Пропавшая невеста 2 (СИ) - Верховцева Полина. Страница 17

Снова. Снова. Снова.

Ника с отчаянием наблюдала, как один за другим угасают отводы, сбивая кхассера с верного пути, не позволяя перенестись напрямую к ней.

Последнее, тонкое, как волос, волокно растягивалось.

Три отвода.

Почернело…

Два отвода.

Ника сжала в ладони сферу переноса.

Один отвод.

Сердце грохотало, тело — как сведенная пружина.

Последний отвод растрескался в тот момент, когда нить оборвалась.

Не думая о смертельной опасности, Доминика бросилась к обрыву, за миг до падения, увидев, как из воздуха появляется Брейр. В его глазах — ярость, страх, изумление. В ее — смирение и покой.

Она зажмурилась и шагнула в бездну, изо всех сил сдавливая сферу. И тут же почувствовала, как ее подкидывает и засасывает в стремительно вращающуюся воронку.

— Ника! — он метнулся следом, проклиная отсутствие крыльев.

Попытался ухватить, но пальцы сжали лишь пустоту.

Целительница исчезла.

Глава 8

Бешеный круговорот, ослепительная вспышка перед глазами, ощущение будто протягивают сквозь игольное ушко, а потом удар о воду. Именно так Доминика запомнила переход от одной сферы к другой. Ее со всего маху швырнуло в реку, так что прошла сквозь толщу до самого дна и, ошалев от холода, мощными гребками устремила к поверхности.

Громко, кашляя и отфыркиваясь, Ника пыталась понять, где находится, но глаза заливали струи воды, быстрое течение бросало ее как игрушечный кораблик, и белые пенистые шапки волны пытались укрыть с головой.

Смирилась. Вроде жива, руки-ноги целы и ладно.

Проклиная все на свете, она начала медленно загребать в сторону берега. На каждый метр неимоверных усилий, река, играясь, протаскивала ее на десять метров дальше. И так до тех пор, пока измученная Доминика не ухватилась за тонкие ветви, наполовину сваленной старой ивы. Несколько рывков на грани возможностей, и она вытянула себя на берег, ничком плюхнулась на пожухлую траву, хватая ртом воздух.

Усталость и нервное напряжение перебивали другие ощущения, но стоило только немного придти в себя, и тут же нахлынул дикий, пробивающий до самых костей холод. Ника внезапно ощутила всю прелесть своего положения — сырая насквозь, осенью, на земле. Побелевшими трясущимися пальцами она расстегнула пряжку на сумке и попыталась вытащить пузырек с согревающим зельем, но сырая склянка выскользнула из рук. Хорошо хоть не разбилась, приземлившись на мягкую, сочащуюся влагой землю.

— Ай… что тебя, — пробурчала Доминика, подбирая его. Кое-как вытерла грязь о свою одежду, зубами вытащила пробку и одним махом проглотила все содержимое бутылочки.

Один перец! До слез пробило и упало горячим комком в желудок. Доминика надрывно закашлялась, но спустя мгновение почувствовала, как этот жар постепенно расползается по всему телу. Следом отправились восстанавливающее, защитное и усиливающие зелья.

Спустя еще пару минут ее перестало трясти, а онемевшие от холода конечности восстановили чувствительность. Ника смогла раздеться, отжать всю одежду, вылить воду из ботинок и снова забраться в гадко липнувшую к телу влажную одежду. Противно, но по крайней мере не холодно, и легкие порывы осеннего ветра не пробирают насквозь. Однако настроение от этого не улучшилось. Наоборот, с каждым мгновением, оно падало все ниже и ниже.

Потому что все!

Жизнь в Вейсморе закончилась, место к которому она уже начала прикипать душой осталось позади, и что самое страшное — она тосковала по серым нитям, и по кхассеру, с которым они ее связывали. Тот взгляд, перед ее переносом…В нем столько всего было…

— К черту! — в сердцах выругалась Доминика.

Он свой выбор сделал, она — тоже. И нет смысла искать хорошее там, где его не осталось.

Покряхтывая, как Нарва по утрам во время непогоды, Ника поднялась на ноги. В пылу борьбы с речной стихией за свою жизнь, она не замечала мелких повреждений, зато сейчас прочувствовала их в полной мере. Ладони содраны о жесткую кору, плечо болит будто вывихнуто, а пятую точку ломит, оттого что именно ей она и встретилась с дном, упав в реку.

