Вечное царствование (ЛП) - Пекхам Кэролайн. Страница 2

Вампиры.

Монстры, которые питались жизненной силой в наших венах, разливали ее по бутылкам и закупоривали для своего удовольствия. Моя верхняя губа скривилась, когда мысли обратились к ним, чудовищам, которые владели моим телом и душой, которые держали нас здесь, в этом свинарнике. Единственном доме, который я когда-либо знала и когда-нибудь узнаю.

Большинство людей в этом месте предпочитали не высовываться, забыть о том, кем мы были, что вампиры обращались с нами хуже, чем со скотом, позволяли нам оставаться голодными, холодными, жить полуживой жизнью, которая никогда не удовлетворяла ни одну из наших основных потребностей. Но мой отец не позволил нам с сестрой забыть об этом. Он вбил в нас правду, и тем самым разжег в нас пылающий огонь ненависти к вампирам, — огонь, который никогда не погаснет.

Они — демоны во плоти.

Слова моего отца заставили мою челюсть сжаться, когда кислотное пламя ненависти лизнуло меня изнутри, несправедливость нашей реальности разъедала меня, как это было всегда, но сейчас было не время для гнева на выпавшую мне долю. Настало время для выживания.

Еще одна капля скатилась по моему позвоночнику, и ее ледяное прикосновение проникло в мои вены. Я уже ждала конца зимы, а она едва началась. Поскольку еды было меньше, чем когда-либо, сезон обещал быть довольно ужасным. Если только я не смогу это провернуть.

Наконец-то поверив в то, что он один, Томас осторожно двинулся через двор, ступая по крошащимся плитам, не задевая сорняки, прорастающие между трещинами. Он не рисковал и не оставлял следов. Это было то место, до которого я смогла проследить за ним до сих пор. Я знала, что он регулярно приходит в этот двор, но, хоть убей, понятия не имела, куда он девался дальше.

Предупреждение моей сестры-близнеца прозвучало у меня в голове. «Он может получать это от вампира. Насколько нам известно, он получает все это, продавая всех нас». Но чутье подсказывало мне, что дело не в этом. Может, он и червяк, но я не считала Томаса крысой. Нет. Каким-то образом он входил в Сферу и выходил из нее. Незамеченным. По крайней мере, до сих пор.

Я улыбнулась про себя, глядя, как он перешагивает через частично разрушенную стену фонтана и входит в более глубокую воду за ним. По мере того, как он шел, вокруг него расходилась рябь, хотя каждое движение он делал медленно, как будто боялся вызвать хоть один всплеск. Всплеск, который могло уловить ухо монстра.

Он в последний раз оглянулся через плечо, прежде чем взобраться на более высокую стену дальней стороны фонтана и спрыгнуть за нее. Я могла разглядеть только его макушку, когда он низко наклонился, и до моих ушей донесся глухой звук, словно что-то тяжелое волокли по бетону.

Мой пульс забился немного быстрее, пока я ждала, слегка вытянув шею, чтобы попытаться снова увидеть его.

Шум прекратился, и Томас снова выпрямился, осматривая местность. Я упорно держалась в своем укрытии на стропилах, несмотря на судорогу, нарастающую в моих мышцах. Тени скрывали меня в своих тисках. Я знала, что он не мог меня видеть, но мое сердце подпрыгнуло, когда его взгляд скользнул по моему укрытию.

Воздух застрял у меня в легких, сердце бешено колотилось, пальцы болезненно сжались на краю металлической стойки, к которой я прислонилась, но он даже не взглянул на меня еще раз, повернувшись, чтобы посмотреть на то, что было у его ног, а затем снова исчез из виду.

Я тихо выругалась и наклонилась на дюйм вперед, прищурившись, пытаясь разглядеть, куда он делся, пока ветер швырял мне в лицо струи дождя. Шум, который он производил, был похож на грохот сам по себе, что было хорошо для девушки, которая хотела скрыть свои движения, но не так хорошо, если кто-то еще окажется здесь в тусклом утреннем свете.

Я ждала, пока не досчитала до шестидесяти, но это было бесполезно. Томас больше не появлялся, и у меня возникло неприятное ощущение, что он и не собирается.

