Потусторонний криминал - Ищенко Евгений Петрович. Страница 36

Буйство таинственных сил

Полтергейст поселяется даже на кораблях, стоящих на приколе. В январе 1904 года над Мексиканским заливом пронеслось невиданной силы цунами. Сейсмографы прибрежных гидрометеорологических станций зафиксировали подводные толчки силой 7–9 баллов по шкале Рихтера. Шкалы мареографов отразили резкие пульсирующие понижения и повышения водной поверхности.

Стихия, бушевавшая сравнительно недолго, тем не менее вызвала массовую гибель людей и всевозможные техногенные катаклизмы. Отмечались и натуральные чудеса. К примеру, крупнейший английский пароход «Эвенджер» был поднят в воздух и плавно перенесен в холмистую, покрытую лесом часть острова Чандлер, откуда 12 лет спустя, но уже по воде повторным цунами вернулся в акваторию. Стараниями нескольких членов команды, приведших в действие паросиловые установки, тяжело груженное железной рудой судно благополучно добралось до порта прописки — Ливерпуля.

Моряков, не пожелавших расторгнуть контракт и более десятилетия обеспечивавших целостность дорогого груза и идеальное состояние судна, встречали как героев. На пресс-конференции, собравшей множество журналистов и ученых, исполнявший обязанности кризисного капитана в момент «перелета» старший помощник Карлос Стил немало озадачил присутствующих описанием, как он выразился, тяжелейшего опыта. Точнее, быта, постепенно превращающего сильных, психически крепких мужчин в безвольных истериков и психопатов.

«Если бы не дневные контакты с островитянами, ночная реальность «Эвенджера» через разрушаемую кем-то либо чем-то нашу собственную психику непременно прикончила бы нас. Нас как бы сделали весьма бдительными смотрителями за самими собой», — резюмировал кризисный капитан. Вдаваться в подробности он наотрез отказался, предложив ознакомиться с содержанием его дневников и записок его товарищей по несчастью.

Как ни странно, вникать в детали, листая пухлые тетради, желающих не нашлось. На эти уникальные документы, почему-то попавшие в архив военно-морского ведомства, в 1942 году случайно наткнулся капитан второго ранга в отставке Джулиан Уайт. Прочитанному, если бы лично не был знаком с уже покойным к тому времени Стилом, он ни за что не поверил бы. Так как его друг Карлос с юности отличался честностью, то основания не верить отпали и Уайт приступил к изучению бумаг.

Свой кропотливый, интригующе интересный труд он завершил в июле 1951 года, за полтора месяца до кончины. Стив, сын Уайта, тоже морской офицер, бережно хранил все связанное с памятью об отце. Выйдя в отставку в 1969 году, зачитался реконструкциями родителя и вдруг осознал, что держит в руках настоящий подарок для тех, кто увлечен разгадкой наиболее таинственного в человеке и вокруг него. Публиковать отцовские заготовки Стив не особенно спешил, потому что не сомневался в том, что решающий вердикт должны вынести специалисты, желательно — известные ученые.

Первые рецензенты — физики — в один голос заявили, что сказочный контекст никак не по их части, что миром иллюзий, который стойко и надолго прописался в головах сторожей «Эвенджера», должны заниматься исключительно психиатры в тандеме с фокусниками. Уайта-младшего к тому же походя обидели обвинением в том, что его отец просто-напросто написал фантастическую повесть, так сказать из праздности. Стив, человек отнюдь не эмоциональный, для доказательства, что это совсем не так, решил, идя вслед за отцом, беспристрастно ознакомиться с архивными документами.

Выяснилось, в частности, что Уайт-старший, осторожничая, затушевал, сгладил остроту некоторых событий, имевших место в чреве судна и, вероятно, по его мнению, уж слишком нарушающих равновесие привычного, обыденного хода вещей. Уайт-младший, напротив, осторожничать не собирался. В соавторстве с практикующим психиатром Лесом Боннэром он подготовил и опубликовал серию очерков, приведенные ниже выжимки из которых позволяют предположить, что команда «Эвенджера» попала в ловушку неоднозначного, крайне сложного феномена. Главная мишень этого феномена — разумеется, сознание человека. Так ли это — попробуем разобраться, благо питающая почва — реальные факты — изобилует прозрачными намеками.

