Тень мальчика - Вальгрен Карл-Йоганн. Страница 28

Подключила диск Клингберга и очень быстро обнаружила его деловой календарь. Расписан по минутам: дни рождения, напоминания, длинные списки неотложных дел, даты техосмотра, встреч, конференций, деловых поездок.

Чтобы сравнить календарь с GPS-распечаткой, большого труда не потребовалось. Каждый раз, когда «лексус» совершал неблизкое путешествие в Сёрмланд, Джоель Клингберг был в отъезде.

Так-так… Скорее всего, Ангела крутила роман с дядей мужа.

Оставим пока. Она полезла в фотоархивы. Снимков на удивление мало – что-то около двух сотен. Щелкнула по кнопке «последняя сессия» – автоматически началось слайд-шоу под какую-то классическую музыку. Ангела и Джоель Клингберг путешествуют. Праздник середины лета в каком-то роскошном деревенском замке, а вот они в Италии, а это… это какой-то курортный парадиз, скорее всего, в тропиках… а вот участвуют в парусной регате, может быть, в Сандхамне, стоят на борту шикарной океанской яхты.

Она остановила шоу и присмотрелась повнимательнее. Нажала кнопку увеличения, чтобы разглядеть название.

«Санта-Рохус».

Это ей что-то говорило. Не «что-то», а известно что. Из подвалов памяти выплыла детская картинка: она стоит на берегу, а Йорма и Катц плывут к огромной яхте на рейде. «Санта-Рохус». Название прозвучало в памяти, как эхо давно минувших времен.

Она встала, прошла в гостиную и взяла мобильник, лежавший в том самом кресле, в котором она совратила Даниельссона.

Набрала номер транспортного управления и представилась полным служебным титулом.

– Соедините меня, пожалуйста, с Морским регистром. Мне нужны сведения о владельце одной из стокгольмских яхт.

Приглашение по-русски: «Выберите логин». Данни вписал первое попавшееся имя – Барух. И, вводя пароль, никак не мог понять: почему именно Барух? Он начал уставать. Восемь часов в режиме чата – надо найти кого-то, кто мог бы ему помочь. Но попадались только скрипт-киддис, играющие в хакеров подростки, ворующие чужие программы и щеголяющие перед подружками своим компьютерным всемогуществом. Они наверняка наложат в штаны, когда узнают, что ему нужно.

Почему Барух? Потому что сегодня пятница, потому что это первое слово в еврейской молитве: Барух ата Адонай… Благословен будь, Господь наш.

Странно. Он не читал эту молитву с тринадцати лет, в последний раз с отцом, в ортодоксальной синагоге на Санкт-Паулсгатан – Беньямин из каких-то соображений всегда брал его с собой на большие праздники. Данни вообще не так уж много знал про отца. Знал только, что тот приехал в Швецию перед войной с родителями в статусе беженца, что родители его, дед и бабка Данни, Хаим и Сара, эмигрировали в Израиль в начале пятидесятых и потеряли контакт с сыном. Или кто-то – либо он, либо они – не захотел знаться.

Он написал свой обычный пароль и нажал кнопку ввода.

Тут же выскочила надпись, тоже по-русски: «Повторите пароль».

Машинально написал еще раз. Пока ждал ответа, думал о Йорме и начинал дрожать от ненависти и жажды мести. Йорма лежал в Южном госпитале на респираторе. Данни все-таки удалось запустить сердце, он тут же позвонил 112, открыл настежь дверь, схватил свою сумку и выбежал из квартиры. Сидя в ста метрах от подъезда в машине Йормы, смотрел, как его вынесли на носилках и увезли. Данни прихватил с собой мобильник Йормы, нашел последний набранный номер и позвонил. Трубку взял один из друзей Йормы по имени Эмир. Он помог Данни найти новое убежище в Вестберге, в однокомнатной квартире на четвертом этаже, где он сейчас и находился.

Постепенно разворачивалось окно чата, появлялись новые имена.

У кого-то была аватарка «Пикачу», еще у кого-то – «Хан Соло» из «Звездных войн». Люди наотрез отказывались взрослеть.

Сеть называлась «Оксюморон». Ему дал рекомендацию некто Ханки Дори, с кем он когда-то обменивался программами в Сети. То, что тебе нужно, найдешь только там, сказал он.

