Ванька 13 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич. Страница 25
— Его в нашу группу в последний момент включили, — продолжил говорить старший лейтенант. — Придали как эксперта и специалиста.
Рассказывал старший лейтенант про всё это больше для самого себя, похоже, что ему было всё равно, слушаю я его или нет.
— В старшину переодели, беречь велели… — командир десантников махнул рукой, которая у него была бинтами не зафиксирована. — Тут черти эти вылезли… Видел ведь я, что пропали они с дороги, не дошли до корпуса, а потом всё завертелось-закружилось с этим Исией…
Да, денек у меня получался… сразу и не найдешь ему названия. Исии, Замков… Кстати, князь Александр Владимирович мне про Замкова даже словом не обмолвился, ну, что он здесь, в Маньчжурии. Получалось, что не по его ведомству тут он был. А по какому? Параллельно ещё по отряду Исии другой группой работа велась? Может и так, что теперь гадать, надо Замкова живого до квалифицированной специализированной помощи довезти. Кстати, супруга его тоже не простой человек — Вера Мухина, советский скульптор не из последних…
К счастью, дальнейшая дорога прошла у нас на удивление гладко. На полпути нашу маленькую колонну из двух автомобилей встретили, проводили куда нужно, а на следующий день я уже в Москву летел. Архив Исии и он сам тоже в этом самолете были.
Прямо с аэродрома нас доставили в особняк, расположенный в лесном массиве недалеко от столицы. Охраны там было, словно Сам в нем находился. Ну, про охрану, это я уже так — на уровне гипотезы. Как Иосифа Виссарионовича охраняют, только одному ему известно.
Новость про Замкова князя не обрадовала. Посмурнел он сразу, а когда я ему про создателя «Гравидана» рассказывал, Александр Владимирович хмурился и головой качал.
Копать под князя начали? Чем-то он проштрафился? Не угодил кому? Там у них наверху всё совсем по-другому. Прижучат князя и я вслед за ним загремлю под фанфары. Всем же известно, что я — его человек.
Глава 43
Третий рапорт
— Какой тебе фронт! В какой госпиталь⁈
Князь порвал мой рапорт на мелкие кусочки.
Сначала — лист аккуратно пополам разделил, согнув его предварительно, затем из него четыре одинаковые частицы сделал, а потом уже мельчил бумагу без всякой системы. Клочки рапорта в пепельницу зло ссыпал и поджег.
— Можешь от огонька прикурить…
Шутить ещё князенька при всём при том изволил…
— Всё! Видел? Твой фронт, Нинель Иванович, в соседнем кабинете! Здесь от тебя пользы гораздо больше будет!
По какой причине Александр Владимирович так из себя вышел? Чуть ногами топать не начал? Ответ прост — за эту неделю я уже второй раз посещаю его кабинет с просьбой отпустить меня в действующую армию.
Сижу я сейчас почти без дела. Архив Исии и его самого три дня назад по приказу сверху от нас забрали. Я попытался что-то у князя выяснить, но на меня так посмотрели, что мне этого хватило. Понял, не дурак… Сидим ровно и не дергаемся.
Первый раз, когда я с рапортом об отправке на фронт пришел, князь только мою заявительную бумагу порвал и на дверь указал, а сейчас вот даже голос повысил.
— Идите, товарищ Красный и работайте… Делом займитесь. Ишь, моду взял, по кабинетам руководства шастать…
Руководство моё — сам князь и есть. Самое непосредственное.
Раньше он мне дверь в свой кабинет не закрывал, для кого-кого, а для меня всегда её распахнутой держал. Сейчас же ситуация изменилась. Тучки над Александром Владимировичем сгустились, вот-вот скоро и гром грянет.
— Ты, Иван, подальше от меня держись. Не надо со мной сейчас хороводиться…
Нахватался Александр Владимирович за годы советской власти просторечных словечек. Скоро как истинный пролетарий говорить будет.
Вот такая и сложилась парадоксальная ситуёвина — рядом с ним не держись, а в соседнем кабинете работай… Да и не с чем пока работать. Всё же от нас забрали, якобы — для перевода. Причем, совсем для меня неожиданно.
Только-только я в свой кабинет вернулся, за стол не успел ещё сесть, как телефон прозвонил.
