Солнце и Луна (СИ) - Левин Анна. Страница 9

И это случилось. Сначала пришло письмо от Круторогова, а потом и северные драконы заговорили о недавней помолвке Ярогнева Беломорского с Туаной Крутороговой, и последовавшем почти сразу обручении Эксетера Дартмура с Ярославой Беломорской. В Сколлкаструме устроили праздник, северяне удостоверились, что наследник Морских Штормов стремительно выздоравливает, а столичные сплетники страдали оттого, что вышеуказанные события разворачивались так далеко от них.

Не знаю, как мне удалось сдержать эмоции, когда у меня все начали спрашивать, знал ли я о происхождении девушки. Казимиров сориентировался первым, и заявил, что именно поэтому я и присматривал за ней в Академии, и что непосвященные в тайну драконы решили, что мы с ней встречаемся. Так он очистил мою репутацию, ибо раньше меня подозревали в неверности, не понимая, как я мог променять дочь крола на смертную. Теперь же я стал в глазах общества благородным защитником, который оберегал девушку, и не мог рассказать окружающим правду, когда нас заподозрили в более близких отношениях.

Я все подтвердил, мягко улыбался, и лишь в последний вечер в столице позволил себе вспылить. Хорошо, что самообладание покинуло меня дома, вдалеке от любопытных глаз, и я с остервенением крушил мебель боевым хлыстом, пытаясь измотать себя до возможного предела.

— Пожалуйста, пощади мамино любимое кресло, — сзади раздался усталый голос сестры.

Застыл на месте, делая глубокие вдохи. Устыдившись собственного запала, убрал родовое оружие, и повернулся к Катерине.

— Прости меня. Я не сдержался.

— По крайней мере, Проксима Центавра осталась цела.

От одного упоминания замка правителя я вздрогнул, вспоминая все, что пережил там, как плохое, так и хорошее. Когда-то я любил это место, пока не познакомился с Элиф, и понял, что лишь с ней хочу пройти эту жизнь, а не с дочерью крола Казимирова.

— Матвей, нам нужно поговорить.

Первом порывом было отказаться, и уйти к себе, но ее расстроенное лицо насторожило меня.

— Что случилось, Катерина?

— Присядь.

Мы устроились в уцелевших после моего погрома креслах, и густая от напряжения атмосфера буквально накалилась.

— Я долго не вмешивалась, и теперь об этом жалею. Когда Артемий во всем признался, я всем сердцем хотела помочь его дочери, и закрывала глаза на твою влюбленность. Думала, она отвлечет общество от других возможных выводов, и не предостерегла тебя. Теперь же мы столкнулись с последствиями своей беспечности, и я не могу видеть, как ты страдаешь, и как мучаешь свою невесту Касию. Она — хорошая драконица, и заслуживает лучшего отношения.

— Хорошая, безусловно, но не та, что мне нужна.

— Брат, все кончено! Элиф вернула себе свое настоящее имя, теперь она не просто девочка, репутацией которой можно не дорожить. Она — Туана Круторогова, дочь Артемия Круторогова, и невеста Ярогнева Беломорского, будущего хранителя севера! А ты женишься на дочери правителя, и уже совсем скоро возглавишь род. Игры закончились, как прежде уже не будет. Ольгерд дал распоряжение готовиться к твоей церемонии.

— Что? — я вскочил с кресла.

— Сядь! — властно произнесла сестра. — В апреле ты официально станешь господином Ясногоровым, главой «звездного» рода.

— Я думал, это произойдет одновременно со свадьбой. В апреле я еще буду учиться, в мае и июне — сдавать экзамены!

— Крол сказал, что проблем не возникнет. Артемий всю Академию на уши поставит, чтобы тебе ничего не мешало и доучиться, и вступить во владение гербовым кольцом Ясногоровых.

Все, чего я так долго ждал, наконец-то сбылось, а я не мог радоваться.

Что она со мной сделала⁈

Глупо обвинять Элиф: я сам полюбил ее, сам разжег в ней ответные чувства, посвящал ей стихотворения, устраивал тайные свидания. Я увяз в любви по уши, забыв обо всем на свете, и теперь расплачивался за ошибки.

— Катерина, — произнес я охрипшим голосом.

— Да?

— Помоги мне забыть ее.

