Чакра Кентавра - Ларионова Ольга Николаевна. Страница 20

В перекрестном свете только что взошедших двух лун трудно было разобраться, каким цветом отливает оперенье легкого журавлика, успевшего взмыть высоко в небо.

– Кукушонок? – спросил Юхан.

Так они называли птицу-поводыря юного Гаррэля, и за неимением джасперианского эквивалента – здесь не водилось кукушек – произносили это по-русски.

– Нет, – сказал Юрг. – Сэниа-крэг.

– Ты это говоришь так, словно он – твой личный враг.

– Главное, что это враги здешних людей. Сидят на шее, ни черта не жрут, питаются светом и воздухом и хоть, слава богу, не гадят, но…

– Слушай, Юрг, – сказал рассудительный Юхан, – ты не преувеличиваешь? Да и какой такой смысл им враждовать с джасперианами? Они и так свое имеют, на добровольных началах: отслужил век – получай персональную планету… Мир и согласие. И что вообще они могут сделать плохого?

– Вот это я и собираюсь выяснить. Слушай, Юх, я иду к моей принцессе, в конце концов, если она не желает разговаривать на отвлеченные темы, то должна же ее волновать судьба собственного народа?

– Ну-ну. А я пока простыни сменю – ишь увозил сапожищами, перед киберами стыдно…

Сиятельный эрл миновал несколько покоев и галерей, залитых лунным светом, но по мере приближения к опочивальне своей супруги его походка становилась все менее уверенной. Наконец, он отворил последнюю дверь и, прислонясь к косяку, мужественно поднял глаза к потолку, чтобы не видеть спящей девушки.

– Сэниа, к тебе можно? – шепотом спросил он.

По тому, как порывисто она поднялась, нетрудно было догадаться, что она еще не спала, хотя аметистового покрывала на ее плечах и голове уже не было.

– Нет! – сказала она.

– Сэниа, я прошу тебя…

– Нет!

– Черт побери, ты дослушаешь меня до конца? Я прошу тебя только показать мне магическую колоду, или как там она называется.

– Сейчас?

– Да. Сейчас. Я не хочу, чтобы об этом знал твой попугай.

Она медленно повернула голову на звук его голоса и еще некоторое время сидела неподвижно, как будто прислушиваясь к его дыханию. Широко раскрытые глаза при лунном свете казались совершенно лунными и зрячими. Но это только казалось.

– Хорошо, – сказала она. – Следуй за мной.

– Дай руку!

– Нет.

Ее босые ноги уверенно ступали по толстым деревянным плитам, и рука почти не касалась стен и дверных косяков. Наконец, она остановилась перед маленькой нишей, в которой висело чучело или изваяние крэга.

– Вот, – она достала из ящичка обыкновенную карточную колоду, может быть, чуть крупнее тех, которыми на Земле сражаются в «дурака».

Он взял карты, намеренно коснувшись ее пальцев – рука отдернулась и спряталась за спину.

– Как школьница, честное слово! – проговорил он с досадой.

Рубашка карт напоминала резную решетку, столь характерную для здешней архитектуры. Юрг наугад вытащил одну карту, перевернул и посмотрел.

– Что я и думал… – пробормотал он.

– Ты вынул карту?.. – невольно вырвалось у нее.

– Можно подумать, что тебя волнует моя судьба.

– Я же удовлетворила твое любопытство! – обронила она высокомерно. – Теперь твоя очередь. Что тебе выпало? Ну, хотя бы попытайся описать, что там нарисовано? Скелет? Виселица?

Он глянул на карту, стараясь придумать что-нибудь правдоподобное, но не столь зловещее.

– Здесь какая-то птичка-бабочка…

– А цвет?

– Ближе к красному, – ответил он еще менее уверенно.

– Солнечный крэг! Это – выполнение всех желаний. Однако судьба к тебе благосклонна сверх меры, владетельный эрл!

Он повертел карту в руках, потом веером развернул всю колоду. Абсолютно белые прямоугольники, ни штриха, ни закорючки. Не то, чтобы птички. Неужели никто из них не догадывался?..

– Это все, что я хотел видеть, – сказал он, опуская шулерскую колоду в ящичек. – А теперь иди, досыпай.

Она повернулась и бесшумно заскользила прочь, растворяясь в лунном свете.

