Брюки не требуются (ЛП) - Карр Ким. Страница 12

Мой сосед по сиденью ерзает. Его тело излучает тепло, когда он наклоняется ближе ко мне. От него пахнет лавандой и морским воздухом. Необычный запах. И все же я ловлю себя на том, что делаю еще один глубокий вдох.

К тому времени, как заканчивается видео о безопасности полетов, самолет уже движется по взлетно-посадочной полосе.

— Еб*ть, это было скучно. Верни мне ту книгу.

Я смеюсь. Мне не должно нравиться, как звучит слово «еб*ть» из его уст, но мне нравится.

— Ни за что.

Он разворачивается ко мне.

— Но я хочу знать, что происходит.

Я прикусываю губу в раздумье. Время рассказа может быть веселым. Затем приходит рассудок, и я шепчу:

— Тебе придется купить книгу, чтобы узнать.

Самолет набирает скорость.

Я хватаюсь за подлокотник.

Его взгляд останавливается на моей руке, и он больше ничего не говорит, пока самолет все быстрее и быстрее движется по взлетно-посадочной полосе.

Румянец на моих щеках, кажется, наконец-то пошел на убыль. Я думаю, что сейчас у меня все хорошо, если не считать того факта, что я в ужасе.

Радуясь тишине, я вдавливаю голову в сиденье и закрываю глаза. Довольно скоро самолет набирает высоту, и я чувствую, как воздух внутри моего мозга расширяется.

Слишком много вина.

Когда у меня начинает немного кружиться голова, я сжимаю подлокотник еще крепче.

Мои опасения по поводу крушения самолета, кажется, усиливаются в моем мрачном состоянии; «что, если» выстреливает, как ракеты, в мой мозг.

Что, если пилоту придется совершить аварийную посадку в поле, а оно недостаточно близко? Что, если самолет начнет снижаться над водой, а мы все окажемся запечатанными внутри? Что, если мы врежемся в здание и вспыхнем миллионом языков пламени?

Что, если…

Его рука касается моей:

— Эй.

Я открываю один глаз и смотрю на него.

— Сожми мою руку, если это поможет, — шепчет он.

Мы улыбаемся друг другу, сближенные нашим взаимопониманием по поводу моего страха летать.

— Я не хочу оставить на тебе царапины, — поддразниваю я.

Он наклоняется еще ближе.

— Решайся и оставь свои царапины. Я могу это вынести.

Если я не ошибаюсь, он говорит не только о моем страхе перед полетами.

Закрывая глаза крепче, все, о чем я могу думать, это… план.

Глава 5. Переломный момент высоко в небе

Макайла

Легко заснуть для меня всегда было испытанием. Я лежу без сна, думая о вещах, которые не всегда имеют смысл.

Размышляю.

Беспокоюсь.

Представляю, а что, если…

— Леди и джентльмены, капитан отключил знак «Пристегнуть ремни безопасности», и вы можете передвигаться по борту самолета.

Сбитая с толку, я открываю глаза.

Не может быть. Я заснула… и в самолете.

Такого никогда не случалось.

И все же, когда я оглядываюсь вокруг, становится очевидно, что прошло некоторое время. Свет в салоне приглушен, сиденья откинуты, и стюардесса как раз подходит к моему ряду с подносом напитков.

Удивленная тишиной, я смотрю на своего соседа по сиденью. Его глаза закрыты, а рука сжимает подлокотник чуть ниже моей руки.

Хммм… он либо действительно устал, либо ему тоже не нравится летать.

Вопреки здравому смыслу, я использую это время, чтобы изучить молодого человека более внимательно. Его темные густые ресницы прекрасны. Щетина на его лице выглядит такой же уместной, как и его растрепанные волосы, и такой же аппетитной. Возможно, раньше я была немного пьяна в своих суждениях о нем, но прямо сейчас я знаю, что с ним все в порядке.

— Пожалуйста, — оживленная Тиффани протягивает мне еще один бокал вина.

— Спасибо, — отвечаю я, стараясь быть спокойной, пока откидываю свой столик.

Мой сосед по сиденью открывает глаза.

Тиффани смотрит на него с огромной улыбкой.

— Ваше пиво, сэр.