На остров Чандлер из Ливерпуля прибыли представители пароходства. Обследовав «Эвенджер» и не найдя ни одного повреждения, они решили законсервировать судно до лучших времен, когда представится возможность продать паровые машины, разделать корпус на металлолом, выгодно сбыть железную руду. Охранять пароход за утроенное жалованье и гарантированные пенсионные выплаты согласились не имевший семьи Карлос Стил и трое матросов-холостяков. Новый, уединенный образ жизни не тяготил, а даже нравился. «Много воздуха, много простора, вылазки на охоту и рыбалку — все это здорово!» — одна из первых записей в дневнике Стила.

Вскоре, впрочем, появляются тревожные нотки, названные капитаном предвестниками. В частности, он, теряясь в догадках, обращает внимание на свечение каменного угля в трюмах машинного отделения: уголь мерцает, словно фосфор. Морякам приходится мириться с тем, что куски горячего угля падают на койки, как было замечено, с потолков, не имевших каких-либо отверстий. Грязных следов уголь на светлых потолках не оставлял. Откуда он брался, если иллюминаторы и вентиляционные каналы задраены, а двери заперты? Хороший вопрос!

Заканчивалось осадочное выпадение кусков угля — начинались повсеместные шорохи, вздохи, всхлипывания, щелчки. Моряки — народ не из робких — тщетно пытались искать шутников, в которых подозревали островитян. Однако стоило покинуть каюты, как накатывал неописуемый ужас, заставляющий ретироваться. Вслед летели куски угля.

Если странные звуки могли иметь природу галлюцинаций, то никакими галлюцинациями, конечно, нельзя было объяснить сбивающие с ног удары невидимых кулаков либо выпадения с чистых потолков различных вполне материальных предметов. В их числе были две серебряные ложки, разодранные молитвенники, датированные началом XVIII века, топочные колосники, деревянные дощечки, испещренные сумбурными надписями. Сверху лился и керосин. При этом все видели, что стеклянные колбы ламп опорожняются по мере «протечки керосина откуда-то из пространства между полом и потолком».

А как быть с запахом магнолий? Этих цветов на «Эвенджере» никогда не держали. «Тем не менее, — пишет Стил, — мы благоухали все годы нашей долгой службы». Расплодились на пароходе также невидимые кошки. Много кошек, издававших по ночам утробные звуки. Капитан наравне со всеми многократно наблюдал, как обнаженные по локоть полупрозрачные руки швыряли «непонятно что шипящее и мяукающее прямиком под ноги матросов». И люди спотыкались обо «что-то телесное, шерстистое, но… невидимое».

Капитан долго — до тех пор пока не убедился воочию — не верил в жалобы моряков, что их преследуют призраки людей и животных. А призраки эти были небезобидными. Безусловно, самый интересный момент был в том, что незримые силы (как предполагал Стил, «исключительно призраки») отправляли моряков в долгие полеты по всем закоулкам «Эвенджера». Капитан пишет: «Что в этом процессе перевешивало: угроза разбиться насмерть, щемящее ощущение принудительного вынужденного парения? Для меня, пережившего сверхъестественный опыт, привлекательнее парения. Вот только одежды, разодранной в клочья, не напасешься. На коже — ни единого синяка, ни одной ссадины».

В отличие от полтергейстов, ежегодно вспыхивающих во всех странах на всех континентах, зачастую учиняя пожары и наводнения, полтергейст «Эвенджера» почему-то дотла сжигал только простыни и пододеяльники, не трогая одежду, занавески, одеяла, деревянные предметы. Наводнения устраивал только в капитанской рубке. Стоило покинуть рубку, уединиться в каюте, как все окружающие предметы и вещи начинали хаотично двигаться либо летать. Такое случалось нечасто: по словам капитана, раз в неделю — обязательно. Стил не оставил без внимания и другое важное обстоятельство. Сосуществующие со сверхъестественным моряки, сойдя на берег, как бы прихватывали его «нравы» с собой. Куда бы они ни заходили, везде что-нибудь начинало гореть, разрушаться, визжать, хрюкать.