Три песо (СИ) - Романов Герман Иванович. Страница 24

— Полностью с вами согласен, Александр Александрович — война идет в первую очередь за Калифорнию, и в гораздо меньшей степени за Техас, ибо тот признан снова самостоятельным и независимым. С присоединением этих штатов выплавка металла в Испании сразу же увеличится в семь раз, и будет почти соответствовать уровню нашей страны, если больше. Нужно учитывать и Флориду, да и в других штатах, что входят в территорию «Новой Испании» есть своя промышленность. Так что на присоединенных территориях имеются крупные металлургические заводы и верфи, на которых могут быть построены даже броненосцы. А один уже готов к спуску, и войдет, как я думаю, в состав испанского флота. К тому же есть Мексика, и по слухам, и, по словам испанских генералов, есть предположение, что она может вернуться в состав бывшей метрополии на особых условиях, в качестве унии.

— Думаю, эта война многое изменит в Европе, Яков Григорьевич. Получив всего десятую долю, даже чуть меньше, американской промышленности, шесть штатов напрямую, и Техас с Флоридой пусть опосредованно, да если еще всю Мексику, то Испания превратится в державу одного уровня с нашей империей или Французской республикой, и развитую не меньше последней. Вот такая метаморфоза с заурядной и одряхлевшей страной, которая никак не должна была победить, а стать жертвой, но, тем не менее, благодаря стечению обстоятельств, добилась невероятных успехов.

— Полностью согласен с вами, князь. Я находился на Кубе, и в начале июня мы делали ставки двести против одного на исход войны. И были ошарашены, когда узнали, что одна половина броненосного флота янки погибла, а другая половина досталась испанцам, пусть и в поврежденном состоянии. И все благодаря одному испанскому адмиралу, и яростному желанию «юга» выйти из-под контроля «севера». То, что снова начнется междоусобица, никто не ожидал, думали, что янки и дикси сплотятся воедино в этой войне против испанцев за приобретение Кубы и Филиппин.

— Так бы и произошло, Яков Григорьевич, если бы война стала короткой по времени и победоносной — я ведь был в Вашингтоне с самого начала, и читал газеты. Но поражения, особенно такие оглушительные, привели к тому, что противоречия снова обострились. И как не потушенные угли костра под пеплом, стоило подуть свежему ветерку и подброшенной охапке сухой солому, снова превратились в жаркое пламя.

Ливен замолчал, посмотрел на стоявшие в заливе корабли «армады» — на них день вступил в свои права, везде копошились еле видимые фигурки матросов. Отряды снова готовились выйти в море, а сюда на отдых и короткий ремонт придут те крейсера, что сейчас в море блокируют подходы к портам, через которые идут все перевозки в САСШ. И со временем блокада превратится в «удавку», точно такую же, которой тридцать три года тому назад «северяне» удушили Конфедерацию, заставили ее пойти на капитуляцию. Теперь история повторятся, только с точностью наоборот!

— И это только начало — ведь САСШ расколоты даже не на две части, а уже на четыре, да еще два штата льнут к Франции и Испании, что способны им дать гарантии. К тому же вот-вот свою позицию обозначит Британская империя. Точно знаю, Яков Григорьевич, что сюда в Норфолк скоро придет с «дружественным визитом» атлантическая эскадра вице-адмирала Джона Фишера, что в прошлом году был 3-м лордом Адмиралтейства. А такой приход говорит о многом — Британия решила воспользоваться моментом!

— Англичане своего не упустят, — Жилинский тоже смотрел на корабли под красно-желтыми испанскими флагами, и на Андреевские кресты конфедератов, синие на красном поле. И негромко произнес:

— Учтите, Александр Александрович, адмирал очень своеобразный человек, которому от России ничего не нужно — а одно это говорит о том, что дон Рамос не самозванец. А вот обиды у него за долгие годы накопилось немало — тем он и опасен. Он пылкий как все испанцы, но очень злопамятен. А для примера укажу на янки — тех он ненавидит всеми фибрами, и посмотрите, какой «монетой» он рассчитался с ними!

