Эй, Всевышний! Я в третий раз ребенок?! Том I (СИ) - Нетт Евгений. Страница 2

— … и начни с пелёнок! А я посмотрю за тем, как ты обойдешься без няньки, мой самый незадачливый и забавный жрец. Старший, ха-ха-ха!..

Всевышний рассмеялся, сотрясая своим смехом всё подконтрольное ему измерение, но я этого уже не слышал.

Часть II.

Хотел бы я сказать, что всё прошло ровно, но при одной лишь мысли о моих первых трёх годах в новом мире хотелось рыдать навзрыд — до того сильно по мне ударила подстава, устроенная Всевышним, чтоб ему икалось. Сейчас ещё ладно, хотя бы ходить на своих двоих могу, читать кое-как выучился, да и от груди меня отлучили.

Но в первый… нет — в первые два года это был самый настоящий ужас.

Не приведи Всевышний вам когда-то оказаться в теле младенца, полностью осознавая всё происходящее, но не имея возможности что-то изменить. Толку от того, что я отчаянно дёргал крошечными конечностями, на мой взгляд не было совершенно, так как ползать я всё равно научился через год с небольшим. Ходить — в два с половиной, и это, насколько мне известно, довольно-таки поздно…

Но самый неприятный момент — родители. Или, всё же, моё к ним отношение? Столетний жрец в отпуске, оказавшийся в теле младенца, ну вот совсем никак полюбить своих новых родных не может, как бы гормоны ни старались. К такому выводу я пришёл, окончательно определившись с тем, что помимо признательности и уважения, — выращивание детей — это капец как напряжно! — ни к Волану, ни к Клариссе я ничего не испытываю.

Волан, отец этого тела, был самым обыкновенным алхимиком неопределённого возраста. Ну а мать, Кларисса, авантюристка тридцати лет, со специализацией которой непонятно ровным счётом ничего: скрытная она в этом плане. Доподлинно известно о наличии у обоих магического дара, стремления к спокойной жизни и абсолютного непринятия сколь-нибудь значительных опасностей.

Иными словами, и Волан, и Кларисса не хотели, чтобы я становился авантюристом, воином, боевым магом или кем-то подобным, что ничуть не скрывали, буквально с пелёнок проводя соответствующую идеологическую обработку.

Опасно, понимаешь!

А мне что делать, если за прошлую жизнь я настолько свыкся с необходимостью регулярно биться насмерть или, хотя бы, просто биться, что нынешнее спокойствие и прозябание отдаются болезненным зудом в пятой точке?

Не то, чтобы я был маньяком до битв, как небезызвестный шинигами с колокольчиками на башке, но подраться любил. Во второй молодости за мной даже пара примечательных прозвищ ходила, покуда я был достаточно туп для того, чтобы с ноги врываться в самый эпицентр любой примечательной битвы.

Теперь же взгляните на меня: маленький, пухлый и практически бессильный! Дарованный Всевышним огрызок системы был именно огрызком, суть которого заключалась в возможности выбрать для себя ровно пять навыков, которые таковыми и вовсе не являлись.

Например, [Магия], выбранная мною в возрасте полутора лет, не открыла во мне новых способностей и не одарила огромным мана-резервом. Вместо этого я просто знал, что и как мне нужно делать, чтобы подготовить духовное и астральное тела к эффективному использованию этой энергии. В дальнейшем мне обещались знания по базовой магии, освоив которую в совершенстве я открыл бы продвинутый её класс, но сверхсильным божественный дар действительно не был.

Если и другие попаданцы вроде меня ограничены подобными силами, то всё, наверное, не так уж и плохо. Условия плюс-минус одинаковые, если не учитывать целую прорву нюансов вроде расы, опыта, положения в обществе, случайностей…

Да кого я обманываю — равными условиями тут и не пахнет.

