"Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Божич Бранко. Страница 92

Зимич закрыл лицо руками. Ненависть. Ненависть – вот что превращает человека в змея.

– Я… хочу явить людям Весну… – прошептал он, скрипя зубами.

– На крылатой колеснице? – усмехнулся колдун. – Какой вы, в сущности, еще мальчик. Ну давайте, рассказывайте про вашу Весну на крылатой колеснице. Я бы тоже явил миру что-нибудь подобное. На прощание.

Но едва Зимич начал говорить о Сретенье, колдун перебил его:

– Погодите. Бисерке тоже будет интересно. Я был в отъезде и эту университетскую новость еще не слышал. Пойдемте в столовую, здесь неудобно сидеть втроем. Но, конечно, о змее ей знать не нужно.

Она сидела у камина с книгой в руках и – Зимич мог голову дать на отсечение – вовсе не читала.

– Ты не забыла сказать кухарке, что к обеду у нас будет гость? – как всегда строго спросил ее колдун.

– Нет. Она ворчала, что ты вчера ее не предупредил. И что теперь ей придется идти на рынок еще раз.

– В следующий раз скажи ей, что я даю довольно денег, чтобы не скаредничать.

– Я ей так и сказала. – Бисерка упрямо уставилась в книгу.

– Зажигай свечи, нас ждет интересный рассказ.

И Зимич рассказал сначала о нововведениях ректора (чем нисколько не удивил колдуна), а потом о шествии с представлениями.

– Идея, конечно, наивная, – колдун кашлянул с улыбкой.

– Почему, дядя? – возмутилась Бисерка. – Это будет так же, как со сказкой про людоеда. Разве это плохо?

– Ну, сказочника еще не нашли, но найдут. И хорошо если объявят опасным заблужденцем, а не врагом. А тут и искать никого не надо.

Бисерка вскинула глаза на Зимича, и он ей подмигнул.

– А главное, что Сретенье теперь, – продолжил колдун, – это не встреча Зимы с Весной, как было испокон веков, а встреча Предвечного с кем-то из чудотворов, храмовый праздник. Надзирающие не дураки, чтобы отменять праздники: люди не любят, когда праздники отменяют. Люди продолжают их праздновать, даже если им это запретить. Так пусть празднуют Сретенье! Скоро все забудут о Зиме и Весне, и, я думаю, о том, с кем из чудотворов встретился Предвечный, тоже знать будут немногие. Но праздник останется, только уже совсем другой.

– Ну и что? – Бисерка спорила горячо, и выглядело это забавно. – А шествие как раз напомнит о Зиме и Весне.

– Вот об этом я и говорю: вряд ли это понравится Надзирающим. Но… почему бы нет? Люди все равно выйдут на улицы, они привыкли. И все равно будут сжигать чучело Зимы, несмотря ни на какие увещевания. И даже если Надзирающие устроят свое представление, шествие студентов никому не помешает. А если оно понравится Государю, то Надзирающим останется только кусать локти. Итак, крылатая колесница… – Колдун повернулся к Зимичу.

– Да. Мне поручили написать пьесы для представления…

– Вы пишете?

– Немного. Я сказочник.

– Дядя, это Стойко сочинил сказку про людоеда… – Бисерка порозовела.

– Вот как? Очень, очень хорошая сказка. Чтобы придумать сказку, которую за три дня разнесут по всему городу, нужно иметь способности. Я вас перебил.

– Одну пьеску я уже написал, но у меня есть замысел для представления на Дворцовой площади. Колесница, запряженная шестеркой крылатых коней. Вся в цветах. И на ней на площади появляется Весна. Конечно, летать лошади не умеют, но можно сделать это условно…

– Хм… – колдун качнул головой. – А я бы условными сделал лошадей… И если вы согласны – будет вам крылатая колесница.

– Дядя, как здорово! Это как дедушка делал в деревне в позапрошлом году?

– Примерно.

– Дядя, пожалуйста, можно я буду Весной?

– Нет, – хором сказали и Зимич, и колдун.

– Почему? – спросила она тихо, почти шепотом.

– Потому что Весна может в тот же день оказаться в подвалах Консистории, – пояснил колдун.

– Ну и пусть, – помолчав, ответила она. – Пусть! Они называют колдунов злом, так пусть знают, что зло присылает Весну. А не конец света и не семиголовых змеев!

Зимич зажмурился, а колдун поправил как ни в чем не бывало:

– Семиглавых.

