"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Божич Бранко. Страница 64

И Зимич уже раскрыл рот, чтобы позвать товарища в пивную возле университета, но карета тронулась с места, а тот ее не задержал. Кричать что-то ей вслед Зимич не стал.

Вторая встреча разочаровала его еще сильнее: своего старого дружка он встретил в кабаке, где они когда-то были завсегдатаями.

– Зимич! – тот окликнул его первым. – Сколько лет, сколько зим!

Рядом с ним на столе лежала соболья шапка с белой кокардой.

– Заходи, садись к нам!

За большим столом в центре расположились гвардейцы Храма, остальные посетители кабака жались по углам, бросая на них угрюмые и настороженные взгляды. Несмотря на ранний час, гвардейцы были изрядно пьяны.

– Это мой друг, Стойко-сын-Зимич. Между прочим, из рода Огненной Лисицы! Да садись, садись! Ребята, налейте ему вина покрепче! Хозяин! Что ты там возишься, старая крыса? Не видишь, пришел мой давний друг? Давай, доставай крепленого вина, а не этой жидкой юшки!

Хозяин кабака нисколько не изменился и тоже узнал Зимича, но улыбнулся ему не как доброму знакомому, а подобострастно и безрадостно, снизу вверх. Раньше он мог вышвырнуть на улицу особенно расшалившегося студента, а мог часами слушать их пьяные россказни или многозначительно кивать и давать советы – если в кабак приходили напиться с горя. Это в его присутствии Зимич пообещал отправиться в дальние страны на поиски счастья…

В огромную кружку до краев налили крепленого вина, а напиваться с самого утра Зимичу вовсе не хотелось. Ему вообще не хотелось напиваться. Однако выпить пришлось – из забытого уже студенческого куража, чтобы не ударить лицом в грязь перед развязными и бесцеремонными гвардейцами.

Вино стукнуло в голову быстро, несмотря на плотный завтрак.

– Ну? Рассказывай! – Дружок обнял его за плечо. – Где был, что поделывал? А мы вот здесь охраняем Добро от Зла. Всю ночь в дозоре, не смыкая глаз!

– И как? Много Зла успели побороть? – Зимич осклабился.

– Ты не поверишь! – Дружок расхохотался. – За одну только ночь арестовали семь человек! Семь! И только наша бригада. Зло кругом, надо только уметь его распознать. Я умею.

– И в чем же это зло состоит? – Зимичу вдруг расхотелось улыбаться.

– Ну как в чем? Как в чем? Я по глазам вижу, если у человека рыльце в пушку. Есть, конечно, хитрые и опасные враги, а есть заплутавшие в своем незнании заблужденцы. Я по заблужденцам больше знаток. Консистория делает им внушение и отпускает – и никаких заблуждений у них не остается, они встают на сторону Добра и о Зле более не помышляют. Ну разве это не здорово?

– Ты серьезно? Или смеешься? – спросил Зимич, чувствуя, как хмель застилает голову тяжелой пеленой. Дешевое вино не шло ни в какое сравнение с чистым как слеза вином из подвалов Айды Очена.

– Над чем это я, по-твоему, могу посмеяться? Над своей высокой миссией умножения Добра?

– Вино – дрянь, – проворчал Зимич: тошнота подступила к горлу соленым комком. – Закусить бы…

– Хозяин! – Дружок шарахнул кружкой по столу так, что она едва не раскололась. – Ты чего налил моему другу, а? Ты, старая крыса, нюх потерял? Или тебе мало заплатили? А может, ты решил отравить гвардию Добра? А? Признавайся, хорь вонючий! Может, ты никакой не заблужденец, а самый настоящий опасный враг?

Кто-то из гвардейцев ухватил хозяина за шиворот и с силой толкнул на пол – тот не сопротивлялся, но, упав на колени, оправдываться не стал. Не столько покорность, сколько равнодушие выражала его поза.

Зимич взял дружка за локоть:

– Ты что? Это не он – это ты нюх потерял. Башку снесло, что ли? Власть глаза застит?

– Молчи, дурак, и не лезь не в свое дело, – беззлобно ответил дружок. – Сейчас его Светай на чистую воду-то выведет!

Между тем гвардеец, что толкнул хозяина, подошел к нему поближе и с размаху ударил в бок ногой – хозяин лишь поморщился и, чуть согнувшись, прикрыл живот руками. Зимич же поднялся, с грохотом опрокинув тяжелый деревянный стул, и дернул гвардейца за плечо:

– Подраться хочешь? Со мной подерись.