Не тратя много сил, Доминика подправила здоровье, магическим взором прошлась по своим линиям, убедившись, что внутри тоже все в порядке, отправилась подальше от реки в поисках удобного места.

Такое нашлось на пригорке. Молодые сосны стояли полукругом, образуя крохотную поляну, трава была редкой и слабенькой, а мох не успел расползтись по всей территории. Доминика расчистила себе пятачок, опустилась на колени и, зарывшись пальцами в землю, принялась искать.

Деревья: большие, маленькие, с вечнозелеными иглами и пожухлыми листами, кусты, поросль малины и ежевики, разнообразие поздних цветов и корений. Все не то.

Она продолжала расширять зону поиска, скользя по белым нитям, окутывающим землю. Все дальше и дальше, за крохотное болото, за уставшую, засыпающую рощу, за широкий луг, пересеченный глубоким оврагом. И так до тех пор, пока не натолкнулась на сочную, пульсирующюу жизнью морковь и пузатую свеклу вперемешку с репой.

Если есть овощи, значит есть и люди.

— Спасибо, — поблагодарив землю, Доминика поднялась на ноги и отправилась в путь, надеясь, что к вечеру сможет добраться до поселения и не околеет. В сумочке на поясе болтались еще два пузырька с согревающим зельем.

Дорога оказалась не близкой. Если по пролеску и через рощу целительница прошла без приключений, то болото заявило о своем характере на первом же шагу, грозно хлюпнув и засосав ногу по самую щиколотку. Пришлось делать крюк и обходить его по широкой дуге, теряя драгоценное время. К тому моменту, как мрачные топи оказались за спиной, действие первого зелья начало ослабевать, и Доминика ощутила сначала прилив легких мурашек, потом дрожь, а потом отчетливую дробь зубов.

Пришлось опустошить второй пузырек согревающего.

К крохотной деревушке она вышла уже поздно вечером. Еще на подходе Доминика смогла рассмотреть пяток домов, жмущихся друг к другу и, недолго думая, постучалась в тот, который показался ей более гостеприимным.

Раздался женский ворчливый голос:

— Кого там еще принесло?

— Я…я… — действие последнего зелья давно закончилось, одежда так за весь день и не просохла, поэтому Доминика тряслась, как осиновый лист на ветру, — мне бы переночевать.

— Вот еще! — возмутился голос, но послышались шаги и дверь немного приоткрылась. Из просвета тянуло теплом и запахом свежего хлеба, — мы всяких приблудных не пускаем.

— Пожалуйста, — взмолилась Доминика, — я очень замерзла. Мне бы только отогреться и переночевать. И я уйду. Рано утром, вы меня и не заметите.

— Конечно, а потом ложек не досчитаемся.

— Да не нужны мне ваши ложки, — всхлипнула она. Тепло было таким притягательным и таким недосягаемым. — у меня есть немного монет…

— И медяки нам твои не нужны! Заговоренные поди, все равно пропадут.

Из глубины дома раздался детский плачь вперемешку с надрывным кашлем.

— Все, проваливай. Видишь, не до тебя.

— Погодите! — рискуя остаться без ноги, Доминика сунула носок в прихлоп, — я целительница. Могу помочь.

— Себе бы помогла, — фыркнула женщина, — а то выглядишь так, будто на ладан дышишь. Уходи, пока собаку не спустила.

И захлопнула дверь. Доминика шмыгнула носом и направилась к следующему дому.

Однако пройдя пяток шагов, услышала, как за спиной снова скрипнула дверь.

— Точно целительница? — подозрительно щурясь, спросила женщина.

— Точно, — Ника даже не обернулась. Так и стояла, обхватив себя холодными руками за продрогшие плечи и невидящим взглядом упираясь в темноту.

Мгновение напряженного молчания, потом:

— Хорошо. Заходи. Только сначала лечи. Поможешь — будет тебе ночлег, а нет…я тебя кочергой отхожу вдоль хребта так, что места живого не останется.

— Спасибо тебе, добрая женщина, — вздохнула Доминика и поплелась обратно.

Женщина распахнула дверь чуть пошире, но, когда Ника попыталась войти внутрь — зажала ее на пороге.