Он сидел в холодной и грязной пивной купеческой слободки, откуда были видны окна флигеля (если прижать лицо к слюдяному окну и посмотреть вбок). Огонь в дымном очаге давно погас, угли не давали света, и все посетители давно разошлись. Хозяин терпеливо ждал: не для купцов была пивная – для разного сброда, вроде побирушек и пьяниц, подъедавшихся возле базара случайным заработком. Зимич слишком хорошо заплатил – и хозяин не смел его выгнать: зевал, шумно чесал бока, стучал давно помытыми кружками, но помалкивал.

В углу завозились осмелевшие от тишины крысы. И, конечно, ничего не стоило подцепить в этом свинарнике блох или клопов, но на улице было морозно. И когда свет в лаборатории колдуна наконец погас, Зимич с радостью выбежал вон, зная, что ждать придется еще не меньше получаса. Полушубок пропитался запахом прогорклого жира, перегара и едкого дыма.

На счастье, колдун быстро погасил свет в своей спальне, и, дав ему возможность заснуть, Зимич подкрался к дому ближе: снег скрипел под ногами оглушительно, на всю улицу. И снежок, брошенный в окно, стукнул хоть и глухо, но громко.

Занавесь откинулась через секунду. Милая, милая! Она ждала! И свеча в ее руке показала на дверь: право, он бы влез и через окно…

– Милая, милая… – шептал он и обнимал ее, еще не переступив порога, – я не могу без тебя, и дня не могу без тебя…

11 мая 427 года от н.э.с.

Товарный поезд шел на восток порожняком, в прицепленном к нему пассажирском вагоне никого не было, кроме Инды, Йоки и двух молчаливых железнодорожников.

За окном стеной стоял Беспросветный лес, бесконечный во всех четырех направлениях. Только иногда однообразие сменялось унылым болотным пейзажем. Однажды встретился горелый лес, но странно горелый: у деревьев были сухие не тронутые огнем кроны и обугленные корни. А еще Йока увидел лису – тощую и рыжую очень условно, скорей грязно-желтую.

За четыре часа пути поезд остановился только на одной станции, где простоял довольно долго: от состава отцепили несколько вагонов.

– Это рабочий поселок Торфяной, – пояснил Инда, – здесь добывают горючие сланцы и делают торфяные кирпичи для центрального отопления Славлены. Жить тут скучновато, но люди хорошо зарабатывают и быт вполне устроен. Дома с водопроводом и паровым отоплением, довольно просторные. Клуб, библиотека, начальная школа, амбулатория. Я бы показал тебе, но следующий поезд только через сутки.

– А… а они не боятся призраков? Ведь кругом лес?

– Здесь горят солнечные камни, так же как в Славлене. И так же как в Светлой Роще. Бояться нечего.

Поселок Торфяной не очень интересовал Йоку – он хотел увидеть свод. А еще больше то, что за пределами свода. Долгая однообразная дорога утомила его, и Инда посоветовал почитать, – отец заставил взять с собой все учебники. Но никакой учебник в голову не полез, а книгу о мрачунах, данную Важаном, Йока показать Инде не решился. От нетерпения и сон не шел в голову тоже. Где-то на середине пути между Торфяным и Магнитным Инда поманил Йоку пальцем и показал на окно:

– Посмотри, это местная достопримечательность – Белая гора.

Йока глянул в окошко – он-то представлял себе нечто вроде снежных вершин Натании и недоумевал, откуда в Беспросветном лесу горы. Не гора – горка, не выше тех горок, с которых зимой катаются на санках. На самом деле не совсем белая, кремовая, но блестящая, будто облитая глазурью.

– Здесь добывают редкий палево-розовый мрамор, в горе есть каменоломня. Ты его наверняка видел, и не раз. Им отделана внутренняя лестница Галереи искусств, колоннада царского дворца, из этого мрамора выточены знаменитые скульптуры Больших Заречных палат и барельефы при входе в здание Верховного суда. Не только, конечно, – это что я помню навскидку.

Йока долго провожал Белую гору глазами – потому что больше взгляду зацепиться было не за что.

Только через час поезд остановился на одной из двух десятков веток, широкой полосой раскинувшихся между высоченными отвалами шлака, щебенки, угля и песка. На путях в беспорядке стояли товарные вагоны без магнитовозов и еще несколько вагончиков, какие бывают в поездах дальнего следования, с занавесками на окнах и комнатами внутри.