Пари (СИ) - Субботина Айя. Страница 53

Домой поднимаюсь еле-еле, чувствуя себя именно так, как изображала на лестнице — уставшей и на пороге грандиозного обморока. Закрываю дверь и, плюнув на все, сажусь прямо на обувную тумбочку. Вытягиваю ноги в своих дорогих туфлях от Лоро Пиано, разглядывая идеально чистые носки.

Лекс даже про Егора не спросил. Ни слова не сказал, бровью не повел, как будто ему действительно… все равно. Нет, он и раньше никогда не был патологически ревнивым, не пытался надеть на меня мешок, не запрещал проводить время с подругами. Да я даже пару раз ездила без него на моря, и он не требовал отчет за каждую проведенную врозь минуту. Но все же, стоило вокруг меня появится телу мужского пола — сразу настораживался. А сегодня возле меня появился явно не посторонний мужчина, но Лекс вообще никак не отреагировал, не отпустил даже парочку едких шуточек, хотя теперь он отпускает их в мой адрес вообще по любому поводу.

Мои пальцы сами тянутся снова зайти на страницу Эстетки, пролистать ее идеальные фото, пересмотреть интересные не банальные посты без единой грамматической ошибки. Вспоминаю, что у меня самой никогда не хватало таланта красиво выражать мысли, и все посты за меня писала специально нанятая помощница.

Ну вот, теперь у Лекса появилась настоящая правильная женщина — такая, как он всегда хотел: много читает, много думает, не боится выражать непопулярное мнение.

Я чувствую такую едкую зависть, что жжет во рту.

Пакет, который всучил Лекс, падает на пол и я с некоторым удивлением вижу, что из него вываливаются не только коробочки с лекарствами и БАДы, но еще и мандарины, пара бутылочек с витаминизированным тоником, шоколад. Черный, с орехами и цедрой лимона — как я люблю. Где он вообще успел все это достать?

Да блин же.

— Не вздумай реветь из-за этого придурка, — уговариваю себя, потому что глаза буквально на мокром месте. — Он это сделал потому что боится иска. Считает меня корыстной расчетливой стервой и перестраховывается. Ничего личного — просто бизнес.

Отношу все это на кухню. Она настолько микроскопическая, что стоя в центре, можно запросто дотянуться и до плиты, и до холодильника, и до обеденного стола. Раздеваюсь и оставляю вещи прям здесь. Хорошо, что успела прихватит вместе с вещами и свой любимый теплый плед из шерсти альпаки. Заворачиваюсь в него до самого кончика носа, а потом, подавшись порыву, нахожу в телефоне номер той девушки, которая помогла мне в супермаркете и пишу ей сразу несколько сообщений — здороваюсь, спрашиваю как дела, а в конце оставляю короткое: «У меня был максимально хреновый день».

Пока она отвечает, успеваю заварить дешевый кофе, но потрясающая шоколадка полностью перекрывает его дерьмовый вкус.

Кэт: Что случилось?

Кэт: У меня тоже чего-то не особо гладко на личном фронте.

Викуля: Мой новый босс, по совместительству мой бывший, сегодня меня поцеловал. А потом я встретила еще одного бывшего, которого не видела кучу лет.

Викуля: А что у тебя?

Кэт: Твой босс просто козлина! Накатай на него заяву, это же сексуальные домогательства в чистом виде! Такие вещи нужно предавать огласке, иначе женщины в нашем обществе и дальше будут молчать, когда над ними издеваются мужики!

Я пишу длинное сообщение о том, что в общем, у нас все сложно, и даже начинаю расписывать, как он потом по-рыцарски на руках отнес меня в больницу, но в этот момент Катя присылает длинное сообщение со своей историей. Ее парень, с которым она уже полтора года, внезапно начал часто отменять встречи и задерживаться на работе, и все это началось примерно в то же время, когда вернулась его бывшая. Она щедро разбавляет предложения громко смеющимися смайликами, но это как будто только еще больше подчеркивает, как сильно ее беспокоит происходящее.

Викуля: Что за говнище!