— Спасибо, — говорит он суперсексуальным, хриплым голосом.

Я раздумываю, стоит ли мне снова закрыть глаза и избежать дальнейшего разговора или же поговорить с ним и посмотреть, к чему это приведет, если вообще к чему-нибудь приведет.

Именно тогда, возможно, все еще немного сонный, он ставит свою бутылку на мой столик и потягивается. Боже, сила, которой он, кажется, обладает в этом маленьком пространстве, заставляет меня дрожать с головы до ног. И снова я ловлю себя на том, что смотрю на его тело.

Когда его руки возвращаются к бокам, его бедра устремляются вперед. Я ничего не могу с этим поделать. Мои глаза устремляются прямо к его промежности. О, Боже мой, что он делает?

Упражнения Кегеля?

Насколько будет плохо, если я присоединюсь?

Один.

Два.

Три.

Стон, срывающийся с моих губ, возвращает меня к реальности.

Хорошего понемножку. Мне нужно абстрагироваться от этой ситуации, пока не случилось еще что-нибудь неловкое. И все же я не могу. Все, о чем я могу думать, это как начать выполнять десятый пункт списка, чтобы вернуться потом к четвертому и вычеркнуть его.

И он должен быть полностью за.

Верно?

В конце концов он выполняет упражнения для таза, чтобы улучшить свою выносливость в этой игре. Говорят, что их можно выполнять где угодно. И он, похоже, придерживается этой философии. И, очевидно, он не понимает, что я наблюдаю за ним.

Этот голос мягкий, словно патока, отвлекает меня от мыслей о сексе.

— Я думаю, что это принадлежит тебе.

Мой взгляд перемещается с его бедер на его руки.

Он держит мой iPod, который был у него под задницей.

Ладно, значит, он не делал упражнения Кегеля.

Я совсем забыла про эту вещицу.

Мой разум все еще прокручивает то, как двигались его бедра, и моя запоздалая реакция дает ему достаточно времени, чтобы включить плеер. Мои наушники, должно быть, все еще лежат на его сиденье, потому что, как только он проводит пальцем по экрану, по салону самолета разносится песня Like a Virgin («Словно девственница»).

Серьезно, мог ли полет стать еще хуже?

Мой сосед по сиденью ухмыляется, как кот, который только что полакомился канарейкой.

— Восьмидесятые? Вау, не думал, что кто-то до сих пор это слушает.

На это у меня нет оправдания, и правда звучит лучше, чем любая придуманная ложь.

— Это плейлист «Песни обо мне», — признаюсь я.

Он ухмыляется еще сильнее, в то время как слова песни продолжают звучать.

Без колебаний я вырываю свой плеер из его рук и выключаю его.

— Что я могу сказать?! Я люблю Мадонну. Волосы, собранные сзади в бант, черные майки, ожерелья и браслеты — моя фишка.

Аксессуары — моя фишка.

Бровь слегка приподнимается, но я замечаю ее, и снова эти маленькие крылышки бабочки начинают хлопать в моем животе.

— Твоя фишка, да?

Кажется, он на мгновение задумывается над этим; либо так, либо он представляет, как я пою эту песню.

Все мое тело напрягается при мысли о том, чтобы сделать это для него.

И мы уже знаем, что мои навыки пения нуждаются в улучшении.

Наклоняясь ко мне, он пытается отобрать мой iPod.

— Могу я посмотреть список песен в твоем плейлисте «Песни обо мне»?

Он подчеркивает слова «песни обо мне», но не для того, чтобы высмеять меня, а скорее для того, чтобы сказать: «Я действительно в этом заинтересован».

Я отрицательно качаю головой.

— Давай, отдай мне. В противном случае, как я узнаю, что еще тебе нравится?

Слегка пожав плечами, чтобы выглядеть сексуально, я отвечаю:

— Это совершенно секретная информация. Если я расскажу тебе, то мне, скорее всего, придется тебя убить.

А затем я убираю свой плеер вместе с книгой в карман впередистоящего кресла.

Кокетливая, нахальная сторона меня вернулась.

Мне нравится.

— Это шанс, которым я должен воспользоваться. — Мой сосед настроен решительно, опуская свою руку прямо на мой столик, но вместе того, чтобы взять мой iPod, он берет книгу.