"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Божич Бранко. Страница 168

– А ты не боишься, что прорыв границы миров уничтожит оба мира? Верней, людей из обоих миров?

– Всех не уничтожит. А людям Исподнего мира нечего терять, они и так мрут как мухи, от голода и эпидемий. И разрушения им не страшны – они выживут, они умеют сами пахать землю и копать колодцы, строить жилье и шить себе одежду. Это твой мир разучился кормить сам себя.

– Думаешь, твоя победа будет легкой? Считаешь, что одно чудовище способно уничтожить Обитаемый мир? И мы ничего не сможем тебе противопоставить?

– Думаю, ты сейчас побежишь в Тайничную башню искать то, что сможешь мне противопоставить.

– И я найду это. Можешь мне поверить.

– В таком случае, господа, разрешите откланяться. У меня есть дела.

Инда не сразу разглядел зеленую ящерку на пустом кресле, впрочем, она тут же юркнула вниз, под упавший столик, и Инда, хоть и кинулся ее ловить, не преуспел в этом: ящерка как в воду канула.

– Профессор Мечен! – раздраженно бросил он. – Вы специалист по гадам! Они на самом деле могут пересекать границу миров, когда им вздумается?

– Опыты... не всегда… Иногда. Видимо, какие-то аномальные… отклонения в плотности…

– Перестаньте лепетать! Придите в себя! Вас что, напугала кобра? Или вы никогда не видели оборотня? Страстана она хотя бы укусила, можно понять его… растерянность. Вы же ученый, вот и ведите себя как ученый, а не как барышня!

– Инда… – вдруг заговорил Йера Йелен – бледный и дрожащий, – Инда, то, что произошло… Я должен буду доложить членам комиссии…

– И тебя тут же объявят ненормальным и отстранят от дел. – Инде было не до церемоний и расшаркиваний. – Лучше сделай вид, что это тебе приснилось.

Судья снова надолго замолчал – видимо, переваривал информацию. Ничего хорошего, конечно, из этого не следовало (Йелен все же не был идиотом, как бы Инде этого ни хотелось), но проблемы с политиками можно было отложить, препоручить кому-нибудь более опытному. Так же как и поимку мальчишки. А вот его «телохранителя»…

Через десять минут примчался один из чудотворов охраны – молоденький парень, имени которого Инда не помнил.

– Он спрятался, доктор Хладан, – выдохнул охранник.

– В какую сторону он бежал? К железной дороге или от нее?

– От нее, чуть правее.

– Он спрятался в доме Маленов, я в этом почти не сомневаюсь. Обыщите дом и все подсобные постройки. Уверен, что в доме есть какое-нибудь потайное помещение, поэтому ищите дверь. Профессор Мечен, вы тут единственный мрачун. Отправляйтесь на поиски тоже. Йелен молодой и неопытный, он может выдать себя всплеском энергии. А заодно присмотритесь к Малену – сдается мне, он скоро окажется в вашей колонии. – Инда немного подумал и крикнул вслед выходившему охраннику: – Еще! Пошлите вездеходы к усадьбе Важана, окружите усадьбу – на территорию он вас не пустит, но и туда попробуйте внедриться. Поставьте посты на дорогах и вдоль реки – мальчишка побоится заблудиться, напрямик не пойдет.

Проклятый оборотень прав: нужно идти в Тайничную башню. Пока в любой точке пространства может появиться королевская кобра (и хорошо, если не восьмиглавое чудовище), и изловить, и удержать парня будет трудно. Значит, сначала оборотень.

Приор ждал встречи, как обычно, в зимнем саду – Инда послал телеграмму из дома Йеленов.

Собственно, рассказ Инды был недолгим. Домыслов и догадок хватало, а информации – нет. Но уже через полчаса, несмотря на близость ночи, качнулся маховик Тайничной башни: побежали импульсы от шестерни к шестерне, и машина ожила, зашевелилась, сначала медленно и нехотя, но потом все проворней и верней.

Секретари не успевали принимать телеграммы, из архивов поднимали тысячи документов, и десятки архивариусов выжимали из них только самое важное, необходимое.

Инда набросал доклад в тригинтумвират, где сообщил, что с вероятностью более восьмидесяти процентов Йока Йелен и есть созданный мрачунами гомункул, способный прорвать границу миров. В любом случае он столь сильный мрачун, какого еще не рождала земля. В подтверждение своих выводов Инда приложил отчет Мечена о работе с Йокой на метеостанции, а также подробный рассказ о встречах с оборотнем. В постскриптуме Инда официально обратился к тригинтумвирату с просьбой оставить за собой кураторство над Йокой, дабы Длана Вотан не перехватил инициативу.

