Инверсия (СИ) - Богородников Алексей Владимирович. Страница 33

Одно дело знать — наша принцесса умная. Другое дело прослушать лекцию в её исполнении.

— Скоро начало. — подошли к нам Анна-Мария, с любопытством глазеющие за нашим разговором издалека.

Я поднялся с места. Сейчас как набью всем морды за свою сеструлю всем этим Монтекки! Ведь я Тибальт: туповатый и грубый кузен прекрасной Глэ… Джульетты. Ужасная роль, но кажется, я стал немного ближе к миру артистов.

Твердым шагом я двинулся к сцене, выгоняя из головы назойливую мысль «стал ближе к Глэдис».

Глава 16

— Прошу прощения. — вежливо извинился я перед молодым человеком, которого пришлось приложить локтем, чтобы избежать его столкновения с Глэдис.

Альберт-холл красивое куполообразное здание на юге Нового Лондона. Рядом парк, перед театром мемориал принцу Альберту. В ста метрах от него набережная с видом на Индийский океан. На впадину океана, если какой неуч вдруг скажет, что это Эритрейское море. Место шикарное, отдыхающих всегда много: я бы даже сказал — бездельников.

До этого я от Глэдис уже человек пять отпихнул, извиняясь и следя за своей спутницей, аки Цербер за медовой лепешкой. Ничего, люди поглядев на меня, улыбающуюся «принцессу» и её боевых валькирий, всё понимали. А этот хлыщ полез в бутылку.

— Ты чё здесь растолкался, сын портовой шлюпки? — вот так сразу обострил он.

Вы не думайте, что если в самое модное заведение города попали, то здесь поняши с ленточками разгуливают и бабочки разноцветные порхают. Всякое бывает: дворец на восемь тысяч мест, сейчас на гладком-прегладком полу в центре, где катаются на роликах, народу под тысячу. Не знаю как данный тип с кепкой на лбу добился успеха, но мне сразу захотелось линейку у мистера Джонса одолжить.

— Люди добрые, у кого собачка отвязалась? — покрутил я головой. — С животным в Альберт-холл нельзя!

Он с ходу засадил на подскоке мне в голову боковой, но у него поехала нога в роликах. Шумно, нелепо и печально, он растянулся у моих ног, словно майский жук, проверивший на крепость оконное стекло. Его компания, таких же подозрительных личностей у бортика роликовой арены, загомонила, засверкала гневно глазами, но тут появилась охрана.

Три человека с нарукавными повязками, выскочили на арену.

— Что здесь происходит? — требовательно спросил главный из них, с могучей шеей борца.

— Могу только догадываться. — предположил я. — Молодой ученый изучает физику и ставит опыты с моментом инерции.

Опровергая мое предположение, хлыщ подняв слетевшую кепку, стал неистово сквернословить. Ученые конечно матерятся, но не после первой же неудачи. Так никаких нервов не хватит до открытия дожить.

— Этого вывести. — показал рукой на хлыща главный охранник. — И не пускать больше никогда.

— За вами мы будем внимательно присматривать. — «обрадовал» он меня.

Просто рождение новой суперзвезды. Под скрип роликов. Глэдис нетерпеливо махала рукой, и я быстро догнал девичью компанию.

— Ты слишком стараешься. — самоуверенно сказала аристократическая предводительница. — Ни с кем я не столкнусь. Мы здесь раз десять уже катались с Анной и Марией.

— А мистер Картрелл бежал с ружьем впереди, распугивая невинных посетителей? — намекнул я на неизменную фигуру дворецкого.

Я приехал в Альберт-холл заранее, пару часов откатал, приноравливаясь к роликам. Их выдавали напрокат, очередь за ними стояла часа на три, но мой предусмотрительный дед где-то раздобыл пару, совсем новых, сверкавших белой резаной костью бивня носорога.

Ладно, с носорогом я допустим перегнул, в видах костей не разбираюсь, но видно: пусть простенькие, зато чистенькие и ухоженные ролики, легкие не то, что обычные поделки из дерева и металла.

— К девушкам обращайся со всей вежливостью, титулы не путай, если в компании две леди одинакового положения, к первой по старшинству обращайся с полным титулом, не сморкайся и не плюйся, смолу не жуй. — поучал меня дед перед катанием на выходных, вручая ролики.

