Ненужная королева. Начать сначала (СИ) - Верховцева Полина. Страница 13

Я принялась выносить хлам из дома: разбитую мебель, посуду, вонючее шмотье.

Все это я оттаскивала на вытоптанную площадку посреди запущенного сада, чтобы потом сжечь.

Больше всего проблем доставил кухонный стол. Его дубовая столешница была просто неподъемной. Я тащила ее волоком, пыталась катить и толкать перед собой, но быстро выбилась из сил.

Человеческое тело было таким слабым!

— Довольно, — я с трудом разогнулась, стерла пот со лба и снова отправилась в сарай.

Если там нашелся серп и лом, то и топор наверняка должен быть.

В этот раз мне повезло. Искомая вещь обнаружилась сбоку от входа. Висела, зажатая меж двух скрюченных гвоздей.

Острие было тупым и ржавым, как и все остальное. Без особой надежды я оглянулась в поисках точильного, но среди обвалившиеся досок и хлама его не оказалось.

Надо бы и в сарае разобраться, вдруг что важное найду.

Дел было много, за все сразу не ухватишься. Поэтому я решила не метаться и сначала хоть немного облагородить дом, чтобы было где переночевать или укрыться от непогоды.

Я почистила топор сначала пучком травы, потом деревянной щепой, сковыривая налипшую грязь. Вместо точило пришлось воспользоваться валуном на заднем дворе и камнем поменьше. Полукруглыми движениями я старательно прошлась сначала по одной стороне, потом по другой. Стало лучше. Не боевой топор, на лезвии которого играли кровожадные солнечные блики, но хоть что-то.

Я снова зашла в дом. Запах тухлятины никуда не делся, хоть и стал слабее. Поэтому я решила избавиться и от шкафа.

Чтобы разрубить столешницу на подъемные куски мне потребовалось много времени. Топор был тяжелым, а руки у худышки Лилии тонкими и слабыми. И несмотря на все мои навыки движения получались неровными и неуклюжими. После двух десятков взмахов у меня защемило в боку, а на чумазых ладонях появились первые мозоли.

Оторвав полосу ткани от подъюбника, я обмотала кисти, зубами затягивая крепкие узлы. Стало не так больно, но зато рукоятка теперь скользила в руках. Пришлось сжимать крепче, а сил стало уходить еще больше.

Расколотив стол, я обратилась к шкафу. Легко сбила петли, и двери с грохотом повалились на пол. Большие, еще крепкие полотна я выкидывать не стала. Оттащила в сторону и поставила, привалив к стене — пригодятся.

Затем обухом выбила полки из пазов, вытащила кривой рассохшийся ящик, и только после этого принялась крушить корпус.

В отличие от дубового стола шкаф был мягким. Древесина жалобно трещала и скрипела под натиском топора, и дело продвигалось быстро.

Покончив с шкафом, я оглянулась в поисках того, что еще нужно разрубить.

Пот топор отправились еще два кухонных ящика, которые не удалось повесить ровнее или хотя бы содрать с гвоздя, кривая этажерка и старый комод в гостиной. На остальные комнаты я пока не замахивалась.

Щепок и обломков получилось много, поэтому их вынос занял больше часа. Так же пришлось отдирать прогнившие мягкие внутренности изуродованного дивана и оставлять один корпус.

Под вечер на заднем дворе образовалась внушительная куча старого барахла. А я стояла рядом с ней и оперевшись ладонями на колени пыталась продышаться. Руки гудели от напряжения, ноги дрожали, и неприятно кололо где-то между лопаток.

Демоном я бы даже не запыхалась…

Я любовно погладила обгорелую ленточку в волосах, оберегающую меня от соблазна применить силу, и пошла работать.

Солнце уже начинало клониться к горизонту, а дел – непочатый край.

За крыльцом нашлось старое, ореховое помело. Я попыталась промести им пол, но гнутые прутья скользили по полу, больше пропуская, чем утягивая за собой.

Пришлось озадачиться новой метлой. Подобрав тот кусок проволоки, которым были стянуты створки шкафа, я снова взялась за топор и вышла на пригорок, туда, где несколько молодых берез росли перед спуском к реке.

Аккуратно надколола прутьев, сложила их пучком и примотала к черенку. С новой метлой дела пошли быстрее. Поднимая клубы пыли, я выметала грязь из углов. Потом прошлась по стенам, сняла длинные полотна паутины с потолка и оконных проемов.