– Светай, не обращай на него внимания! Это он от вина раззадорился. Зимич кулачник знатный, только и ищет, о чье рыло кулаки почесать. Слышь, Зимич? Сядь, не кипятись! Без тебя разберутся. – Дружок обнял его за плечо и потянул обратно за стол, не заметив опрокинутого стула.

Тем временем неугомонный – пьяный до отупения – Светай снова собирался пнуть хозяина ногой, но Зимич сначала (и с большим удовольствием) врезал по зубам своему дружку, а потом одним ударом завалил гвардейца на пол. И если остальные посетители кабака до этого упрямо смотрели в свои кружки, то тут повернули головы в сторону драки, и глаза их были вовсе не любопытными, как это бывает обычно. Мрачным и странным огнем загорелись их глаза, и непонятно, чего больше было в их взглядах – злорадства, сочувствия или страха.

На Зимича навалилось сразу человек пять или шесть, и руки за спину ему выкрутили очень быстро. И носом об стол приложили от души, и в живот пнули как следует, но больше ничего не успели: из-за столов на помощь ему поспешили те, кто еще минуту назад прятался от гвардейцев по углам. Драка вышла шумной, злой и победоносной – гвардейцы оказались никудышными драчунами, и Зимича это почему-то не удивило.

Их вышвырнули из кабака со свистом и улюлюканьем, под ругань и угрозы скоро вернуться. А потом – не больше чем через минуту – в кабаке вдруг остались только Зимич и хозяин: остальные разбежались, не дожидаясь возвращения гвардейцев с подкреплением.

– Ты что, дурак? – спросил хозяин мрачно.

– Наверное, – ответил Зимич, вытирая нос рукавом: кровь бежала на бархат жилета двумя быстрыми струйками.

– Ну как дальние страны? Много ли в них счастья?

– Не дошел я до дальних стран.

– Иди, умой рожу-то, и беги отсюда, пока они не вернулись. Я сначала подумал, ты теперь с ними. Даже обидно стало, честное слово.

– А ты?

– А мне ничего не будет, я капитану мзду плачу, чтобы меня не трогали особо. Ну поглумятся молодчики, ну потешатся немного – и уйдут. Да и расплачиваются они золотом.

– Противно как-то убегать…

– Еще раз дурак. Давай-давай, собирайся и проваливай! – Хозяин рассмеялся.

6 мая 427 года от н.э.с. Ночь

Йока клацал зубами и тер руками голые плечи – Змай развешивал вокруг высокого огня промокшую одежду. Он разжег костер с одной спички, хотя в лесу не нашлось ни единой сухой веточки.

– Ну что, Йока Йелен? Дрожишь?

– Дрожь – естественная реакция организма. Человек согревается, когда двигается. Если ему лень двигаться, организм его заставляет.

– Сам придумал?

– Ну да. Но разве это неправильно?

Лонгетка размокла и стала склизкой, косынку Йока потерял и теперь поджимал ноющие пальцы к животу.

– Никогда не думал об этом. – Змай нырнул в шалаш.

– Там тоже все промокло?

– Еще как… – проворчал Змай, вылезая обратно с фляжкой в руках. – Погреемся?

– А это что?

– Хлебное вино – напиток плебеев.

– Ты пьешь хлебное вино? – Йока едва не рассмеялся. Это было впору Стриженому Песочнику, но никак не порядочному человеку. В детстве хлебным вином, перемешанным с уксусом, няня растирала ему ноги.

– Иногда. Для здоровья. – Змай свинтил крышку и, запрокинув голову, сделал несколько уверенных глотков. Потом медленно выдохнул и зачем-то поднес к носу промокшую повязку на запястье. – На, глотни. Только немного.

Йока пожал плечами и хотел было отказаться, но вдруг подумал, что в этом есть нечто забавное. Не стесняется же он вытирать руки о штаны, когда ужинает со Змаем в лесу? Может быть, хлебное вино – это и неприлично, но кто думает о приличиях, голышом сидя у костра? Он неуверенно взял флягу в руки и понюхал горлышко: пахло отвратительно. В самый раз для растирания ног…

Жидкость была похожа на горький огонь, обожгла рот, комом застряла в горле, ударила в нос, выбила из глаз слезы и нехотя провалилась в живот. Йока зажал рот руками: его едва не вырвало. Ничего себе хлебное вино!