Квадратное колесо фортуны - Ларина Арина. Страница 16

Виктор, утомленный беготней но историческому памятнику российской культуры, был взят ею в оборот, едва только присел на мягкий диванчик.

— Ах, а что это мы тут купили? — проворковала Нина, воспринимавшая нерусскоязычного иностранца словно старого маразматика. Нормальный человек обязан понимать русскую речь, а иначе как с ним общаться?

Виктор начал радостно демонстрировать открытки. Нина ловко взяла их наманикюренными пальчиками и начала раскладывать на итальянских коленках, изредка царапая ноготком идеально отпаренные брюки. Когда подошел черед сувениров, она легким движением сдвинула открытки вдоль по его тощим ляжкам, заставив итальянца густо покраснеть и выпучить глаза, оперлась на его колено и перегнулась через него со словами:

— Ой, кажется, что-то упало.

Пошарив рукой вдоль бедра окаменевшего Виктора, она убрала с его колен свой бюст и с придыханием, глядя прямо в лицо обалдевшего иностранца, прошептала:

— Показалось.

Ни слова не понимавший по-русски Виктор принял ее незамысловатый флирт за проявление откровенного женского гостеприимства, принятого в дикой России. Он преданно моргал и ждал повторения, поскольку не был до конца уверен, что мужчина тоже может проявлять инициативу. Окружавшие его джентльмены вели себя крайне сдержанно, и неадаптировавшийся гость решил придерживаться их тактики поведения. Активность Нины он списал на собственную неотразимость. Секретарша, не привыкшая к длительным окучиваниям интересовавших ее индивидов, слегка растерялась. Виктор таращился на нее, словно разбуженный в неурочный час филин, но на контакт не шел. Надо было форсировать ситуацию, поэтому она и решила удалить препятствие в виде Лены, отделявшей Ниночку от кресла вожделенного итальянца.

То, что Виктор упорно таращился на сцену и вежливо отодвигал мосластую конечность от мягкого Ниночкиного колена, совершенно сбивало ее с толку. Ни ее рука на его подлокотнике, ни теплая ладошка, невзначай проехавшая по его ноге, ни гладкое голое плечо, которым она старательно приваливалась к остекленевшему театралу, — ничто не смогло отвлечь его от «Жизели». Прикинув, что Нина будет рядом всю неделю, а на балет его второй раз не поведут, Виктор целиком ушел в действие, разворачивавшееся на сцене.

Когда в зале зажегся свет и последняя Ниночкина надежда совратить непонятливого итальянца погасла, все зааплодировали, а Виктор с чувством шлепнул Нину по попке, потом ущипнул и что-то блаженно пробормотал на своем певучем языке.

«Как тяжело-то», — тоскливо подумала Нина и стрельнула глазками в стоящего рядом деда, который в течение всего действия пытался нашарить в темноте ее ноги, вплотную придвинутые к Виктору. Ручки и ножки у старичка оказались коротенькими, и до симпатичной соседки он так и не дотянулся.

Предусмотрительная Леночка еще в антракте забрала у всех номерки и за несколько минут до конца действия убежала в гардероб, чтобы разомлевшие после балета гости не были неприятно потрясены затянувшейся процедурой топтания у вешалок. Она бдительно охраняла горку одежды, сияя от гордости. Присутствовавшие восприняли ее поступок как должное, и только Юлька, восхищенно улыбаясь, сказала:

— Какая вы молодец. Мы бы сейчас вместо ресторана час в очереди стояли!

Похвала была приятна, а вот новость про ресторан огорчила. Леночка устала и очень хотела домой. Но, продолжая улыбаться, как ее учили на инструктаже, она поплелась к надоевшему за день автобусу.

Юлька была в ресторане во второй раз в жизни. Первый раз случился неделю назад, когда они с Сергеем отмечали подачу заявления в ЗАГС. Тогда Юлька ужасно стеснялась, долго разглядывала разнокалиберные ножи и вилки, зыркала по сторонам и ждала: что возьмет в руки Сергей. От официанта, принесшего меню, она шарахнулась, как лань от охотника, и торопливо сказала Сергею, что полагается на его вкус. Эту фразу она часто слышала в кино, и некоторое время она сидела вполне довольная тем, что удалось так замечательно и красиво выкрутиться. Ничего экстраординарного в тот раз она не выкинула, но и удовольствия не получила, поскольку до момента выхода на улицу боялась, что у Сергея не хватит денег расплатиться и их сдадут в милицию или просто побьют. Танцевать она тоже не пошла, боясь, что, пока они кружатся в вальсе, на ее потрепанную сумочку кто-нибудь позарится, а танцевать с сумкой она посчитала неприличным.

