Сам Ричард был бы его рад
Почетом окружить.
Нет Ричарда, бежал отряд –
И некому прикрыть.
Бывает часто, что смельчак
Избегнет страшных бед,
Но не заметит он пустяк –
И вот его уж нет.
Садовнику монастыря
Велели закопать,
Кого осилить не могла
Вся лондонская рать.
На этом месте камень врыт,
И выбиты на нем
Слова про то, кто там лежит
И спит последним сном.
«Лежит под камнем Робин Гуд,
Что был как камень тверд,
Он жил в лесу, вершил свой суд,
Среди воров был лорд.
Однако, хоть и был он вор,
Запомните его:
Закону жил наперекор,
А все ж творил добро».
Героев предают в момент,
Но славу их хранят.
Нам проще драить монумент,
Чем уважать солдат.
Народом этот камень чтим,
Сто лет прошло – он там;
А время все, что сохраним,
Расставит по местам.
Ватаги Гуда больше нет:
Одних простил король,
Других за причиненный вред
Приветила глаголь,
А третьи в щели втихаря
Забились – жить нет сил.
А кто – уехал за моря
И родину забыл.
Гуд на обочине зарыт
В проселочную грязь,
Но славу грязь не победит –
Не липла отродясь.
Ни до него, ни до сих пор –
С ним вровень не найдут.
Не родился ни сэр, ни пэр,
Чтоб был как Робин Гуд.
Тринадцать лет в лесу, в глуши –
Легко, наотмашь жил.
Его боялись богачи,
Бедняк – боготворил.
Как жить без страха и тоски,
Нам не понять сейчас:
У сильных клянчим мы куски –
Жизнь вразумила нас.
Сегодня вовсе смелых нет;
Боимся рот открыть.
Теперь мы трусим в туалет
Без спросу заходить.
Мы храбрые, когда гуртом,
Поодиночке – слизь.
И норовим вильнуть хвостом,
Как только рявкнут: брысь!
Отчеты мытарям строчим,
С законом мы в ладах,
Мы знаем тысячу причин,
Хранить покой в задах.
Не ищем приключений мы
На задницу свою –
Бежим сумы, бежим тюрьмы
И кажем тыл в бою.
В те годы жизнь была дика,
Но ярче, может быть.
Не сыщешь нынче дурака
Параграф преступить.
Мы конституции статью
Твердим как «Отче наш»:
За тихий дом и колбасу
Что только не отдашь.
Мы успокоились давно,
Мы – небрыкливый скот.
Мы сами лезем под ярмо,
Чтоб избежать хлопот.
В те годы ружей-то еще
Не знал крещеный мир.
Чем защищаться – кирпичом?
И прав всегда мундир.
Плевок приучены глотать,
Покорство нам в зачет.
А Робин Гуд – учил стрелять,
Стрелой вести расчет.
В глухих лесах, где враз пропасть,
Странноприимный дом
Стоял – и опасалась власть
Тех странников, что в нем.
Вы будьте благодарны им,
Судить их нелегко:
Ведь если людям зло творим –
В ответ получим зло.
Про них сегодня много врут:
Про шайку, про тюрьму,
Мол, был разбойник Робин Гуд –
Не верьте ничему.
Старайтесь сами понимать:
Кто лжет – а кто не лжет,
Не верьте сплетням, их плетут
Те, кого правда жжет.
Я честно выполнил свой долг
И мой оправдан труд –
Когда я вам понять помог,
Каков был Робин Гуд.
Странствующий рыцарь в зачарованном лесу
1
Когда смотришь карту средневековой Европы, видишь, что леса властвуют на европейском пространстве. Шервудский лес или Бернсдейлский лес, Мурмальский лес или Бодурский лес – их могущество сопоставимо с графствами. Леса населены львами и драконами, гномами и девами озера, – причем, это не сказочная метафора, но факт: в раннем Средневековье львы обитали в Европейских лесах – вплоть до Франции; низкорослое племя пиктов, колдуньи и прорицательницы, коих путник мог принять за ведьм, – это столь же естественные подробности жизни, как сегодняшний компьютер. Скорее всего, уцелевшие от ледникового периода рептилии и были теми драконами, которые доживали свой век в пещерах и озерах.
Странствующий рыцарь в лесу встречался со всей историй разом – от юрского периода включительно.
Шагнуть в чащу – значило отказаться от власти городов и попасть под защиту иной, возможно, более могущественной власти – стихий и духов. Раб бежит от жестокого хозяина в лес и становится не просто вне закона королевства; он становится вне законов непрочной цивилизации. Странствующий рыцарь средневекового эпоса, отправляясь в лес, переходил в иную реальность: за опушкой кончается логика города, наступает иной мир. Помните, как рыцарь Тристан и его возлюбленная Изольда бегут от короля Марка в лес Моруа; как Николетт и Окассен спасаются в лесном шалаше; сравните это с бегством Мэрион и Робина в Шервудский лес; кстати сказать, обе фабулы ткутся параллельно с робингудовским циклом.
Между прочим, столкновение Робин Гуда с лесниками (это один из самых частых эпизодов баллад) есть не что иное, как встреча с духом леса; во многих рыцарских романах возникает фигура загадочного и властного лесника, встречающего странствующего рыцаря – так, Ивейн («Рыцарь со львом») встречает лесника у источника; так герой «Мула без узды» встречает виллана-лесника; так Окассен встречает одичавшего в лесу крестьянина; лесник – опасен и непредсказуем, он может быть и добр, и зол – в точности как в балладах о шервудском странствующем рыцаре.