Я чуть котлету вечернюю не выплюнул после таких слов. Да за кого меня дед принимает? Только пошевелив мозгами понял: переживает за меня старый боцман. Шансов в сословие джентри выбиться у него не было, но площадочку под старт он с батей мне расчистил. Дольф вообще мог жить с Ричардом, тот его звал к себе дворецким, несмотря на то что особо высоким дед не был. Но кто же тогда внучонка, то есть меня, воспитывал бы? А так одет как джентльмен, на ногах кожаные оксфорды от Баркера, лакированные, хоть смотрись как в зеркало на такого красавчика.

— Стив тоже катался, без ружья! — гордо опровергла мои инсинуации Глэдис. — Ему очень понравилось.

Судя по тому, что с ними в Альберт-холл дворецкий сегодня не пошел, отговорившись потребностью охраны машины, свою работу Картрелл любит больше мирских наслаждений. Я так и пошутил, удостоившись острого взгляда от Глэдис через плечо.

— Осторожнее! — воскликнул я, хватая и придерживая её за плечи, заслонив собой.

Наперерез нам пронесся лихой роллермен, затормозив об бортик. Последний хоть и был из крепкого бруса, опасно зашатался после столкновения. Вскользь отметив данный факт, я только успел сгруппироваться, падая навзничь. Момент инерции суров: плохой человек — хороший, ему наплевать. Полетел вниз — за мной Глэдис, споткнувшаяся об меня. Только глаза зажмурил, ощутил девичье тельце на себе и касание, приятно пахнущих, волнующих волос на своем лице. Теперь-то меня за такие домогательства казнят. Прости, дед, твой внук пытался быть джентльменом. Кажется, я даже застонал от страха.

Будоражущее ощущение девичьего тела исчезло. Я осторожно разжмурил один глаз. Стон был не мой — бедолаги, столкнувшимся с бортиком.

— Да мне самой стыдно. — призналась Глэдис, стоя сверху, её моментально подняли Анна и Мария. — Что на тебя опиралась столько времени.

— Нельзя опираться на то, что не оказывает сопротивления. — пошутил я, не приходя в сознание.

На волосок разминулся с карающим хэнгером Ричарда Беллингема. Да, из благих побуждений, спасая от возможных неприятностей, но что этот мальчишка себе позволяет? Облапал практически дочь и внучку лорда при всех. Хотя… Я посмотрел налево: неистово визжа, девушка в приличном платье, загребала ногами в высоких роликовых сапожках, вцепившись в своего спутника. Посмотрел направо: возбужденно хихикая, девушка поднималась со своего кавалера, протягивая ему руку и помогая встать.

Какая свободная атмосфера. Может здесь еще пенную вечеринку после десяти вечера устроят?

— Сезон начался. — понимающе сказала Анна.

— Теперь до сентября «мертвяк» с Альберт-холлом. — согласилась Мария. — Слишком много сельской шпаны будет.

Я посмотрел на них мало что понимая. Сезон какой-то, да о чем они?

— Великосветский. — подсказала Глэдис, наблюдающая за мной. — Скачки, балы, пару регат проведут в заливе, шестнадцатилетние девушки познакомятся с будущими муженьками. Все богатые семьи Западной Британии собираются в Нью-Лане.

Мой организм невольно покраснел при мысли о свадьбе. Сам-то я внутри был спокоен и собран. Хоть сейчас перед Джулией поставь — наплету с три короба, обведу менталистку вокруг своего эротичного носа. Для меня Глэдис опасней всех. Непредсказуемо себя веду при ней, мозг штормит как дырявую лоханку бушменов в Тихом океане. Ну да, бушмены — жители пустынь, никаких лоханок не выстругивали. Так и у меня мозга считай нет: как посмотрит на меня эта сероглазая ведьма — в голове пустота, будто «боярки» свежей с планшета накидался. Кстати, а если я здесь, из своего будущего, роман про десятилетнего князя Волосатикова и его гарем эльфодевочек выдам, меня сразу покалечат или заставят сначала новую церковь отстроить во искупление?

— Давайте наверх. — скомандовала Глэдис. — Время «уголков» от мисс Маршалл-младшенькой.

Уголками у нас мороженое в рожках называют. Миссис Маршалл — это знатный кулинар нашей столицы, ведет колонку в газете и свою школу по готовке. А её дочурка мороженое готовит. Говорят Альберт-холл нанял её за сумасшедшие двадцать фунтов в неделю. В нашей гимназии помимо учебных предметов можно приобрести дополнительные знания, если на перемене рядом одноклассницы шепчутся. Типа, где на визитке писать имя леди, а где её домашний адрес. Это же пипец как важно: перепутаешь и всё, садись на своего пони и с разбега в залив ныряй — высокое общество не простит.