Капитали$т: Часть 4. 1990 (СИ) - Росси Деметрио. Страница 15

— Здравствуйте, Алексей Владимирович! — прозвучало откуда-то сзади.

Я вздрогнул от неожиданности и повернулся. Передо мной стоял мужчина лет тридцати пяти, одетый по номенклатурной моде — строгий синий костюм и легкое пальто.

— Добрый день, — поздоровался я. — Мне передали, что вы хотите поговорить. Я слушаю.

— Да, — сказал мужчина. — Вам все верно передали, меня зовут Валентин Петрович.

Я коротко кивнул, воздерживаясь от рукопожатия.

— Если можно, сразу к сути дела. Я тороплюсь.

— Сейчас я все объясню, — виновато улыбнувшись сказал Валентин Петрович. — Постараюсь быстро, но разговор довольно деликатный…

Я снова кивнул и обреченно стал слушать.

— Вы поймите меня правильно, — начал рассказывать мой новый знакомый. Я, как вы, наверное, догадались, говорю не от своего имени. А, так сказать, от имени и по поручению… — Валентин Петрович кинул многозначительный взгляд на белое здание обкома.

— Я догадался, — сказал я. — И чего же хочет товарищ первый секретарь?

Валентин Петрович поглядел на маня с некоторой даже обидой.

— Вы напрасно так это все воспринимаете, — сказал он. — Товарищ первый секретарь деловой человек. Очень современный! Не ретроград какой!

— Рад за него, — сказал я безразлично.

— И он действительно хочет помочь. Вам.

— Мне⁈ — удивился я.

— Вам! — подтвердил Валентин Петрович. — Он хочет помочь вам избежать страшного вреда! Огромной опасности, которой вы, вероятно — по незнанию, подвергаете себя!

— Давайте угадаю, — сказал я. — Речь идет о газете «Вечерний город», не правда ли?

— Мне недаром характеризовали вас, как очень сообразительного молодого человека! — радостно воскликнул Валентин Петрович. — Действительно, есть мнение, что вы оказались втянуты в деятельность антисоветских сил. Эта газета — их официальный рупор в нашем регионе. И, к огромному нашему сожалению, она функционирует с вашей помощью. Вы помогаете им финансово и организационно.

— И товарищ первый секретарь не хочет, чтобы я эту помощь оказывал? — спросил я с легкой улыбкой.

— Да, в общем вы правы, — сказал Валентин Петрович очень серьезно. — Знаете, Алексей Владимирович, сейчас многие люди считают, что все. Советская власть закончилась. Так вот, они ошибаются.

— Не сомневаюсь в этом, — сказал я. — Более того, я уверен, что советская власть не закончится даже с исчезновением Советского Союза. Что бы мы ни изобретали, всегда получается автомат Калашникова, не правда ли, Валентин Петрович?

— Простите, я не очень вас понял, — нахмурился мой собеседник.

— Не берите в голову, — махнул рукой я. — Итак, мы остановились на том, что обком не хочет, чтобы мы финансировали «Вечерний город». Я понимаю это желание обкома, «Вечерка» не всегда хорошо отзывается о нашей партийной, с позволения сказать, элите. Но, Валентин Петрович, желание есть желание. Это материя тонкая, а я человек деловой. Я не подчиняюсь обкому и выполнять его желания и указания себе в ущерб… было бы странно, согласитесь? Где сделка, Валентин Петрович? Пока что никакой сделкой и не пахнет!

— Вот! — сказал Валентин Петрович с довольной улыбкой. — Я как раз собирался перейти к этой части…

— Слушаю вас.

— Мы время от времени изучаем отчеты компетентных органов, — Валентин Петрович сделал эффектную паузу. — В частности, ОБХСС.

— Вы серьезно? — вырвалось у меня.

— Совершенно серьезно, — сказал Валентин Петрович. — Есть данные по кооперативу, который вы возглавляете. У вас не все прекрасно с финансовой дисциплиной. Насколько мне не изменяет память, речь идет о нарушениях на десятки и даже сотни тысяч рублей. Если посмотреть под определенным углом, то это может стать составом преступления…

— А если мы перестанем давать деньги «Вечерке», то под таким углом смотреть никто не будет? — поинтересовался я.

