Участковый. Назад в СССР (СИ) - Подус Игорь. Страница 31

Когда я выходил из квартиры, молодая жёнушка Фёдорыча выглядела растерянно. Боевой раж сменился тревожной задумчивостью.

— Ну что, участковый поговорил? — спросил Фёдорыч, когда я подошёл к Москвичу. — Вот скажи мне лейтенант, ну вот что ей от меня надо? Получку приношу, куда надо по первому требованию вожу. Пью только по большим праздникам и даже девок на машине ни разу не катал.

— Ладно, Фёдорыч, не заводись. Если у твоей жёнушки в голове что-то имеется, то она перестанет слушать незамужних подружек и начнёт своим умом жить. А ты, если супруга в ближайшие дни захочет вместе с тобой на рыбалку съездить, не вздумай отказывать. И давайте сегодня больше без криков. Надеюсь, ты всё понял?

Проведя профилактическую беседу, я ушёл, а когда добрался до опорника, увидел, что меня уже поджидают. У дверей стоял незнакомец, на вид лет под тридцать. Как только увидел меня, сразу рванул навстречу и протянул руку для приветствия.

Зайдя за мной, он поставил на пол пакет. При этом я услышал, как с характерным звоном, столкнулись полные бутылки, и невольно насторожился.

— Саня, ну ты как, надолго здесь завис? — панибратски поинтересовался незнакомец, при этом дав понять, что у него с дядей Сашей товарищеские отношения.

— До двенадцати буду дежурить — ответил я, решив пока ситуацию не обострять.

— А может, ну его, это дежурство. К тебе сюда после восьми всё равно никто не придёт. Да и начальство не проверит. Ты сам мне это говорил. Давай закроемся, посидим, выпьем по-людски. А то я калым за поставленный для бани сруб получил, надо половину обязательно пропить, причём срочно.

Видимо, собеседник был одним из тех, кто начал бухать с дядей Сашей три месяца назад. Да и знали они друг дружку, скорее всего, очень давно.

— Не, я пить пока завязал. Сам видишь сейчас на службе.

Я указал на стопку папок и разложенные на столе бумаги.

— А перед отпуском это тебе не мешало — не успокоился незнакомец. — Сань, ну, давай по пять капель. А то трубы горят. Ну не обижай ты своего закадычного школьного дружбана.

И как только незнакомец напомнил о школе, я сразу вспомнил, где его раньше видел. Во-первых, на фотографиях, в альбоме, найденном в квартире. А во-вторых на похоронах дяди Саши. Кажется, он был одним из тех, кто нёс его гроб.

— Я же сказал, пить не буду. Да и не отвлекал бы ты меня, а то бумажной работы куча. — Я снова указал на стопку папок.

Несмотря на мой ответ, одноклассник дяди Саши канючил ещё минут десять. При этом он совестил и призывал не забывать друзей. Это раздражало, но грубить было нельзя.

Опыт подсказывал, что здесь что-то нечисто и припёрся он сюда не просто так. Но в чём именно подвох я сразу не просёк. В конце концов, у бывшего собутыльника закончились аргументы, и он ушёл, даже не попрощавшись и при этом громко хлопнув дверью.

Закрывшись на ключ, я сразу же отправился в архив и осмотрел улицу. Не заметив ничего подозрительного, вернулся. Решив кое-что проверить, начал штудировать журнал вечерних дежурств и обнаружил, что одна из страниц аккуратно вырезана. Судя по датам, около трёх месяцев назад, во время дежурства дяди Саши случилось некое происшествие. После этого он удалил запись, потерял интерес к жизни и начал спиваться.

Вечер прошёл спокойной. Никто в опорный пункт со своими проблемами не приходил. Звонков из РОВД тоже не поступало. А без пятнадцати двенадцать, в тот момент, когда я начал собираться, окна осветили автомобильные фары. Вслед за этим в запертую дверь начали ломиться.

Выглянув в окошко, я заметил милицейскую форму и узнал бежевую Волгу, подъехавшую прямо к крыльцу.

— Лейтенант Расторгуев, почему опорный пункт закрыт на замок? — с ходу высказал свою претензию майор Гамалеев, едва я открыл дверь.

Затем он распахнул её и, попытавшись меня грубо отодвинуть, проник внутрь. За ним зашли сержант ППС и старший лейтенант Тряпицын, являющийся долгие годы бессменным подпевалой Гамалеева до тех пор, пока он его не подставил в девяностые и чуть не посадил.