Я поднял трубку — Александр Владимирович меня к себе срочно требует.
— Сбылась мечта идиота — едешь в действующую армию, — так прямо с порога мне было заявлено. — С инспекцией по линии… Впрочем — там видно будет.
Не понял? Что-то случилось? Какая ещё инспекция? Кто меня туда посылает?
— За мной едут. Тебя здесь при этом не должно быть. На вопросы и прочее времени нет.
Князь много кому за свою жизнь добра сделал, и, скорее всего, его кто-то предупредил, а он меня вызвал и велел рапорт писать. Хотя, какой рапорт для инспекции? Что-то я совсем запутался…
— Скорее, Иван, скорее… — торопил Александр Владимирович меня, а сам всё на часы поглядывал.
Вот так иногда и бывает, всё в один момент меняется, а промедлил — без головы остался.
Я всего происходящего не знал, князю же доверял. Коли уж так он мне велел поступить, значит были на то веские причины.
— Число вчерашнее поставь.
Я сделал как мне сказано было.
— Документы с собой?
— Да. — я похлопал по нагрудному карману своего кителя.
Задавать уточняющие вопросы не стал, вернее — хотел, но не успел.
— Деньги?
Я отрицательно покачал головой.
Александр Владимирович выдвинул ящик своего стола и передо мной легла прямо поверх каких-то бумаг банковская упаковка новеньких темно-серых билетов по десять червонцев.
— Чем могу… — криво улыбнулся мой старый друг. — Мне это уже не понадобится.
Даже так…
У меня, честно говоря, после его слов сердце упало.
Князь ещё раз посмотрел на часы, что-то прикинул.
— Прямо сейчас сам бери мою машину и в Москву, — далее мне было сказано куда и к кому. — Он поможет. На словах передашь, впрочем — ничего не говори, я сам позвоню. Ещё успею.
Князь махнул рукой в сторону двери.
— Всё. Прощай, Иван.
Таким Александра Владимировича я ещё никогда не видел. Бледный, бисеринки пота на лбу… Ему бы самому попробовать спасаться, но, похоже, такого варианта не было и он воспользовался последней возможностью хоть меня из-под молотков вытащить. Попытаться хотя бы, а вдруг и получится. Как я понимаю, мне из-за него плюха летела, а он такого позволить не мог. Буду я на фронте, может каким-то чудом и получится мне выкрутиться. Шансов, правда, на это было мало — генерал, слишком много знает, участвовал, был допущен…
Глава 44
За нашу победу!
И дед, и внук встали рано.
Что старому, что малому сегодня не спалось. Почему? А кто его знает…
Радио только-только гимн сыграло. Впрочем, на кухне этих рановставов оно было с вечера выключено, но — какая разница. В миллионах квартир по всей стране другие-то люди его слышали.
Утреннюю гимнастику дедушка и внучек привычно выполнили, после неё — необходимые гигиенические процедуры, а затем плотно позавтракали. Всё делали тихо, бабушку и прочих домашних чтобы не разбудить.
День на календаре значился праздничный и на работу никому идти было не надо.
Чуть не на цыпочках дедушка и внук перешли в гостиную, притворили дверь и принялись играть. Как? Да в свою любимую игру — в больницу. Бабушка её почему-то госпиталем называла, а её супруг — исключительно больницей. В госпиталях он большую часть жизни провел, а сейчас уже находился на заслуженном отдыхе, поэтому и предпочитал совершенно гражданское название данной игры.
Центральной фигурой этого действа являлся штатный больной — пупс Пупинец. Так его дедушка как-то окрестил, а затем имя намертво и прилипло. Пупинец да Пупинец, так сейчас все эту куколку называли.
Пупсу при необходимости и рентгеновские исследования проводили, и бинтовали его, лейкопластырем украшали. Тот терпел и не возражал, иногда только взбрыкивал при особо болезненных процедурах.
— Боец, потерпите, — слышал он в этом случае или от дедушки, или от внука.
В распоряжении молодого и пожилого врачей имелся богатый инструментарий. Он изготовлен был, правда, из пластика на одном из заводов далекой и теперь дружественной страны, но выглядел как настоящий. Разве, что размерами поменьше, но для Пупенца — в самый раз.