Через полчаса на стол Приора легла не карточка – полное досье на Мирну Гнесенку, стенограммы судебных заседаний, отправивших на виселицу ее родителей, списки ее друзей, знакомых и родственников. Рядом выросла стопка документов по делу сумасшедшей старухи, которая принесла чудотворам младенца, впоследствии отданного Йеленам.

– О, Предвечный… – шепнул Приор Инде, взглянув на последнюю фотографию старухи. – Ужасом выбеленная висельница…

– Таких висельниц в тринадцатом году через нас прошли десятки. И все они были выбелены ужасом, – проворчал Инда в ответ.

Через час из библиотек подняли все книги, где хотя бы полусловом были упомянуты чудовища Исподнего мира. Лучшие аналитики сводили информацию в таблицы, чертили графики и делали выводы.

Отдельно работала группа аналитиков по политическим вопросам – строила прогнозы тех или иных действий чудотворов в Думе. Профессора Мечена удостоили чести войти в группу экспертов-психологов, прогнозирующих поведение и реакции подростка-мрачуна, а возглавил эту группу не кто иной, как Длана Вотан. С метеостанций слали расчеты и графики сейсмической активности, силы ветров, выпавших осадков – за прошедшую неделю.

Доктора прикладного мистицизма проверяли расчет, нацарапанный карандашом на двадцати восьми листах мятой бумаги, который утверждал, что до падения свода чудотворам осталось не сто, а десять-двенадцать лет при самых благоприятных обстоятельствах.

А черновик доклада, написанный Индой в поезде по дороге из Исида, так и остался лежать за пазухой – Инда еще не решил, стоит ли диктовать это секретарю, отправить сделанные выводы в Афран или сначала поделиться ими с Приором…

Поездка вдоль свода, закончившаяся в Исиде, такая несвоевременная, произвела на Инду странное впечатление. И крамольные расчеты сказочника оказались как нельзя кстати. В построенной чудотворами модели входящая энергия рассматривалась как медленно растущая логарифмическая функция (и много лет подряд прогнозы, выстроенные на ней, полностью оправдывались). Сказочник же заложил в расчет убывающую функцию и этим разрушил все прогнозы чудотворов. Доктора прикладного мистицизма могли проверять этот расчет вдоль и поперек, Инде не требовалось проверки: достаточно предположить, что поток энергии из Исподнего мира начнет таять, и сразу становится ясно: свод не удержать, даже если свернуть все энергоемкие производства Обитаемого мира. Все летит в тартарары. И люди, спасающиеся от Внерубежья под крохотными пятачками защитных полей, – не праздная фантазия пессимиста, а реальный исход, вероятный (и очень вероятный) конец Обитаемого мира. Инда так легко представил себе эту картину, что его передернуло.

Об опытах Исида, конечно, следовало отдельно говорить с Афраном. Инда считал себя циником, но даже его потрясла бесчеловечность ламиктандрийских экспериментаторов. Глупо было бы предполагать, что Внерубежье мстит людям за жестокость, – нет Внерубежью никакого дела до того, что люди делают с людьми. И Афрану, по всей видимости, тоже, потому что там не могли не знать, что́ за опыты по сбросу энергии проводит Исид.

Но к появлению трещины эти опыты не имели ни малейшего отношения, экспериментаторы оперировали другим типом энергии, и недавнее извержение вулкана было, скорее всего, лишь совпадением и объяснялось общим ростом активности Внерубежья, о котором Инда и написал малоутешительный доклад.

Трещину он тоже изучил вдоль и поперек и теперь мог с уверенностью сказать: она пойдет под свод. Три пути разлома, конечно, равновероятны, но она пойдет под свод. Потому что она движется навстречу Вечному Бродяге, мрачуну из мрачунов… Потому что это предсказал Танграус. Потому что, в свете расчетов сказочника, у чудотворов нет возможности нарастить поле на ее пути – каждое такое наращение может стать фатальным. Каждый выстрел фотонного усилителя, каждый грузовой вездеход на въезде в гору, да что там говорить – каждый напрасно зажженный солнечный камень. И если в Афране этого не понимают, то лишь потому, что не хотят понимать. Вот поэтому Инда и не спешил диктовать доклад секретарю – никому не нужен этот доклад, никто не станет рассматривать его всерьез. И расчеты сказочника доктора́ прикладного мистицизма объявят ошибочными – чтобы не прослыть паникерами. И Инда тоже не так глуп, чтобы стать гонцом, несущем дурную весть, – издавна таких гонцов убивали на месте, и правильно делали.