В доме сразу стало легче дышать, но было все равно чудовищно грязно.

Я промела еще раз, а потом отправилась на поиски тряпок. Нашла старую, слежавшуюся простыню и разорвала ее на части.

А вот с водой получилась накладка.

Колодец засыпало сухими листьями и ни ведра, ни какой-то еще емкости, которую можно было опустить вниз, я не нашла. До реки было далеко, поэтому я еще раз обошла дом и подворье, в надежде что где-то притаилась сливная бочка для сбора дождевой воды.

Такая нашлась позади дома, под обломанным стоком среди зарослей крапивы. Притаптывавший жгучие стебли, я подобралась к ней ближе и заглянула внутрь.

Две трети объема занимала вода.

Я помочила вспотевшие, ободранные руки, умылась, блаженно жмурясь от живительной прохлады, и сделала несколько больших глотков.

Глава 18

Таз нашелся под крыльцом. Такой же кривой и старый, как и все остальное. По одному краю шли выбоины, по второму – трещина, поэтому пришлось наливать немного. Порыскав по саду, я отыскала узкие листы вергоницы. Выдрала ее вместе с корнем, сполоснула. Литья выкинула – толку от них никакого, а корень мелко порубила и бросила в таз. Вода тут же приобрела зеленоватый оттенок и горьковатый аромат.

В песчаном клане с помощью корня вергоницы отмывали арены после кровавых поединков. С грязью в запустелом доме она справится играючи.

Вернувшись в гостиную, я принялась за полы. Намочила тряпку, отжала хорошенько и встав на колени принялась тереть от окна к двери. Очень быстро вода стала грязной, а тряпка превратилась в склизкий комок, за которым тянулись волосы и нитки свалявшейся пыли.

Пришлось идти менять, стирать и заново собирать вергоницу. В этот раз я надергала ее с запасом.

Работа продвигалась медленно. Пол становился чище, но зато руки щипало все больше. И под конец, когда я последний раз сменила воду, вычерпав бочку до самого дня, мои пальцы были похожи на вареных раков.

Теперь по гостиной и кухне можно было ходить босиком, не опасаясь прилипнуть к нечистотам или порезаться об острый осколок. Напоследок я прошлась по потолку и стенам мокрой тряпкой, намотанной на палку.

На этом все.

Спины я не чувствовала, ног и рук тоже, да и на улице уже стояли потемки.

Я вышла в сад и, рискуя сломать шею, нарвала полный подол яблок. Еще не до конца созревшие они были густо зелеными с едва заметным румянцем на боку, и кисловатые на вкус.

Я расположилась на крыльце. Села на вторую ступеньку, провалилась к третьей и, вытянув перед собой уставшие ноги, звонко хрустнула яблоком. Вокруг мирно шумел листвой старый сад, и над головой с тихим риском сновали летучие мыши.

А хорошо тут…

И усадьба не так ужасна, как казалась на первый взгляд. Запущенная, грязная, но не безнадежная. Если приложить усилия — расцветет. Работы я не боялась, усталостью умела наслаждаться, азарта и упрямства хоть отбавляй. Так что все получится.

Где-то на крыше раздался шорох.

— Спускайся.

Скрежет когтями по разбитой черепице, шелест примятой травы, и из тени проступила пятниста шкура знакомого кота.

Он уселся передо мной, длинным хвостом обвив лапы, и смотрел, загадочно мерцая большими янтарными глазами.

Я протянула ему яблоко. Он понюхал и отвернулся, недовольно мазнув по носу розовым языком. Не понравилось.

— Другого нет.

В ответ кот ощетинился и утробно зарычал. Не на меня, а на псов, молчаливой стаей подкативших к калитке. Несмотря на то, что она была распахнута, переступить границу они не смели. Топтались с той стороны, нетерпеливо повизгивая и переступая с лапы на лапу.

Я позволила им зайти:

— Ко мне.

Один за другим здоровенные бездомные псы заходили на мою территорию и, низко опустив головы, останавливались на расстоянии вытянутой руки.

Кот недовольно фыркнул и прыгнул на крыльцо мне за спину, а собаки начали укладываться. Кружились вокруг себя, притаптывая траву и опускались на землю. Клали мохнатые головы на передние лапы и продолжали смотреть на меня, поднимая то одну бровь, то другую. Ждали, боясь упустить приказ.