— Согласно распорядку работы опорного пункта, очный приём граждан осуществляется не позднее девяти часов вечера. К тому же согласно регламенту, дежурный участковый обязан выходить на вызовы по служебной надобности. Оставшееся время участковый осуществляет работу с документами — я почти дословно процитировал инструкцию, составленную в штабе нашего РОВД.

Затем указал на настенные часы, на которых минутная стрелка перевелась на без десяти двенадцать.

— Что лейтенант, шибко умный⁈ — возмутился Гамалеев, и я заметил, как его нижняя губа затряслась от переполнившей майора злости. — Расторгуев, а ты случайно, не выпивал сегодня?

Он зашёл за деревянную перегородку, придирчиво осмотрел столы и даже заглянул под них. Затем понюхал содержимое стеклянного графина и недовольно скривился.

— Товарищ майор, я на службе не пью ничего крепче кефира или кваса.

Такой ответ Гамалеева явно не устроил и он начал шарить глазами по приёмной в поисках компромата. И как не странно, но через полминуты он его обнаружил под рядом стульев, предназначенных для граждан, ожидающих свою очередь.

Победно воскликнув, он достал оттуда ополовиненную бутылку столичной водки и поставил на перегородку. Я сразу понял, откуда она там появилась, и зло оскалился.

— А это что такое⁈ — грозно воскликнул Гамалеев и по театральному указал на пол-литру.

— А это, товарищ майор, важная улика. Надо её срочно передать Артёму Абрамовичу, чтобы он снял со стекла отпечатки пальцев. Пускай наши криминалисты их по базе пробьют и выяснят, кто её здесь оставил, желая подставить сотрудников РОВД прямо перед майскими праздниками.

Майор опешил от такой наглости, а стоявший у двери сержант ППС прыснул от смеха. После этого по лицу Гамалеева проскочила нервная судорога.

— Что, лейтенант, считаешь себя шибко умным? — ещё раз зло спросил он, но теперь почти шёпотом.

Теперь я убедился, что это личная неприязнь. Не знаю, какую именно больную мозоль, отдавил ему дядя Саша, но теперь Гамалеев так сильно хочет его выпереть из милиции, что аж кушать спокойно не может.

Вон, даже подставу осуществил, с привлечением одноклассника дяди Саши. Правда, подстава какая-то глупая и рассчитанная больше на испуг. Хорошо, что этому Гамалееву, ещё расти и расти до того волчары, который будет лютовать в девяностые.

Там он, не задумываясь, подкидывал неугодным сотрудникам наркоту. А меня, после неудачи с рейдерским захватом комбината, умудрился даже заказать. И хоть исполнитель оказался криворуким, но одна из пуль, выпущенных по моей машине из АК-47, прилетела в спину и едва не убила.

— Товарищ майор, не нервничали бы вы так, а то ведь учёные утверждают, что нервные клетки не восстанавливаются. А насчёт моих умственных возможностей, так мне родной папа всегда говорил, что я не дурнее паровоза. А бутылочку эту вы лучше в урну выбросьте. Там как раз одна возле почты стоит. И прошу в следующий раз, придумайте что-то поинтереснее, а то это как-то банально.

Наверняка пока я шёпотом произносил советы, Гамалеев у себя в мечтах, несколько раз меня четвертовал, а потом колесовал. При этом ненависть ко мне отразилось на его лице.

Правда, и глупым человеком майор никогда не был и мог отступить в случае проигрыша, на время уйдя в тень.

— Ладно, Расторгуев, раз бутылка не твоя. Да и спиртным от тебя вроде не несёт. То мы отложим этот разговор на потом.

Резко развернувшись, Гамалеев выскочил из опорного пункта. За ним удалились все остальные, так и оставив бутылку стоять на деревянной перегородке. При этом сержант ППС успел мне приветливо кивнуть.

А ровно в полночь я закрыл опорник. Вылив содержимое, закинул бутылку в урну и направился в сторону дома.

А ведь проблему Гамалеева всё равно придётся решать. Ведь эта сука в погонах майора такого обращения с собой точно не простит. Уже плавали, знаем. Сейчас ляжет на дно и начнёт усиленно следить, а как только на меня появится хоть какой-то компромат, получше подготовится и жахнет из всех орудий.