Пари (СИ) - Субботина Айя. Страница 27

Мы оба молча смотрим на рукав моего пиджака, в который она вцепилась мертвой хваткой. И Вика тут же одергивает руку, с поразительной быстротой переключаясь на уже хорошо знакомый мне образ непрошибаемой стервы. Как будто это и не она вовсе только что чуть не выдрала с «мясом» кусок моего пиджака.

— Мне нужна еще пара дней, Лекс, — спокойно, с претензией на официальность, говорит Вика.

— Три дня, — отчеканиваю я, потому что от ее перевертышей у меня может случится натуральный взрыв мозга. Смотрю на часы. — Сейчас двадцать один двадцать, в воскресенье в это же время ты либо говоришь мне, куда и во сколько в понедельник должен приехать мой юрист, либо сделки не будет.

Я вскидываю руку, как только понимаю, что она снова собирается возражать.

— Приятного аппетита, Вика.

Я сваливаю из клуба так быстро, как будто за мной гонится черт, заранее зная, что за те десять минут, которые буду рулить в сторону города, придумаю отмазку для Кати, почему не заеду к ней сегодня.

Хотя настоящая причина может быть только одна — после любого контакта с Викой, я, блядь, становлюсь евнухом минимум на сутки.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава шестнадцатая: Вика

Я с трудом разлепляю глаза по звонку будильника в шесть утра, хотя обычно открываю глаза за пять-десять минут раньше уже просто на рефлексах. Много лет приучала себя не валяться в постели до обеда, потому что практика показала — если встать в шесть, до полудня можно успеть сходить на пробежку и на фитнес, записать десяток эстетичных видео для сторис, помедитировать аффирмациями на успех и финансовое благополучие, сделать уходовые процедуры и неспешно позавтракать в любимой органической кухне.

Но сегодня мои глаза как будто решили дать сбой. Приходится чуть не силой вытаскивать себя из кровати, плестись в ванну и пускать в ход экстренные меры — холодный душ. Как зомби забираюсь в ванну, берусь за рычаг холодной воды и что есть силы дергаю его вверх на мысленный счет «три». Вода колючими иголками вонзается в кожу, но я запрещаю себе шевелиться. Нужно переждать первых двадцать-тридцать секунд, а потом случится благословенное прояснение в голове и вернутся силы.

В прошлый раз, когда я подвергла свою несчастную тушку таким адовым пыткам, это было в день аварии Лекса. Когда Марат позвонил мне, сказал, что его брат в коме и по имеющейся у него «конфиденциальной информации от его лечащего врача», даже если Лекс придет в себя, с большой долей вероятности он останется инвалидом до конца своих дней.

А за год до этого, я точно так же приходила в себя после смерти бабушки.

«А ну соберись, тряпка! — больно стегает моё неосмотрительно оголенное нутро внутренний голос. — Или ты забыла, что сейчас на кону твое выживание, благополучие и сытая жизнь?»

Я хватаю мочалку, наливаю туда порцию цитрусового геля для душа и растираю кожу, пока она не становится красной. Потом переключаю рычаг на горячую воду и заканчиваю, наконец, экзекуцию.

Из ванной выхожу уже с идеально гладким после скраба телом, чистыми волосами и пахнущая фиалковым лосьоном от моего любимого бренда, стоимостью в несколько тысяч за бутылку. Когда я поняла, что там осталось на донышке, а на покупку нового у меня нет ни копейки, как-то сразу расхотелось ныть.

— Ты таран, Вика! — говорю своему отражению в зеркале. Понятия не имею, откуда взялась эта магическая фраза, но каждый раз, когда в моей жизни случался апокалипсис, именно она магическим образом поднимала мой боевой дух. — Ты сейчас соберешься, возьмешь себя в руки и решишь все проблемы. Потому что даже из полной задницы есть как минимум один выход.

Завариваю себе кофе, достаю блокнот и быстро записываю все дела, с которыми нужно разобраться. Получается нефиговый такой списочек, поэтому на соседней странице рисую три колонки, куда выписываю все в порядке важности: то, что нужно решить уже сегодня-завтра, и то, что можно отложить до понедельника. Это даже почти интересно, но лучше бы мои навыки тайм-менеджмента, как и раньше, пригодились мне только в поиске времени на маникюр, укладку и фотосессию.