— В смысле? — недоуменно спросила сестра.

— Ты понимаешь, о чем я.

В ее глазах отразился ужас.

— Нет, Матвей, только не говори, что ты…

Она не договорила, застыв, словно статуя.

— Что ты наделал?

Ее голос полоснул меня, словно лезвием, столько в нем было ледяного гнева и недоверия.

— Прошу, скажи, что я неправильно истолковала твои слова! Скажи, что ты не нарушал старую клятву!

Я не мог солгать, и молча опустил голову.

Катерина подскочила, меряя шагами комнату. Тугой комок стыда и боли сжал мое сердце, я хотел получить хоть немного поддержки у единственной близкой драконицы, но, стоило к ней подойти, и сестра отвесила мне звонкую пощечину. Невольно удивился силе ее руки.

— Матвей, я не могу поверить, что ты осмелился использовать на Элиф запрещенную силу! Артемий никогда не простит тебя, если узнает! Придется снова лгать, сколько же можно тонуть во лжи!

— Я сам буду нести ответственность за свой поступок.

— Нет! — воскликнула Катерина. — Никто не должен узнать! Эта сила — наследие Деннициных, от которого мы ведем свой род. Только Казимировы да Крутороговы знают о нашей тайной способности. Мы клялись пользоваться ею в исключительных случаях, если крол позволит, и только на благо государства, а не в личных целях!

— Не в личных целях… Все — для других, ничего — для себя.

Драконы нашего рода управляли Звездным Светом, то есть поглощали энергию ночных светил, защищая планету от падения космических тел, уравновешивая состояние ближайших звезд. Около девятнадцати лет назад Луна проявила признаки разрушения, что сильно взволновало весь мир, и неудивительно: именно этот спутник влиял на отливы и приливы вод, и обеспечивал стабильность осевого наклона планеты. Драконы говорили, что небо перестало быть надежным из-за малочисленности рода Ясногоровых.

Однако ситуация с Луной чудесным образом наладилась, общество возликовало, расхваливая моего отца, говоря, что он в одиночку смог наладить стабильность ночного светила. Как ему это удалось — так и осталось загадкой, тем более, в его глазах я видел порой явное недоумение, словно он и сам не понимал, как он это сделал.

Но чего о нас не знали — так это о нашей способности воздействовать на сознание живых существ с помощью преобразованной силы звезд. Мы могли впитывать звездную пыль (частицы силы, невидимые для посторонних), и с ее помощью внушать драконам и людям свои мысли, заставлять их чувствовать то, что мы хотим. Например, так отец договорился с правителем Макауа о разрешении на добычу куприя в его державе, внушив тому правителю, что он безмерно рад заключить договор с нашим государством.

И это то, что я сделал с Элиф.

— А как иначе, Матвей? — закричала сестра. — Это очень опасная сила, она дает власть над разумом и чувствами других, поэтому ею нельзя столь легкомысленно пользоваться! Одно дело — налаживать дипломатические отношения с соседними странами, а другое — заставлять девушек любить себя. Ты же просто заставил Элиф быть с тобой, внушил ей любовь к себе!

— Она уже была ко мне предрасположена! — не выдержал ее упреков. — Я лишь усилил ее чувства.

— Ты сделал ее своей марионеткой. Что ты еще ей внушил?

— Ничего.

— Матвей, мне нужна правда!

— Лишь подавлял ее мысли о Беломорском, — слова проталкивались с трудом, как и всегда, когда речь заходила о ненавистном сопернике.

— Поэтому она согласилась стать его женой! Как только ты перестал влиять на ее мысли, она осознала, что любит сударя Ярогнева.

— Он не был ее достоин, и никогда не будет. Я защищал девушку от него.

— Ты лишал ее права выбора, собственной воли, — вдруг лицо сестры сильно побледнело. — Надеюсь, ты не сделал ничего непоправимого.

Ее намек наполнил меня яростью.

— Как ты смеешь думать обо мне такое! Кто я по-твоему⁈ Я любил ее всем сердцем, и ни за что не причинил бы зла! Сейчас она свободна: она хотела уйти, и я отпустил ее, хотя мне так больно, что я не могу ни спать, ни мыслить о чем-либо внятно. В голове только ее образ, и мне кажется, что я схожу с ума.