Сегодняшний временный модератор работал под псевдонимом «Троцкий».

Только через несколько минут пришел его вопрос. По-русски.

– Кто ты? Чего ты хочешь?

– Мне нужна помощь, – пальцы Данни привычно летали по клавишам. Русскую раскладку он знал не хуже латинской.

– Нужна – поможем.

Кроме них, никого в «Оксюмороне» не было. Только он и модератор. Катц объяснил свое дело – нужна помощь с кодом Super User, чтобы получить доступ к серверу.

Тишина. Никакой реакции. Но Катц знал, что именно в эти секунды молчания где-то в другом чате, где, как он понял, Троцкий тоже является модератором и который ему недоступен, где-то там, в виртуальных безднах Интернета, идет обсуждение.

Прошло несколько минут. Наконец забегал символ карандашика, и через две секунды выскочил ответ, по-русски и только по-русски:

– А что я за это буду иметь?

Так принято: хакеры меняются программами. Я тебе горячий пирожок, ты мне такой же, но с грибами. Но на этот раз Катцу нечего было предложить, что он и объяснил совершенно откровенно Троцкому.

Молчание. Бегающий карандашик, вопрос:

– Какая оперативная система?

– Sol OS Solaris.

– Какая версия?

Катц объяснил то немногое, что знал, – и про исходную версию, и про дополнения.

Троцкий мгновенно прислал ему смайлик и попросил подождать.

Потом вдруг появился опять.

– А ты еврей, Барух?

– Да.

– Докажи.

Даже не думая, Данни написал продолжение субботней молитвы:

…эло-ейну мелех аолам ашер кидшану бемицво-тав вецивану леадлик нер шел шабат… [8]

И Троцкий немедленно ответил: неважно, еврей ты или нет.

– А зачем спрашивал?

– Все равно я такой информацией направо и налево не разбрасываюсь. Но тебя рекомендовал Ханки Доли. Кому ты хочешь сделать козу?

– Bad guys, – написал Данни, переключив клавиатуру на латиницу.

– Шабат шалом, Барух. Успеха тебе.

На экране появилась ссылка. Еще через две минуты он получил доступ к программе. Еще предстоит много работы. На несколько часов как минимум – написать несколько программных кодов, исправить баги, если они есть. Тогда все будет, как он задумал. Несколько часов, не меньше – он давно не писал программ.

В час ночи он сделал первую попытку взломать сервер Capitol Security. К собственному Linux-ноутбуку он подключил еще два винчестера и долго возился, настраивая параметры.

С фальшивой учетной записью продрался через несколько серверов. Среди них оказались почему-то серверы Парижского и Бостонского университетов. С анонимным сетевым подключением можно не бояться, что его вычислит какой-нибудь дотошный сисадмин.

Подумать только! Он всегда считал Юлина своим другом, чуть ли не старшим братом. Все, что тот делал для него за эти годы: заставил завязать с наркотой, нашел работу, щедро делился контактами, помогал во всем… А время в Санкт-Петербурге, когда они познакомились! А часы за чашкой кофе, когда они говорили только по-русски, чтобы не растерять язык… Непостижимо.

Но – все указывало на Юлина. Никто, кроме него, не знал, что Данни собирается зайти к Ангеле. Никто, кроме него, не знал, что Данни укрылся у своего знакомого в Мидсоммаркрансене. И если это Юлин… такое предательство не прощают. Он нанесет ответный удар. Беспощадный ответный удар, как только представится случай.

Если это Юлин… А может, кто-то еще? Зачем? Зачем Юлин тщательно аранжирует улики на месте преступления? Зачем подсылает убийцу, который по ошибке чуть не лишил жизни Йорму?

Скажем так: Юлин почувствовал, что Данни вышел на его след. И опасается, что Данни, вопреки теории вероятности, сумеет скрыться от розыска.

«Старый боевой товарищ», – сказал Юлин, когда Катц показал ему фотографию Клингберга. Тогда Данни не мог понять, что его насторожило, а сейчас сообразил: откуда? Он никогда не рассказывал Юлину, что проходил военную службу с Джоелем Клингбергом.