Нет звёзд за терниями (СИ) - Бонс Олли. Страница 17

Гундольф сидел на плоском камне, хранящем ещё тепло дня, и глядел, как небо, темнея, сливается с морем. Даль окутала лёгкая дымка.

Вот и миновала половина срока. Ещё столько же — и домой. Он рвался оттуда, чтобы не видеть Грету, а теперь всё бы отдал, чтобы вернуться. Ему не нравился ни этот иссохший мир, ни эти скучные чужие люди. Начинали раздражать пустые дни.

Шептались о чём-то волны, и казалось, вот-вот выйдет разобрать их слова. А людские голоса уже почти не слышались, с наступлением темноты поселенцы уходили спать, огонь тут не жгли зря. Лишь в одной каюте светилось окошко — это разведчик трогал светляка без разрешения. Гундольфу было не жаль, а всё-таки позже он побеседует с парнишкой на этот счёт.

Кто-то спустился по трапу, прошёл по причалу, направляясь сюда. Когда человек подошёл ближе, Гундольф разглядел, что это Эмма. Она что-то несла и протянула ему.

— Держи, ей отдашь.

Руки машинально приняли вещи — это оказалась стопка свежего белья, не до конца просохшего. А затем уже возникли вопросы.

— Кому — ей? — переспросил Гундольф, не понимая. Он ведь с местными близкой дружбы не завёл, с чего бы его о таком просить?

— Ты с ней ночуешь в одной каюте и не разглядел ещё, что она не парень? — усмехнулась Эмма. — Мне она не открывает, велела оставить у двери, а я пачкать не хочу. Ржавчина не состирается потом.

— Да ошибаешься ты, — ответил Гундольф, когда прошло первое изумление. — Вот именно, что я бы разглядел!

Но когда он вернулся в каюту, больших трудов стоило не пялиться на Кори. Нет, всё-таки Эмма ошиблась, не может она оказаться права.

Глаза, конечно, у парня такие, что любую женщину украсят, да и борода пока не растёт, но на том сходство и заканчивалось. Слишком узкие бёдра, слишком широкие плечи, да и рост — Гундольф ещё не встречал девиц с себя ростом. И двигается Кори по-мужски, не плавно. Ни одна знакомая женщина не сидела так, расставив колени и опершись о них локтями. Даже эти поселенки, что ходили чаще всего в мужской одежде, держались совсем по-другому.

А главное, как бы он спрятал грудь? Её, Гундольф мог в том поклясться, у Кори не было. Да уж, если это вправду женщина, какая же она неказистая!

— Ты что так смотришь? — прервал эти размышления голос соседа.

— Да так, думаю о своём, — отвёл глаза Гундольф. — Я и не замечал даже, куда гляжу.

Из-за этой-то ерунды он долго лежал без сна. Рассердился даже — и так с появлением разведчика ни разу не выспался по-человечески, а тут ещё это. И надо было Эмме такое ляпнуть, чтобы он теперь голову ломал?

С соседней койки донёсся слабый стон. Видно, у Кори начинался кошмар. И что сниться-то такое может, чтобы орать каждую ночь?

Гундольф, вздохнув, поднялся. Одного его шага хватило, чтобы пересечь каюту. Он опустил руку на плечо, укрытое лоскутным одеялом, и глаза Кори распахнулись испуганно.

— Спи, девочка, — поддавшись внезапному порыву, сказал Гундольф. — Это только сон.

Выражение страха исчезло с лица Кори, глаза закрылись медленно, и дыхание вскоре стало ровным. И кошмар отступил, чтобы не вернуться этой ночью.

А Гундольф всё вертелся раздосадованно с боку на бок, терзаясь вопросами. Если это женщина, зачем она рядится? И почему к нему в каюту в первый день напросилась, хотя Эмма сразу предлагала рядом с ней устроиться? Разве не удобнее бы так было?

Ох, будто не о чем ему больше думать.

Глава 8. Флоренц. Неприятные разговоры

— Так вот, значит, у нас три народа живёт — пернатые, хвостатые и просто люди, — звучал негромко голос Гундольфа.

Они лежали на горячем песке, обсыхая. И этот ненавистный разведчик сидел неподалёку, прислонившись к камню, и слушал. Плавать он с ними не плавал, а всё же потащился следом.

— Пернатые и у вас раньше жили, пока один из них не пошёл против своих. Всех истребил, кроме родного брата да его дочери.

— Так мора, значит, не было? — спросил Кори без особого удивления.