– Сэниа, – вырвалось у него против воли, – Сэниа, скажи, что мне сделать, чтобы ты наконец стала моей женой?

Она остановилась:

– Невозможное – полюбить.

– Спасибо, – горько проговорил он. – Я уже.

– Нет! – крикнула она. – У нас так не любят – на год от моей постели до Звездной пристани. Ты воображаешь, что любишь меня, но думаешь в перерывах между мыслями о том, как через год соберется новая дружина выполняющих Уговор, и они отправят тебя на твою проклятую Чакру!

– Не в перерывах, – возразил он, стараясь подойти к ней как можно бесшумнее, но она, словно угадывая каждое его движение, отступала, едва он делал хоть один шаг. – Не знаю, как это тут у вас, но у нас, на Земле, любят одновременно: землю и солнце, мать и жену, свободу и… мороженое.

– Понятно. Большое сердце. Когда через год твой корабль направится к звездам, недоеденное мороженое можно будет бросить на пристани, а жену – человеку с пестрым крэгом!

– Что, что? Кто тебе сказал, что я оставлю тебя Гэлю? Он, конечно, милый мальчишка, но если он до тебя дотронется пальцем, я его убью!

– Но ты сам завещал меня ему в жены.

– Я?!

Она стряхнула его руки со своих плеч и отступила на порог своей опочивальни. Он опомнился: дальше он не смел делать ни шагу.

– Сэниа, – проговорил он устало, – это все какая-то белиберда с вашими традициями, в которых я не разбираюсь. Черт с ними. Но ты запомни, чтобы не было неприятностей: если кто-нибудь другой хотя бы на будущее назовет себя твоим мужем, я изничтожу его любым видом оружия из твоего достаточно богатого арсенала и в лучших традициях земных мушкетеров. Вот так.

– Будущим ты уже распорядился, и это необратимо; но пока ты находишься на Джаспере, принцесса Сэниа не допустит, чтобы на нее пала хоть тень подозрения.

– Ну, спасибо, – поклонился он. – Мне твоя верность без любви – это как… впрочем, извини. Спокойной ночи.

Она оперлась о постель коленом и ждала, когда он уйдет.

– Сэниа, черт побери, я понимаю, что веду себя прежалким образом, но скажи: неужели я так отвратителен тебе? Что между нами – различие людей двух планет и рас, или то, что ты ошиблась, приняв меня за первого мужа, и не можешь мне этого простить? В чем дело – в твоем физическом отвращении ко мне или в зудящем самолюбии? С последним я как-нибудь справлюсь, но если мы биологически несовместимы…

Он вдруг запнулся и почувствовал, что лопатки покрываются холодным потом. Он идиот… Несчастный космический донжуан… Месяц ходит вокруг нее, изнывая от тайной страсти, и ни разу не задумывался над тем, что похожи они могут быть только внешне! Раздобыть бы хоть учебник анатомии… Хотя – школьный учебник тут не поможет. Аллергия – это что-то на уровне биохимии, в которой он ни уха, ни рыла. Да, у них могут быть те же руки, ноги, губы, что и у землян; но вот состав крови, плазма – они могут быть попросту смертельно ядовиты для существа с другой планеты…

– Почему ты замолчал? – настороженно спросила она.

Вероятно догадалась по его дыханию, что с ним творится нечто несусветное. Но как объяснить ей, какими словами, что он полюбил ее – и любит, и будет любить – как прекрасную женщину, одинаково желанную для мужчины любой планеты.

Но только сейчас ему пришло в голову, что она ведь сделана из другого теста.

Из другого белка.

Аллергия, этот бич всех аномально развивающихся цивилизаций, обрушившийся на ее родную планету – ведь это может быть и смертельно!

– Прости, Сэниа, когда я гляжу на тебя, у меня путаются все мысли, и я говорю, не то, что думаю… вернее, говорю, к сожалению, все, что думаю… а еще вернее – я вовсе не думаю, у меня вблизи тебя эту способность просто напрочь отшибает… И только сейчас я понял, что мы ведь действительно с разных планет, мы разные, разные, Сэниа, и мы, может быть, никогда…

Она медленно выпрямилась, и глаза ее, совсем черные и неподвижные, распахнулись на пол-лица:

– О чем ты?..

Он отступил к спасительному косяку, заведенными за спину руками вцепился в деревянную резьбу.