— Вы же сами говорили о сделке, — улыбнулся Валентин Петрович. — Но это еще не все. Мы хорошо понимаем, что молодому отечественному бизнесу нужны выходы на прессу. Пожалуйста, Алексей Владимирович! Мы нисколько не препятствуем! В городе издается несколько газет — можете прийти в любую редакцию, рассказать о своем предприятии, о деятельности… Мы знаем о вашей благотворительной деятельности и ценим ее! Реклама, любое сотрудничество с любой газетой — мы только за! Но не с этими антисоветчиками. Вы сами понимаете, есть вещи, на которые обком может закрыть глаза, а есть и другое…

— Получается, что обком может закрыть глаза на громадные злоупотребления, — сказал я с улыбкой, — но никак не может закрыть глаза на самиздатовскую газетку.

— Если вы так ставите вопрос… — пожал плечами Валентин Петрович. — Есть и еще один момент. Обком знает, что вы работаете с государственным предприятием. И зарабатываете приличные деньги. И вам никто не препятствует, Алексей Владимирович.

— Вы правда хотите об этом поговорить? — Я испытующе посмотрел на собеседника.

— К сожалению, я не уполномочен вести дискуссию, — улыбнулся Валентин Петрович. — Я уполномочен получить от вас принципиальный ответ. Да или нет, Алексей Владимирович.

— Послушайте, — сказал я терпеливо, — уважаемый Валентин Петрович. Наш замечательный обком партии не может решить такой простой задачи, как обеспечение самыми обычными сигаретами простых советских курильщиков. Наши люди курят не гаванские сигары, Валентин Петрович. И не «Мальборо» в большинстве своем. «Космоса» и «Примы» нету. И так куда ни кинь! Вы что, совсем ничего не понимаете?

Валентин Петрович смутился.

— Нет, конечно, кризис имеет место… во многих сферах… — сбивчиво пробормотал он.

— Да какой к чертовой матери кризис⁈ — не выдержал я. — У вас все разваливается, совершенно все! Еда по талонам, и за той не достоишься! Вон, в Москве талоны на все — дальше уже ехать некуда! Вы все просрали, Валентин Петрович, уж простите за непарламентское выражение! И у вас хватает наглости диктовать условия тем, кто сильнее вас? Это просто поразительно, вы не находите⁈

— Значит, вы отвечаете «нет»? — холодно поинтересовался Валентин Петрович.

— Я отвечаю следующее, — сказал я, — только из уважения к просьбе моего отца, я поговорю с человеком, который определяет редакционную политику «Вечерки». И попрошу его, чтобы лично товарища первого секретаря в статьях по возможности не упоминали. Больше я не могу и не хочу ничего сделать. Разве что, напомнить товарищу первому секретарю, что его предшественник в прошлом году слетел именно из-за газетного скандала.

— Я вас понял, — кивнул Валентин Петрович.

— Прекрасно, — сказал я. — Разрешите пожелать вам всего наилучшего.

Расстались мы с Валентином Петровичем довольно холодно. Я корил себя за то, что не смог сдержаться. Смысла что-то доказывать этому клерку не было совершено никакого. Если у него есть хотя бы пара извилин в голове, то он сам все прекрасно понимает. Ну а если нет…

Вдоволь наобщавшись с посланником обкома, я отправился к нам в контору. Рабочий день был в самом разгаре — все чем-то занимались, либо же очень правдоподобно имитировали занятость. Не считая моих компаньонов, конечно. Вчера они слегка перебрали в ресторане и сегодня чувствовали себя неважно.

— Слыхал, чего умные люди придумали? — спросил меня Серега. — Это мы здесь лаптем щи хлебаем, а вот в Москве…

— И чего же придумали в Москве умные люди? — скептически поинтересовался я.

— Биржа! — Серега торжествующе посмотрел на меня. — Биржу умные люди открыли, а мы здесь сидим, как в болоте…

— «Алиса»? — спросил я с улыбкой.

Торжествующее выражение сползло с Серегиного лица.

— Так ты уже знаешь? А чего не рассказываешь тогда? Чего знаешь, колись давай!

— Ты «Уолл-Стрит» смотрел? — спросил я, скрывая улыбку.

Серега важно кивнул.

— Смотрел, ясный перец! Крутое кино! Как на западе люди бабки делают. С Майклом Дугласом, у меня и кассета есть. И че? В Москве такая же биржа, как у них?

— Вообще ничего общего, — сказал я честно. — Там в фильме про фондовую биржу, которая акциями торгует и всякими бумагами ценными. А в Москве открыли товарную.