Инверсия (СИ) - Богородников Алексей Владимирович. Страница 58

Глэдис обернулась, за ней следом её подружки, бросая взгляды на мою бегущую фигуру, но ничего не произошло. Автомобиль повернул на проспект Веллингтона и двинулся по нему. Я бежал следом. Усейн Болт выдавал сорок с лишним километров — чем я хуже? Не посрамлю родную Землюшку!

Вторичность моей заявки на первенство по бегу стала ясна уже через полминуты. Я почти догнал автомобиль, приблизился на дистанцию метров в десять, увидел злое и прекрасное личико Глэдис, обернувшейся в очередной раз, однако начал сдавать в темпе. Никто из футболистов такие долго и так быстро не бегает. Расстояние между мной и адской колесницей неуклонно увеличивалось.

На моей решимости это никак не сказалось. Собралась в свой особняк, забыв про меня? Я тебе устрою ночные гонки по пустынному проспекту — будешь дрожать от воспоминаний в своей кроватке этой ночью.

Мерно перебирая ногами, я проносился мимо газовых фонарей, освещенных витрин, ошарашенных людей, недоумевающей лошадки, несущей какого-то франта на прогулке, вечернего дворника с тележкой. В наших современных городах отдельные дорожки для автобусов, а здесь отдельная, посыпанная песком, дорожка для конного выезда.

Всё что я могу сейчас — бежать. В произошедшем нет моей вины. Никто не должен бросать вызов искаженным ценностям этого мира, предубеждениям, клевете, нормам правосудия. Точно не сейчас, точно только на своих условиях: когда есть власть, влияние и ресурсы. Живут они так — да на здоровье, я просто играл по вашим правилам. Но вмешивается невидимый кукловод и переворачивает доску. Пора взять эту доску и с силой помахать в разные стороны. Какой-нибудь рандомный тык его заденет, снимет стелс.

А Глэдис нужно успокоить. Объяснить немного, что происходит.

Минут через пять, когда пот залил моё лицо, легкие раскаленными углями просились наружу, случилось неприятное. Свело ногу. Бегал на тренировках или играх я достаточно много и всегда аккуратно: понижая интенсивность при признаках усталости, меняя темп, устраивая перерыв, массажируя мышцы при возможности. Тело и ноги у Эйва сильные, но монотонная повышенная нагрузка быстро перегрузила мышцы.

«Дегидратация и перенапряжение» — успел я подумать, оступившись и улетая кувырками на асфальт, при полоснувшей боли в ноге. Икра дергалась даже в покое, причиняя ужасную боль. Лежа, я скорчился, пытаясь размять мышцу. Быстрее! Я еще могу догнать Глэдис!

Даже не заметил момент, когда мою голову взяли в ласковые тиски. Только ощутил нежный запах розы с нотками мандарина, льющуюся в горло прохладную воду со вкусом лимона из бутылки. Почувствовал мягкость и упругость под головой, вскинув глаза, увидел с нижнего ракурса строгий овал подбородка, пухлые губки и фиолетовые глаза.

Серые глаза Глэдис в сильных чувствах темнеют. Красивенько и страшненько.

— Премного благодарен, миледи Глэдис. — прохрипел навзрыд, голосом умирающего попугая. — Сделайте одолжение, отвернитесь в сторону. Я собираюсь сплюнуть на дорожку всю желчь лжи и обмана, которые невольно употребил в разговоре с вами. Клянусь, я не посмею больше их использовать в разговоре с вами никогда!

Анна-Мария расположились метрах в семи от нас, перекрывая взоры немногочисленных удивленных прохожих. «Глэдер» закрыл обзор спереди. Дворецкий деловито промывал передние фары от насекомых.

Она послушно отвернулась, пока я откашливался и обливал голову остатками воды. Протянула платочек, когда я не нашел свой. Начало платковой коллекции от Глэдис положено! Правда думал я так недолго, принцесса несчастный, мокрый кусок ткани забрала обратно. «Нет места доверию, к Лаврентий Палыч Эйверу» — пошутилось внутри моей головы машинально.

Я приблизил свое лицо к её прелестному лику. Глэдис чуть нахмурилась, но не отодвинулась.

— Я убил те самые семь человек, о которых кричат в вечерних новостях. — прошептал в её ушко. — Из дедушкиного пистолета. Это были бандиты, которые обирали школьников Бромптона. Сначала я с ними подрался. Получив отпор, они проследили мой путь домой и хотели со мной покончить.

