Ангелочек. Дыхание утренней зари - Дюпюи Мари-Бернадетт. Страница 75
– Жаль, что такая одаренная акушерка совершила оплошность, – проговорила она наконец дрожащим голосом.
– Ее мать, Адриена Бонзон, которая вышла замуж за сапожника Лубе, тоже была одаренной, но не безгрешной. Не тревожьтесь, Клеманс, мы пригласим к вам хорошего доктора!
– Об этом еще рано думать. Кто-то спускается по лестнице или мне это чудится?
В гостиную вошла Леонора в домашнем платье из бледно-зеленого атласа – ее любимый цвет. Ее белокурые волосы были схвачены лентой и каскадом струились по плечам.
– Добрый вечер! – сказала она. – Было бы уместно разжечь камин. В это время года вечера еще прохладные.
– Замерзли – оденьтесь! – сердито буркнул Оноре. – Вы в этом доме не хозяйка! Вы здесь вообще никто, учитывая ваше поведение!
– Ваш сын желает получить развод, я не вижу никаких препятствий для этого. Мы с Альфредом поженимся, и вы от меня избавитесь.
– Бастьен с Эженом останутся здесь! Я добьюсь права опеки!
– Нет! Я – их мать, и я увезу их с собой.
– Пожалуйста, не ссорьтесь! – взмолилась Клеманс. – Нужно научиться договариваться! Возможность прийти к согласию есть всегда!
Оноре передернул плечами и раскурил сигару. Сама не своя от волнения, Леонора оперлась рукой о каминную полку. У них с Николь только что произошла очередная стычка. Горничная, которой предстояло выступить в суде, потребовала, чтобы ей позволили остаться в усадьбе хотя бы до этого решающего дня.
– Хорошо, ты можешь остаться на пару недель, но, честно говоря, я не могу смотреть на тебя без отвращения! – заявила Леонора. – Будешь прислуживать мадам Клеманс! Я воспользуюсь услугами гувернантки, когда понадобится. А ты вернешь мне все безделушки, которые я тебе подарила, каракулевую накидку и розовое платье из шелка, или я просто не выплачу тебе жалованье!
Горничная расплакалась от злости и попыталась возражать, но хозяйка осталась непреклонной.
– Это из-за тебя я стала хуже, чем есть на самом деле, Альфред был прав! – сказала Леонора. – И, если бы ты не подслушала исповедь Анжелины, ничего этого вообще не было бы!
После такого заявления Николь заперлась в своей комнатушке под крышей. Леонора укрылась в детской, найдя утешение в смехе и лепете своих маленьких сыновей. Спускаясь к ужину, она снова ощутила себя потерянной, никому не нужной в этой семье, которая стала для нее чужой. Ее любовник счел необходимым встречаться реже, и Леонора скучала по нему – по его ласковым рукам, по страстным поцелуям.
– Гильем сегодня рисует в беседке? – спросила она, чтобы нарушить молчание.
– Идите и посмотрите сами! – буркнул свекор в ответ.
– Насколько мне известно, сегодня он не выходил из дома, – попыталась смягчить обстановку Клеманс. – Франсин относила в его спальню поднос с чайными принадлежностями.
– Тогда я загляну к нему, – вздохнула Леонора.
Она знала, что супруг снова станет расспрашивать о том, какое решение принял судья и отдала ли она предназначенное красавице повитухе письмо, и боялась этого разговора. Робко постучав в дверь, она вошла.
– Ты могла застать меня в объятиях Франсин, – иронично заметил Гильем.
Он сидел, опершись локтями о стол, за которым временами обедал или ужинал. За этим же столом он делал наброски по вечерам.
– Ты думаешь, я бы огорчилась? Полагаю, ты предусмотрительно запираешь дверь на ключ, когда вы с Франсин вместе.
– Совершенно верно! Оказывается, у тебя в голове не совсем пусто, Леонора!
– Прошу, не надо меня унижать! Я пришла сказать, что передала письмо в руки Жозефу де Беснаку и он пообещал отнести его жене.
– Спасибо. Я счел необходимым сообщить Анжелине, что она может рассчитывать на мою поддержку.
Леонора стиснула зубы. Несмотря ни на что, она почувствовала себя уязвленной. Гильем курил трубку, и по комнате плавали облачка дыма с характерным островатым ароматом.
– Как дела у твоего возлюбленного? – спросил он негромко. – Я полистал юридическую литературу из библиотеки Жака. Пенсон может закрыть дело за отсутствием состава преступления.
