Пари (СИ) - Субботина Айя. Страница 44

— Всем спасибо, все свободны, — слышу голос Лекса.

Закрываю блокнот, поднимаюсь и чуть ли не первой несусь к двери.

— Валерия Николаевна! — окрикивает меня в спину. — У меня есть пара вопросов к вам. Задержитесь.

Да чтоб ты провалился!

Глава двадцать шестая: Лекс

Не смотреть на нее все эти полтора часа было сущей пыткой.

Мой взгляд, словно намагниченный, все время тянулся к этой рыжей стерве — странно, что я вообще не окосел.

И даже сейчас, когда Вика останавливается чуть в стороне у двери, пропуская спешащих сбежать из-под моего гнета сотрудников, я стараюсь зацепиться взглядом за любой посторонний предмет, лишь бы не уткнуться глазами в декольте ее блузки. И дело не в том, что Вика вызывающе оделась, скорее наоборот. С момента нашей первой встречи в клубе. Куда она явилась при громком параде, я больше ни разу не видел хоть сколько-нибудь открытых участков ее тела. Теперь она носит либо закрывающие все платья, либо костюмы, которые хоть и сшиты как будто на Барби, но все равно примерно как монашеская ряса, если бы их сшил какой-нибудь модный дом.

Вот и сейчас, когда из кабинета выходит последний сотрудник, Вика нарочно придерживает дверь, которую тот пытается закрыть. И становится поближе к выходу, давая понять, что она сбежит до того, как я успею протянуть к ней руки.

А у меня адски зудят кончики пальцев от желания схватить ее за плечи и вытрясти правду — почему она так настойчиво каждый раз кидает меня, становясь на сторону Марата. Хотя в теперешней истории, он — тонущий «Титаник», а я мог бы стать ее спасительной соломинкой.

— Виктория Николаевна, я не то, чтобы против соблюдения правильной рабочей дистанции, но не хотелось бы орать на весь коридор о предмете нашего с вами разговора, — говорю нормальным тоном, прекрасно зная, что ей слышно далеко не каждое слово.

— Я прекрасно вас слышу, Алексей Эдуардович, — бравирует она, оставаясь стоять на месте.

Ладно, не вопрос.

Я сокращаю расстояние между наим до пары метров, но когда собираюсь сделать еще хоть шаг — Виктория ставит ногу на порог и недовольно поджимает губы. А я, хоть и понимаю башкой, что мне не нужно было даже пытаться подойти ближе, чувствую эти сраные метры между нами как пропасть, через которую не перелететь даже за все время мира.

— Я в курсе, что ты ни дня не проработала на этой должности, — выкладываю карты на стол. Не хочу тратить время на игры в «кошки-мышки».

— Очень рада за скорость доносов обо мне, которыми тебя радуют твои прихвостни, — лучезарно улыбается Вика, как будто я только что сделал ей комплимент. — Как это вообще происходит? Каждое утро, в шесть ноль ноль тебе привозят подробный отчет?

— Я просто не нашел ни одного документа, на котором бы стояла твоя подпись, — пожимаю плечами. Хотя, конечно, о состоянии дел мне уже доложила бывшая секретарша Марата. — Вик, мне вообще не интересно тратить на тебя время, но кое-какие вещи необходимо прояснить, чтобы ты не тешила себя напрасными иллюзиями.

— Я не уволюсь, — как будто читает мои мысли. — И не мечтай так просто от меня избавиться.

— Мне не нужно твое согласие, чтобы это сделать, Вик.

— Виктория Николаевна, — поправляет она, вздернув подбородок.

Я ловлю себя на мысли, что сейчас, с этим гордо задранным носом и осанкой модели, она похожа на рыжую панду. И невольно лыблюсь, вспоминая, как эти зверьки становятся на задние лапы и поднимают верхние, пытаясь отпугнуть своих врагов.

— И запихни подальше свои сальные мысли, Лекс, — тут же огрызается Вика, видимо решив, что за моей улыбкой кроется какой-то пошлый подтекст.

— ЗапихниТЕ, — исправляю ее, незаметно для Вики делая еще пару шагов вперед. — И так, Виктория Николаевна, считаю нужным предупредить, что не собираюсь делать скидку на то, что вы сами, скорее всего, были не в курсе возложенных на вас обязанностей.