— Я это учитываю, Яков Григорьевич, а потому пойду готовить мундир. На встречу с вице-адмиралом приходить в статском платье моветон…

Камергер императора Александра Павловича, кавалер ордена святой Анны Николай Петрович Резанов — у него были обширные планы в «Русской Америке», только смерть остановила их начатое воплощение…

Глава 32

— У меня от души отлегло, дон Фернандо — эта телеграмма пришла вовремя, хотя у нас день, а у них наступила ночь. Какое благо принес телеграф, и прогресс не стоит на месте — через век люди вообще онлайн общаться будут, можете поверить мне на слово!

— Да верю я вам, дон Серхио, у меня тут нет никаких сомнений, хотя, что такое «онлайн» я так и не понял.

Контр-адмирал Вильямиль искренне рассмеялся, да и Рамос улыбнулся, он достаточно легко перенес состояние, именуемое похмельным синдромом. И при этом был доволен ночной попойкой, в которой удалось споить русского лейтенанта, пусть тот ему в сыновья годится. Ему нужен был искренний диалог, когда слезы на глазах и сопли ручьем, и четырех пинт прекрасного рома, как сказали бы в его время «по литру на рыло», вполне хватило для мистификации. Русский коллега оказался «стойким оловянным солдатиком», видимо на генетическом уровне приспособленным к поглощению невероятного для любого европейца количества крепкого алкоголя.

В таких застольных беседах многое оставлять следует недосказанным, русские очень дотошные, и не любят непоняток. В том, что в три «головы», одна из которых генштабиста, и две патентованных шпионов со знанием нескольких языков, русские офицеры с утра пораньше восстановят все детали ночной беседы, он нисколько не сомневался, видя, как Похвиснев старательно запоминает даже малейшие нюансы. В таком состоянии человек просто не может расслабиться, как произошло бы в реальной пьянке, когда дозы алкоголя убойные, а тут пьют и не пьянеют. Так что все недосказанное они сами додумают, и быстро допишут собственными мазками общую картину. Заговорщики есть во все времена, а в истории России в начале этого века их было более чем достаточно, и только за короткий период, начиная с 1 марта 1801 года и до 14 декабря 1825 года.

А в им сфабрикованном (или только домысленном) деле Резанова таких удивительных моментов полно. В свое время ему попалась в интернете интересная статья, основанная на воспоминаниях монашки, что провела последние пять лет в келье с невестой Резанова. Подробные такие мемуары, с массой деталей, после анализа их, ему пришлось крепко задуматься, но уже только здесь, в этом новом для себя мире, имея два года форы. Воспоминания этой уже годами старушки только пишутся, а будут изданы попозже, он просто вводит их в оборот пораньше. Теперь на беседу придет вечером светлейший князь Ливен, и он уже подготовлен, что немаловажно. А дальше все будет ясно, но следует учитывать, что остзейский немец не только близок к русскому «двору», он учился в Берлине, и кайзер наверняка обратил на него внимание, вернее, его сын, что сейчас нынешний император рейха…

— Вы о чем-то задумались, дон Серхио?

— О нет, дон Фернандо, телеграмма от Камары ставит жирную точку в этой войне — у янки почти нет флота. Я отправлюсь в набег до Нью-Йорка, там пара мониторов и два старых крейсера, нужно свести окончательно счеты, закрыть их. Только тогда старый пират с «Алабамы» успокоится, это я о себе, грешном. Правда, в Калифорнии остался крейсер «Филадельфия» с парой канонерских лодок…

— Туда отправился Элат на «Бискайе», ему давно пора получать чин контр-адмирала, мон генерал-капитан. Наш «Сан-Франциско» и два вспомогательных крейсера он уже не догонит — те давно в пути. Может быть, вы напрасно решили отправить туда еще два своих авизо — и так силы более чем достаточные, чтобы через полтора месяца навести порядок в водах нашей Калифорнии. Нужно только поторопиться, несколько пароходов, что мы выкупили у Мексики, очень мало, а у «порфирата» флота как такового сейчас практически нет, как и хорошей армии, впрочем.