Евангелие от Крэга - Ларионова Ольга Николаевна. Страница 36

— Ну и что?

— А мне не поверили.

— Как! Они же видели, кто сидел у всех нас на плечах!

— Знаешь, дорогая, у моих соотечественников удивительно развита способность не верить тому, что они видят собственными глазами. И стоять насмерть за то, чего просто не могло существовать.

— О древние боги! Если бы я не знала тебя… и Юхани — я предположила бы, что у всех землян на загривках угнездились невидимые крэги!

— Ну я бы не сказал, что Джаспер миновал подобную полосу развития кто-то тут частенько поминает каких-то залежалых богов, вряд ли имевших материальное воплощение…

— Как знать, как знать, муж мой, любовь моя. Разве не богиня ночи укрыла нас сейчас своими мягкими крыльями?

— Ага. И по ее темно-синему брюху ползут светящиеся жуки разноцветных лун… Очень поэтично.

Она подняла ладонь и безошибочно хлопнула его по губам:

— Ты врожденный и неисправимый безбожник!

— Да ну? А кто для меня — ты?

— Когда муж начинает говорить своей жене комплименты, это становится подозрительным…

Он вдруг почувствовал, что разговор зашел в тупик. Сколько он мучился, ловил себя на неосторожном слове — только бы не проговориться, только бы не напугать… Самое страшное, что могло произойти с его родной планетой, появление иноземных чудовищ. Первые кровавые жертвы. Овеществление фильмов-ужастиков, создаваемых в беззаботной уверенности, что этого никогда не будет, потому что этого не может быть никогда. Это было так неправдоподобно и жутко, что решено было не оповещать об этом все человечество: началась бы бессмысленная паника, фантастическая по размаху и совершенно безнадежная в попытке избежать опасности, которую никто даже представить не в состоянии. К тому же все убийства уложились в двадцать четыре часа и больше не повторялись.

Может, прилетели — и улетели ни с чем?

То есть — с единственным похищенным ребенком?

Говорила же Сэнни, что крэги никогда не остаются на уже заселенных планетах — иногда они даже требуют уничтожения аборигенов, как это случилось с несчастными кентаврами где-то в его родимом созвездии. Но с другой стороны — расплодились же они на Тихри! И потом этот бред, переданный Кадьяном, относительно власти над мирами, включая и подчинение богов… Вот и поди разберись!

Юрг тихонечко повернул голову и поглядел на жену: в полумраке лунного свечения, проникающего через матовый купол шатра, было видно, что она безмятежно спит, как это нередко с ней бывало, с открытыми незрячими глазами. Он спустил с постели босые ноги, стараясь не зашуршать, натянул штаны и бесшумно выбрался из дома. Присел на пороге. Из сторожевых корабликов, ограждающих вход, одновременно выглянули Дуз и Сорк — командор покачал головой, беззвучно давая понять, что ничего ему не надобно, и они убрались. Остальные дружинники сгрудились в привратном теремке, уже затворенном с внешней стороны; костров было велено больше не разжигать, и они веселились как могли, с превеликим трудом сдерживая свои звонкие, неуемные голоса. В ярком голубом свете полутора лун — вторая вечерняя уже положила свой подбородок на кромку стены — было видно, что потешаются все над Харром, которому взбрело в голову обучиться проходить через НИЧТО. Топая двухпудовыми ножищами, поматывая головой и фыркая, как миннесотский бизон, он делал короткую пробежку, а потом, повинуясь негромкому, но дружному: «Оп!», делал отчаянный прыжок, бодливо пробуя плотность ночного воздуха, и рушился на землю под сдавленный хохот своих тренеров. Потом упрямо подымался и, необидчиво поматывая головой, возвращался на стартовую позицию. Дружинники невольно затихали — ну и упрям тихрианский мужик!

Юрг невольно вздохнул: с таким же успехом он мог обучаться летать. Откровенно говоря, этот инопланетный визитер загостился у них на Джаспере, но, с одной стороны, лишний меч, когда дружина отправлялась в поход, чуточку увеличивал гарантию безопасности и моны Сэниа, и малышей, правда, чуточка эта была микроскопической, но все-таки. К тому же Юрг и сам был в этом мире чужаком, правда, уже признанным за своего, уже совсем адаптировавшимся, по в чем-то Харр был ему даже ближе, чем вся дружина вместе взятая. Притом не надо сбрасывать со счетов и скуку, которая несомненно должна была рано или поздно появиться гнусной ползучей тенью в их уединенном пристанище, особенно тогда, когда большинство дружинников исчезало и принцессе оставались только материнские хлопоты и воспоминания о тех временах, когда предводительницей летучего отряда была она. Во всяком случае, Юргу думалось именно так.