– Я говорила с ним сегодня, мы обедали вместе в «Отель де Франс». Гильем, я сделала что могла. Анжелина призналась в проступке, поэтому Альфред не может отменить суд и закрыть дело, как ты говоришь. Но, принимая во внимание наши с ним отношения, он решил передать его своему коллеге из Фуа.
– Что? Вот мерзавец! Он наплевал на нашу сделку, по условиям которой, если он хочет получить тебя в жены, он должен сразу же отпустить Анжелину!
Держась на благоразумном расстоянии, Леонора сказала:
– Ты, наверное, неправильно меня понял, Гильем. Он не может освободить ни ее, ни эту девушку. Что сказали бы на это начальник полиции и супрефект? Они в курсе происходящего. Поставь себя на его место! Альфред под судейской присягой, и, поскольку в силу обстоятельств он не может судить об этом деле беспристрастно, он принял такое решение.
Дрожащими от гнева и разочарования пальцами Гильем вцепился в колеса своего кресла. Он развернул свое седалище, пленником которого стал, и смерил супругу презрительным взглядом:
– Ты все-таки ни на что не годна, моя бедная девочка! И в постели тоже, иначе твой любовник не сыграл бы с тобой такую грязную шутку. А теперь уходи! Завтра я сам нанесу ему визит. Уходи, или я…
Она выбежала из комнаты, едва сдерживая слезы унижения. Никто больше не видел Леонору в тот вечер – ни за ужином, ни позже, когда пришло время пить травяной настой на ночь. Оноре сдержал слово: в честь приятного известия, которым поделилась с ним Клеманс, на стол подали изысканные деликатесы и Жак откупорил бутылку шампанского.
В своей комнате Леонора слышала гул голосов и смех. Она ощущала себя потерянной, преданной Альфредом Пенсоном, презираемой Гильемом. Когда все уснули, молодая женщина бесшумно спустилась на первый этаж. Она больше не могла находиться в этом доме. Выплакавшись и дав волю гневу, она вдруг затосковала по родному острову.
Пребывая в полнейшем смятении, она взяла в буфете бутылку коньяка и вышла через застекленную дверь в сад. Ночь была теплая, пахло розами и жасмином. Леонора прошла к беседке в глубине сада, присела на каменную скамью и стала пить. Поначалу напиток показался слишком крепким, неприятным, но потом она вошла во вкус. Опьянев и забыв о всех своих огорчениях, она с улыбкой на устах направилась к песчаному берегу реки.
– Прощай, Гильем! Прощай, Анжелина! Я возвращаюсь к морю, домой, на Реюньон!
Воды реки Сала сверкали в лунном свете. Леоноре чудилось, что она видит океан и пляж, по которому бегала девчонкой. Она раскинула руки и побежала вниз по пологому склону к воде. Казалось, она легкая, как птица, и сможет полететь к родному дому, к матери и дяде.
– Я возвращаюсь к морю! – прошептала она снова.
Глава 13
Во имя новой жизни
В тюремной камере замка виконтов де Шамбор, в ту же ночь
Прислонившись спиной к стене, Анжелина дремала. Пробуждаясь, она каждый раз спрашивала себя, который теперь час, наступил уже вечер или нет. В подземелье всегда было темно, и большая лампа, которую смотритель оставлял в самом начале коридора, не спасала положение. С недавних пор к темноте добавилась давящая тишина: четверку грабителей увезли в Фуа.
Много душевных сил уходило на то, чтобы не поддаться печали и отчаянию. Часто Анжелина представляла себе другую камеру – с узким, забранным решеткой окошком, через которое она все-таки сможет видеть солнечный свет и бледное мерцание звезд.
«Луиджи не пришел, – думала она. – Почему? Боже, это будет невыносимо, ужасно, если нам больше не позволят видеться! А вдруг с ним случилось несчастье? Нет, нельзя даже думать об этом!»
Сердце ее сжалось. С мужем они регулярно виделись со дня ареста, а вот по своему мальчику она очень скучала. Из глубины этого мрачного, сочащегося влагой обиталища Анри представлялся ей ангелочком, чье смеющееся личико возникало перед ее мысленным взором, стоило Анжелине закрыть глаза. Чтобы побороть тоску, она вспоминала, как держала его на коленях и обнимала, в мельчайших подробностях – соприкосновение с его теплой и нежной щечкой, аромат его дыхания, звонкий детский голосок…