Нерешительность приковала меня к месту. Если это была еще одна попытка избавиться от тех, кто следил за ним, то, двинувшись сейчас, я выдам себя. Если он поймает меня на слежке за ним, он никогда не совершит ошибку, позволив мне сделать это снова. Это мой единственный шанс. Но если я не сдвинусь с места в ближайшее время, то потеряю его. Орел или решка. Буду обречена или облажаюсь. Шансы невелики, но опять же, когда у нас вообще были большие шансы?

— К черту все, — пробормотала я, хватаясь за край толстой балки, на которой сидела, и выбираясь из своего укрытия.

Я на несколько секунд повисла на стали и пальцами ног пыталась нащупать край наполовину обрушившейся стены подо мной. Мой желудок сжался от страха, когда я изо всех сил пыталась найти его, а руки начали дрожать от усилий, с которыми я держалась за скользкий металл. Если бы я умерла здесь, упав с какой-то дерьмовой стальной балки на краю небытия, то никогда бы не простила себя за то, что была такой гребаной идиоткой. Я бы провела загробную жизнь, проклиная свое собственное имя до скончания веков, ругая ветер за свою глупость и позволяя ему выплескивать мой собственный гнев прямо мне в лицо.

Моя правая нога коснулась крошащейся каменной кладки, пульс участился, и я скользнула к ней, пока оба моих ботинка не встали на нее. Я старалась не обращать внимания на разбросанные куски кирпича и известкового раствора, которые падали на землю далеко внизу, сбитые моими ботинками. Если стена простояла здесь так долго, то я должна была надеяться, что веса одной худенькой девушки не хватит, чтобы ее обрушить.

Как только я обрела равновесие, я отпустила балку и присела на корточки на стене, и облегчение захлестнуло меня. Это была самая трудная часть.

Мое внимание привлекло какое-то движение, и я подняла голову: пронзительный писк предупредил меня за полсекунды до того, как черная летучая мышь почти столкнулась с моим лицом, а ее кожистые крылья хлопали так близко от моей кожи, что я почувствовала, как одно из них задело мою щеку.

Мне удалось сдержать крик удивления, когда я отшатнулась назад, чуть не потеряв равновесие. Мой живот скрутило, а правая рука дико дернулась, прежде чем я отшатнулась в сторону и снова ухватилась за кирпичную кладку, больно вцепившись в нее подушечками пальцев изо всех сил.

Маленькое существо, кружась, удалялось от меня, проносясь по небу, пока я пыталась успокоить нервы, а адреналин бурлил в моих венах. Солнце поднималось из-за густых дождевых облаков, близился рассвет, и мое время было на исходе.

Я отправилась сюда так рано, как только осмелилась, небо было лишь чуть светлее полной ночной темноты. Было рискованно ходить по улицам так близко к тому времени, которое вампиры любили больше всего, но я была осторожна, и я предположила, что с приближением восхода солнца их вид все равно исчезнет. По крайней мере, в этом предположении я была права.

Я посмотрела вниз, на двор, об который чуть не разбилась, и прерывисто вздохнула.

Отличная работа, Келли; почему бы тебе не сброситься насмерть из-за того, что существо размером с твою ладонь заставило тебя подпрыгнуть?

Я заставила себя отвлечься от мысленного порицания и вместо этого оглянулась на полуразрушенное здание, из которого мне нужно было выбраться.

Я спустилась по внутренней стороне стены, где половина второго этажа все еще была цела, приземлившись на половицы с мягким стуком, от которого страх подступил к горлу.

Деревянный пол пружинил у меня под ногами. Не очень-то обнадеживающе, особенно в сочетании с запахом гнили, который витал повсюду.

Игнорируя свои опасения по поводу ненадежного этажа и сосредоточившись на своей цели, я побежала к лестнице, стараясь ступать как можно тише и чертовски надеясь, что все еще смогу догнать Томаса.

Четыре деревянные ступеньки повисли в воздухе, а остальные грудой обломков лежали внизу. Грязные остатки ковра покрывали то, что осталось от первого этажа, и два десятилетия проливных дождей не принесли ему никакой пользы.

Дыра, которая раньше была лестницей, тянулась до самой земли, и веревка, с помощью которой я несколько часов назад забралась на здание, все еще свисала с ее края. Я выдернула свой самодельный крюк из мягких досок пола и поискала что-нибудь еще, за что можно было бы закрепить веревку.