Да и сам он сейчас чувствовал себя претоскливо — то ли из-за несостоявшейся встречи на каменистом склоне, то ли оттого, что, глядя в ночное небо, он вдруг впервые ощутил себя невыразимо далеко от собственной Земли — так далеко, что сейчас, припоминая свои первые впечатления от полета к Марсианской орбитальной станции, он только усмехался. Тоже мне даль! Вот сидит он на пороге высушенного жаврова остова, глядит в галактическую даль, и знает, что нет уголка, в который не перенесли бы его верные вассалы. Беда только в том, что уголков этих невообразимое множество — не выбрать, куда податься.

И ли в одном — подумать только: ни в одном он не может укрыть свою жену с двумя малышами так, чтобы быть на все сто процентов спокойным за их безопасность. Неужели крэги успели заполонить всю Вселенную? Конечно, нет; но появиться они могли где угодно и когда им вздумается. Пример тому Земля. И как, черт их подери, им это удается?..

Кажется, он заскрипел зубами от бессилия.

— Что? — раздался из-за спилы шепот жены.

— Сигарету бы, — вздохнул он. — Была такая радость на первом курсе.

Она переступила порог и устроилась рядышком — тоже босоногая и полуодетая. К счастью, комаров тут не водилось.

— Она блондинка? — спросила она подозрительно безразличным тоном.

— Кто?

— Эта… Сигарета.

— О, да! Пока не сгорит.

Она засмеялась, и Юрг с облегчением понял, что это — хорошо разыгранный экспромт.

— Я не знаю, как это принято у вас на Земле, но у нас полагается отвечать визитом на визит. Поэтому я думаю вот что… — Мона Сэниа на секунду задумалась, пошевеливая губами. — Завтра во дворец полетят Эрм — как самый представительный, Сорк — как самый наблюдательный и Пы — как самый простодушный, при котором можно болтать о чем вздумается, не стесняясь. А мы с тобой — и с чадами, разумеется — отправимся в гости к Ушинь. Я ее домик видела, так что с утречка могу послать туда голос с предуведомлением, чтобы не свалиться чересчур уж непрошенными.

— А что так вдруг? — осторожно поинтересовался Юрг.

— Во-первых, через день-другой ты уже куда-нибудь умчишься, искать себе новых ушастиков или рассказывать об их проделках Стамену.

«Ни хрена себе проделки, — мелькнуло в голове у Юрга. — Да и ушки тоже. Хорошо, я тебе не все рассказываю…» В соответствии с этой здравой, с его точки зрения, убежденностью, он и тут промолчал.

— Во-вторых, — продолжала жена вопреки обычной женской особенности так и останавливаться на «во-первых», — она приглашала в гости нашего по-Харраду. Персонально.

— А «в-третьих» будет? — поинтересовался муж.

— Будет. В-третьих, это единственное место во всей Вселенной между Ушинь и Алэлом, где я почему-то буду чувствовать себя в абсолютной безопасности.

Недаром на Земле говорят, что муж и жена — одна сатана. Последний, похоже, был крупным мыслителем. Если и жена у него была не безмозглая красотка, и думали они одинаково, как вот сейчас у него получилось с Сэнни, — просто удивительно, как они не одолели Всевышнего?

Все самое сказочное происходило на Джаспере почему-то по вечерам. Каменные ступени, ведущие к королевскому дому — никак не вязалось с ним пышное именование «дворец», — еще источали золотой жар летнего дня, но с моря, уже потемненного предвкушением грядущей ночи, подымалась йодистая целебная прохлада, навстречу которой жадно раскрывались смежившие свои лепестки питомцы королевского сада — здешняя Флора, как видно, блюла сиесту. Ушинь выпорхнула им навстречу, как пуховый шарик — свежая, розово-серебряная, с нежной сетчатой полумасочкой. Нарисованной, естественно. Вместе с ней на гостей снизошел волшебный дух вишневого пирога с ромом, отчего Харр по-Харрада, начисто отметая легенду о собственном благородном происхождении, бесстыдно зачмокал губами.