Викуля: Обычно я так не выражаюсь, но других слов у меня просто нет. Ты не пробивала, может, сейчас какой-то парад планет что ли, что вся нечисть бодрствует?

Кэт: Ретроградный Меркурий, прикинь!

Мы обмениваемся парой картиной на эту тему, пишем друг другу слова поддержки и утешения, а потом Катя быстро набирает, что вернулся ее парень и она пошла устраивать ему взбучку. Желаю, чтобы ее рука со сковородкой была тверда и справедлива, и нехотя закрываю переписку. Дожила — в жизни черте что творится, а даже пожаловаться некому, кроме малознакомого человека.

Быстро готовлю себе омлет — чуть ли не единственное блюдо, которое умею готовить почти без последствий для желудка и сковородки, беру из холодильника консерву с кошачьим кормом и пробираюсь на балкон, пока там нет Бармалея. Вываливаю ему сразу половину, проверяю, чтобы в миске была свежая вода и успеваю сбежать до того, как на перилах появляется его усатая бандитская морда.

Через час Катя присылает мне фото роскошного элегантного букета и сочных стейков на тарелках. И делает приписку: «Вот что сковородка мозгоправная делает!»

Я улыбаюсь, чувствуя за нее искреннюю радость, словно мы дружим уже лет сто.

Самой мне, похоже, ничего из этого в ближайшее время не грозит.

Глава тридцать третья: Вика

Утром я, кое-как продрав глаза от бессонной ночи, бреду в ванну, чтобы привести себя в порядок. Умываюсь водой, от которой на коже появляется жуткий зуд, потом умываюсь снова, но на этот раз приходится вскипятить воду. Делаю кофе и долго гипнотизирую взглядом фрукты и шоколад, которые нашла в пакете с лекарствами. Мне они всю ночь снились, ну, точнее, те несчастных пару часов, которые я провела в полудреме. Как будто стоило протянуть руку к мандарину — и он тут же начинал говорить человеческим голосом, щедро посыпая мою голову упоминаниями всех ошибок прошлого. Но в основном — как глупо я поступила, когда сбежала от Лекса.

Если хорошенько покопаться в памяти, то кроме жуткого страха за свое будущее, у меня не было повода бросать его. Не кривя душой, я никогда его не любила, но с ним всегда было хорошо и безопасно. Он был щедрым, любящим и заботливым — мне даже к женским уловкам не приходилось прибегать, чтобы подтолкнуть его сделать, как мне нужно. Лекс все как-то понимал сам — сначала, когда его финансовые дела были еще крайне шаткими, просто дал мне карту, на которую время от времени закидывал деньги, а потом, когда все как-то стремительно пошло на лад и в гору, я вообще перестала следить за балансом на счету, потому что деньги там все рано никогда не заканчивались.

Но самое главное — и это я понимаю только сейчас, глядя на проклятые душистые апельсины — Лексу никогда не было на меня наплевать. Буквально с первых дней нашего знакомства, он всегда интересовался именно мной, а не содержимым моих трусов и лифчика. Интересовался искренне, как может только человек, которому не безразлично. Возил к врачу по первому симптому, варил бульон, когда я болела гриппом, дарил цветы просто так — всегда только те, что я люблю, безропотно ходил со мной на мелодрамы и ему было вообще наплевать, что на тысячный зрительный зал он был вообще единственным мужчиной! Он был таким… милым.

— Боже, прекрати уже эти сопли, Виктория! — громко говорю вслух, а потом решительно сую тарелку с фруктами в холодильник, в самый нижний ящик для овощей, где они точно не будут мозолить мне глаз.

Туда же сую и шоколад.

Есть все это почему-то рука не поднимается. Вместо этого хочется просто глазеть, как когда-то на те туфли от Джимми Чу.

— Это дурной знак, — бормочу себе под нос, пока нахожу в телефонной книге номер Хасского. — Это очень-очень фигово, Виктория — вот так залипать на мужика.

Перед глазами всплывает лицо Егора, но не вчерашнее, а так, как я помню его из прошлого, когда седина на его висках была еще скорее странностью, чем данью возраста. И надо же ему было появиться именно теперь! Как нарочно, чтобы я снова начала копаться в прошлом.