И вот теперь она снова идет в ресторан. Сегодня Юлька уже обнаглела и чувствовала себя завсегдатаем подобных мест.

Леночка же в ресторане никогда не была: водить ее туда было некому, а самой ей в голову не приходило, не то что в ресторан сходить, а даже кафе казалось ей верхом транжирства. Несмотря на усталость, она решила посмотреть, как живут и отдыхают богатые, которые тоже плачут. Вероятно, в ее жизни это первый и последний раз, когда можно переступить порог такого шикарного заведения.

Подобострастный гардеробщик не хуже опытного психолога распределил гостей по ступеням социальной лестницы, поместив Леночку практически в подвал с крысами и текущими трубами. Ее пуховик он взял с таким лицом, словно ему выдали старый, видавший виды ватник и предложили разместить его среди душистых пальто и легких шубок. Пуховик унесли куда-то в глубь помещения, вероятно, в подсобку. Во всяком случае, именно так показалось оскорбленной и униженной Леночке. Она очень остро чувствовала неуместность своего дешевого костюмчика, убогой прически и неухоженного лица.

Если бы она знала, что стоявшую рядом Юльку изводят точно такие же мысли, она бы страшно удивилась. Они опять дружно переодели туфельки и передали надменному мужику за гардеробной стойкой пакеты с обувью.

— Это что? — решил насладиться он своей властью над двумя, как ему казалось, замухрышками.

— В чем дело, дорогая? — шагнул к девушкам Сергей.

Парня сдуло вместе с пакетами.

Юлька ощущала невероятное возбуждение. Она впервые поняла, что вместе с Сергеем в ее жизнь войдут новые привычки и новые удовольствия. И сама эта жизнь станет другой. Ее распирало от радости и восторга, хотелось осчастливить всех, разорваться фейерверком и осыпать окружающих праздничным конфетти. Этот замечательный мужчина принадлежит только ей, она стала частью яркой и легкомысленно бесшабашной жизни, которую раньше ей показывали с экрана телевизора и которая казалась ей недоступной, как гора Джомолунгма. Когда Сергей взял ее за руку и провел в зал, Юлька окончательно перестала стесняться своего недорогого платья и отсутствия бриллиантов. Если будет надо, Сергей купит. Пусть побрякушками обвешиваются те, кто не чувствует себя уверенным и самодостаточным! А она, бывшая скромница, выше этих глупостей. Ее бриллиант — Сережина любовь, и других ей не надо. Она ободряюще посмотрела на переводчицу, поняв ее чувства.

Съежившаяся Леночка чувствовала себя в роскошном зале ресторана как муха на пирожном. Она торопливо села, спрятав под стул ноги в дешевых туфельках. Огромную накрахмаленную салфетку она сначала старательно пыталась приладить на грудь, чтобы прикрыть пиджак, которого начала остро стыдиться, но, углядев, что окружающие расстелили полотнища на коленях, сделала то же самое.

Красивая официантка, пожирая глазами Вадима, принесла меню. Лена с мученической улыбкой устремила взгляд в занятую собой Юльку, решив, что больше помощи ждать неоткуда. Сигнал SOS пролетел мимо зазевавшейся невесты, и переводчица в тоске уставилась на перечень незнакомых блюд. Итальянцы обошлись без нее, поскольку версия меню на их родном языке прилагалась.

«Зря я словари сюда притащила», — печально подумала Леночка, скосив глаза на чудовищную торбу, болтавшуюся на спинке стула. Плавясь под пристальным взглядом симпатичной официантки, Леночка пробормотала, что ей только сок и котлетку.

— Принесите девушке то же, что и мне, — неожиданно царственно взмахнула рукой Юлька, моментально обласканная благодарным взглядом переводчицы.

Сергей начал активно ухаживать за разрумянившейся невестой, Валериано обсуждал с Вадимом перспективы развития сотрудничества, периодически вставляя новые русские слова, выученные им за сегодняшний день. Поскольку мама за долгие годы воспитания вбила в его кучерявую голову довольно обширный словарный запас, незнакомыми для него были в основном непечатные выражения, которыми он теперь старательно сдабривал свою речь. Нина обхаживала Виктора, имевшего слегка примороженный вид. Судя по беспокойно бегающему кадыку, масленому взгляду и редким судорожным телодвижениям итальянца, основные события разыгрывались под скатертью. Что умудрялась делать Нина, сидевшая в полуметре от него и подпиравшая нежное личико ладошками, оставалось загадкой.