— Какой там мор, враньё одно. Уж я об этом точно знаю. Друг, которому доверяю, слышал это от самого Альседо, который и приходился братом вашему Мильвусу Пресветлому — тьфу! Перерезал этот гад всех ради власти, и родных не пожалел. А чтобы землями с толком распорядиться, на то ему ума не хватило. Загадил всё и сбежал.

— В это мне верится легче, чем в сказки, которыми люди себя утешают, — задумчиво произнёс разведчик.

Опять они завели речь о скучном. К чему говорить о том, что было десятки лет назад?

— Нравилось ему машины строить, и столько понастроил, что уже топлива не хватало, — продолжался между тем рассказ. — Леса не успевали расти, да и запасы угля истощились. Да ещё я так думаю, не только из-за этого земля пришла в запустение. Сами пернатые как-то с нею связаны, без них всё умирать начинает. Вот и у нас так...

Гундольф зевнул и потёр глаза. Они у него сегодня были покрасневшими — не выспался, видать, и ясно, почему. Кори каждую ночь так громко кричит из-за кошмаров своих, что половина корабля просыпается.

А историю эту про другой мир уже доводилось слышать не раз. Для разведчика она была в новинку — наверное, для него Гундольф и повторяет. Он вообще что-то слишком много возится с этим Кори.

— О чём я?.. Ну, у нас сейчас только одна пернатая и осталась... — пробормотал Гундольф и умолк. Флоренц ждал-ждал продолжения, обернулся и увидел, что его новый товарищ крепко спит, уронив голову на руку.

— Не шуми, — прошептал Кори, прижимая палец к губам. — Давай отойдём в сторонку.

Выглядел он виноватым — не иначе, понимал, что всё из-за него. А отходить с ним Флоренц никуда и не хотел, только ради Гундольфа и пошёл, чтобы не разбудить ненароком.

— Ты говорил, у тебя брат в городе, — начал Кори, когда они уселись в тени большого валуна. — А кем работает? Может, я его встречал.

А вот это уже было интересно. И чего Флоренц сам не догадался спросить раньше? Действительно, может, этот разведчик на что-то сгодится!

— Брата зовут Эрихом, — с готовностью ответил мальчишка. — Восемь лет назад он ушёл в город, был тогда чуть постарше, чем я теперь. Семнадцать, кажется, ему исполнилось. Но только весточки не успел подать. Пещеры, где мы жили, обрушились, и все наши погибли, а я отходил тогда, потому уцелел. И мы с тех пор не связывались с Эрихом — он не знает, что я жив, а я не знаю, как он устроился в городе.

Сказал и сразу пожалел. Собирался же с этим разведчиком и не разговаривать даже, а вот пожалуйста, едва рот открыл, как всё о себе выложил. Даже досада взяла.

— Сочувствую, — мягко сказал ему Кори. — Что ж, жизнь здесь такая — у многих за плечами есть то, о чём больно вспоминать. Эрих, значит? Не припоминаю такого имени, но как вернусь в город, могу поспрашивать. Сообщу ему о тебе, если найду, хочешь?

— Да, было бы неплохо, — буркнул Флоренц. — А сам ты в город как попал, когда?

— Когда? Пожалуй, года четыре назад. Отца моего тогда не стало, других близких не было, а жили мы недалеко от Раздолья, к северу. Ну, я и не раздумывал особо, решил счастья попытать, и как раз повезло, место нашлось для меня.

— И что, вот так быстро стал разведчиком?

Кори улыбнулся краешком губ.

— Ты думаешь, эта работа какая-то особенная? — спросил он. — Делать-то почти ничего не приходится, глядеть по сторонам только. Если наблюдательный и зоркий, этого достаточно. Конечно, ещё лодкой учат управлять, но это уже по ходу дела. Ставят в напарники кого-то опытного, да и всё. Я пришёл, место пустовало, человека искали. Как раз меня и взяли.

— Везучий ты!

— Да не то чтобы. Это ведь и не такое интересное дело, ты не думай. Чаще всего приходится летать в Запределье к источникам, принадлежащим городу, бочки забирать да отвозить. Да и присмотр нужен, не то родник занесёт песком да пылью, и он умрёт. Не везде людей смогли поставить. Реже пустоши осматриваем, места, где карты заполнены не подробно. Есть надежда, что там вода отыщется. Просто стоишь у борта и вглядываешься вниз, пока перед глазами не начнёт стоять каменистая равнина, даже когда смыкаешь веки. А ещё иногда летаем к поселениям, о которых знаем, чтобы проверить, как идут дела, если вестей долго нет. Бывает, они пустеют по разным причинам, тогда источник сразу отходит городу, чтобы вода не пропадала зря.