Строгая маска прекрасного лица дрогнула. Она взглянула на меня неверяще.

— Не знаю как ты с этим теперь будешь жить. Это всего лишь один пример, насколько со мной опасно. Я не вполне представляю, что вокруг меня происходит, мне нужно время. Не хочу подвергать тебя какому-либо риску. У меня нет на это никакого права.

— Да что ты такое несешь Эйвер Дашер! — опять разозлилась она. Стукнула крепким кулачком по плечу. — Чем ты занимался в Сюрпризе, немедленно отвечай!

Такое чувство, что массовый шутинг бандосов как-то вообще недолго её удивлял. Ровно до момента пока она не подумала: «ну и при чем тут это, если я его с какими-то девками в кафе застукала».

— Чтобы сбить с себя внимание от обвинения в предательстве Родины моих родителей, я сделал так, что школьники подумали о беременности темненькой, увиденной тобой в кафе от парнишки в очках. — покорно сообщил ей. — Разразился скандал, но я представил разговор так, что речь шла о моей кузине. Для умасливания пострадавшей, реально нравившейся тому парню в очках, я позвал её на парфе с клубникой, собираясь после удрать, оставив их вдвоем. Однако вмешалась Диана Мэлкрафт, озабоченная тем, как бы пострадавшая на самом деле не забеременела от своего кузена, оставшись наедине. Пришлось брать её с собой. Вел я себя хорошо, не выпил ни капли спиртного, собирался покинуть кафе после поедания ужина. Растерялся, увидев тебя в кафе, представил как это выглядит со стороны, испугался потерять тебя…

— Господь Всемогущий! — взглянула с удивлением Глэдис на меня. — Я что сейчас выслушала краткое содержание нового романа Роберта Брындзы?

Я не знал такого писателя, поэтому просто закивал головой соглашаясь. Затем опомнившись прошептал, что такого не знаю и не могу судить релевантно. Но всё сказанное мной истинная правда.

Она пристально смотрела на моё взлохмаченное, красное лицо минут пять. Мне так показалось. Вздохнула.

— Что с тобой делать? — задумалась она. — Бросить такого лжеца жалко. Доверять после всего страшно.

Было в её словах противоречие: с чего это, лжеца бросать жалко? Но я сконцентрировался на другом.

— Я не подведу больше никогда. — заявил уверенно. — Просто не могу рассказать всего сейчас, такое бывает. Прошу, дай мне пару дней, я поищу ответы.

— Встать сможешь? — поинтересовалась Глэдис, не обратив внимания на мои слова. — Мы отвезем тебя домой. Над твоими словами и поведением я еще подумаю. Не надейся, что это сойдет тебе с рук.

Я немного не понял её фразу: мое вранье, расстрел бандитов, тусовка с одноклами — да что она имеет в виду? Но предпочел не переспрашивать. Полное, деятельное раскаяние, глазки нашалившего котика, низкий сексуальный голос и несколько подвигов — вот моя предвыборная программа для Глэдис.

Да и она права: с дороги надо убираться. Завтра еще напишут в газетах, что дочь лорда Беллингема, возвращаясь ночью из кафе, пьяная за рулем, сбила трех слепых детей и собаку-поводыря.

Мышца ныла, но поднялся с земли, я с достоинством протрезвевшего джентльмена. Анна-Мария подошедшие к нам, хором сказали, что Эйвер Дашер ужасный изменщик.

— Тоже рад вас видеть. — застеснялся я. — Иногда здравый смысл покидает меня при виде Глэдис. Мозг не в состоянии выполнить элементарные действия, трушу и лгу. Но обещаю, что подобное больше не повторится. Спасибо за поддержку!

Они слегка оттаяли. Вообще возвращение домой случилось быстрее, чем хотелось бы мне, восседающему на сиденье, рядом со Стивеном за рулем. Дворецкий пошутил про рекорд бега, а я ляпнул про тренировку перед «Вызовом Регби». Девчонки заинтересовались, пришлось сдать им весь расклад. Поболтали немного про гимназию и последние новости. Сделали остановку у уличного продавца фастфудом по моей просьбе, ведь насладиться Омаром ибн Фасимом мне так и не удалось.

Десять минут и меня, несмотря на робкие возражения, довезли прямо до дома. Лопоухая голова Бена вынырнула из соседней ограды палисадника с немым удивлением, глядя на мое роскошное сопровождение. Я сделал вид, что не заметил будущую жертву.