— Официально собираетесь меня утопить, Алексей Эдуардович? — ёрничает она, хотя я слышу фальшь в ее голосе.

— Нет, просто с оглядкой на историю наших с вами… хм-м… взаимодействий, считаю совершенно справедливым лишить вас возможного испытательного срока и последнего китайского предупреждения.

Вика очень старается сохранить лицо, но я отлично вижу пляшущую в ее глазах панику. И чувствую себя как чертом гандон, хотя она заслужила все это как никто другой.

— Ты не можешь меня уволить, — говорит немного растерянно. — У нас же… договор. Как я смогу что-то исправить, если…

Она запинается.

И снова пропускает момент, когда я подкрадываюсь еще ближе. Теперь между нами одно общее пространство и один на двоих воздух, и я чувствую, как аромат ее парфюма проникает мне в легкие, будоража воспоминания о прошлом.

Воспоминания, в которых я просыпался посреди ночи, потому что даже сквозь сон чувствовал ее запахи тепло кожи. Протягивал руку, запускал пальцы ей в волосы, подминая под себя податливое сонное тело.

А, черт.

— В нашем договоре нет ни слова о том, что тебе запрещено появляться в офисе, если это связано с производственной необходимостью, — с силой возвращаю себя к теме нашего разговора, пока у меня окончательно не протекла крыша как в тот вечер в клубе. Если я снова на нее наброшусь — это будет максимальный проёб по всем фронтам.

— Ты издеваешься?! — взрывается Вика, напрочь забывая, что дверь в коридор до сих пор открыта и снующие мимо сотрудники с интересом за нами подглядывают. — Думаешь, они будут меня слушать, если моя должность будет «никто»?!

— Думаю, что это исключительно твои проблемы, Вик.

— И это ты называешь честной игрой?! Ты просто ничтожество, Лекс!

Краем глаза замечаю откровенно торчащих в дверном проеме любопытный женский нос, делаю резкий выпад и с грохотом захлопываю дверь. От хлопка Вика подпрыгивает на месте, и вдруг понимает, что теперь мы заперты в четырех стенах.

Пятится, чтобы сбежать, но не замечает чуть выступающий от порога стеллаж, об который почти наверняка ударилась бы бедром, если бы я вовремя не схватил ее за руку.

— Отпусти! — вырывается Виктория, дергаясь в моих руках с активностью высоковольтного провода.

Но я дергаю ее на себя, одной рукой хватаю за подбородок, а другой — за бедро, придавливая к своему телу так сильно, что мы буквально заполняем друг друга как пара идеально совпадающих пазлов.

— На по… — пытается закричать Вика.

И я просто затыкаю ее рот — своим.

Так жестко и бескомпромиссно, что остаток возмущения Вика выдыхает уже прямиком мне в горло.

Проклятье.

У меня кружится голова от вкуса ее губ — такого особенного, ни на что не похожего, горько-сладкого, как будто она — результат скрещивания клубники и адски острого чили, одной щепотки которого достаточно, чтобы за секунды испепелить человека.

Вика мычит, пытается сжать губы, но я надавливаю ей на щеки второй рукой, заставляя раскрыться мне навстречу. Проталкиваю внутрь язык, прекрасно зная, что она воспользуется шансом причинить мне боль. По хуй. Даже когда Вика вонзает в него зубы, я просто еще настойчивее проталкиваю его внутрь. В своей больной фантазии воображаю, что это мог бы быть мой член — глубоко в ее губах, максимально жестко в ее горле, до влажных хрипящих звуков, которые она будет издавать, пока я буду трахать ее в глотку как последнюю шлюху.

Ее тело такое горячее, что жжет мне пальцы даже сквозь все слои одежды. Я пытаюсь задрать ее юбку, но эта чертова ткань как будто издевается — не получается сдвинуть ни сантиметр. К черту, я могу просто посадить ее на себя и если проклятая юбка лопнет по швам — это будет даже интересно.

— Алексей Эдуардович, мне нужно пять ми…

Дверь кабинета так резко открывается, что мы с Викой не сразу успеваем отпрянуть друг от друга.

На пороге стоит Павлов — правая рука Марата, человек-катастрофа для любого бизнеса, потому что ничтожество и тряпка, неспособная ни на смелые быстрые решения, ни на холодный расчет. А теперь к двум этим нелестным эпитетам я мысленно добавляю третий — редкостный мудак.