Первым делом, конечно, нужно разобраться с квартирой и деньгами на тапули.

Я выпиваю почти всю порцию кофе, ломая голову над тем, где раздобыть деньги прямо сейчас, но в голову решительно ничего не приходит. Я готова даже продать одну из своих сумок, но на это все равно потребуется время. Потому что ничто, никакая мечта не заставит меня отдать любимого Луиса или малышку Миу за полцены и в руки какой-нибудь хабалки, которая будет таскать ее в метро или пихать туда недоеденный пирожок! Боже, да каждая моя малышка хранится в отдельном боксе в гардеробной, в своем собственном пыльнике и со специальными вставками внутри, чтобы сумка не теряла форму! Отдать любую из них непонятно кому, не убедившись, что сумка попадает в надежные понимающие руки — это все равно, что выбросить на улицу собственного ребенка!

С туфлями и прочими вещами та же история. И хотя некоторые костюмы, которые я купила в приступе шоппингового угара, до сих пор болтаются на вешалках в первозданном виде с бирками, чтобы найти покупателя нужно время. И уж точно я не собираюсь делать это лично — резонанс в духе «Сенсация: Виктория Янус продает последние трусы!» мне сейчас нужен меньше всего. В ввиду перспектив в ближайшее время быть в стесненных финансовых обстоятельствах, придется брать любое предложение по рекламе, а для этого у меня должна быть кристальная репутация и свежий вид.

Ладно, вопрос с распродажей можно отложить до завтра, тем более, что необходимой на тапули суммы я все равно так быстро с этого всего не заработаю.

Деньги, деньги… Боже, как я могла забыть! Марат собирается продать свои акции «Гринтек»! А если он сказал, что сделает это — то пойдет на принцип. Так боится, что Лекс может все прибрать к рукам, что отдаст свои акции за бесценок первому встречному, лишь бы ничего не досталось брату.

Я хватаю телефон, пишу Хасскому, что Марат собирается избавиться от своих двадцати процентов и даже нашел покупателей, и прошу выяснить все, что он может об этом знать. А я пока попробую воспользоваться своими каналами связи. Например — выйти на жену Павлова. Как-никак, мы типа почти родня по крестнику Марата, а с Таней, женой Павлова, у нас всегда были нормальные отношения. Если Павлов что-то и болтает дома о делах компании, то она точно все мне расскажет, потому что относится к той категории женщин, которые абсолютно не умеют держать язык за зубами. Я заглядываю к ней на страницу, нахожу первую попавшуюся на глаза фотку с едой и пишу в личные, что мне срочно нужно узнать, где она это ела. С Таней главное просто завязать разговор, а потом она еще неделю будет болтать просто по инерции.

Так, пока она ответит, можно переключится на задачу номер два по важности — разобраться с квартирой. Документов на право собственности у меня нет, потому что я и представить не могла, что однажды жизнь заставит меня интересоваться их содержимым. Хорошо еще, что Марат проболтался и у меня есть время разузнать, что из того бреда, который он нес, правда, а что — нет. Мысль о том, что в воскресенье меня буквально могли бы просто вышвырнуть на улицу (в случае, если он правда выставил квартиру на продажу), вызывает у меня острый приступ паники. Все, теперь зарок до конца своих дней — никогда, никому и ничему не верить на слово, проверять и перепроверять невзирая ни на какие отношения!

«Почему ты не пришла и не сказала, что уходишь, глядя мне в глаза?!» — всплывает в памяти вчерашний вопрос Лекса.

Я морщусь от неприятного холода внутри.

Потребовалась уйма сил, чтобы не ударить в грязь лицом и доиграть до конца. Уж лучше пусть считает меня стервой, которая просто сбросила его со счетов, как израсходованный материал, чем трусихой. Стерв не любят и стараются обходить стороной, а в трусиху каждый норовит плюнуть и потыкать палкой. В конце концов, это никак не помешает мне со временем сделать так, что Лекс Яновский снова потеряет от меня голову.