Всё как в обычной жизни…

Но — не суть. Прямо сейчас я посреди ночи сижу в домашней библиотеке, и в свете простенького артефакта-сферы, который пожрал половину моего невеликого резерва за раз, листаю толстенную книгу по географии и политике. Половина слов в ней мне была понятна постольку-поскольку даже несмотря на мой второй навык, [Языки и культуры], взятый по опыту прошлой жизни.

Скольких проблем я бы избежал, будь у меня тогда что-то такое… но в прошлом у меня сего навыка не было, и с тёмными эльфами я поцапался исключительно потому, что их «Приветствую, путник!», — или что-то похожее, — на слух воспринималось почти как посыл на три буквы на русском матерном. Да и остальные выражения по нелепой случайности соответствовали, а те крохи знания об их языке, что у меня были, сделали всё только хуже.

Я им чуть ли не поиметь друг друга предложил, пытаясь выдать что-то вроде «давайте жить дружно!»…

И всё-таки, эта книга, несмотря на свою непонятность моему умению вопреки, являлась одним из немногих источников информации, рассказывающих о мире вне стен родного дома, из которого меня ну совсем не выпускали. Традиции, понимаешь — не положено дитю до пяти лет и носа казать из безопасного места. Оно, в общем-то, и логично: проклятия, монстры, магия всякая… но легче от этого не становилось!

Потому что всё, что мне оставалось — это поддерживать дружеские отношения с домашним питомцем, здоровенным котом размером с мейн-куна, и под его присмотром тайком от родителей покидать кроватку, пробираясь в рабочий кабинет.

В дни, когда я не делал коту подношений в виде ловко сброшенного кусочка мяса, эта пушистая зараза при малейшей попытке покинуть отведённую мне комнату посреди ночи орала так, что просыпались даже мертвецы. Пару раз обжёгшись на этом, выводы я сделал, и наладил с котом сотрудничество. Тем более, что этот миролюбивый с виду зверь в этом доме заменял сторожевую собаку, являясь каким-то видом магических хищников на не менее магической привязке.

Какой именно тварюшкой он был мне ещё только предстояло выяснить ввиду отсутствия нужных книг, а пока можно было довольствоваться и географией.

Жил я где-то в людском королевстве, Бригантии, но где именно сказать не мог. Никто и не думал на политической карте отмечать маленькие то ли города, то ли вообще сёла вроде моего.

Сколько я ни искал, но сумел определить своё местоположение лишь приблизительно, ибо, со слов отца, «столичный регион на удивление требователен к деньгам, но ради будущего наших детей можно и потерпеть». Тогда речь шла о ценах на всякое-разное, и на обучение в том числе.

А так как я «обучался» чтению на глазах родителей, — а на самом деле — усваивал бесценные знания от навыка [Языки и культуры], — те вполне справедливо посчитали меня гениальным ребёнком, которому требовалось обеспечить соответствующий старт в жизнь.

Но несмотря на то, что алхимики были уважаемыми членами общества и зарабатывали очень серьезные деньги, в одиночку отцу было трудно и обеспечивать семью, и откладывать внушительные суммы. Слушал я всё и всех, и потому быстро вник в то, что для начала меня своими силами «подтянут» по общим наукам, а после — выделят учителя по магическим дисциплинам. К мечу меня никто, естественно, допускать не собирался, так как у родителей не было даже мысли о том, что когда-нибудь я стану авантюристом или наёмным воином.

Сие было паршиво, так как я физически ощущал, как с течением времени из меня улетучиваются все те немногие навыки владения оружием, которыми я обладал, будучи боевым магом. Это в сказках можно десять лет не касаться рукояти меча и не растерять при этом навыки. В реальности же, без практики, нечто, чем ты овладел в совершенстве, забудется достаточно быстро, и оставит после себя лишь жалкое подобие былого величия.

Из-за этого у меня то и дело мелькали мысли насчёт третьего по счёту навыка, но пока всё упиралось в физическую неспособность тренироваться. Во-первых, я мелкий и немощный. Во-вторых, обладающие всей полнотой власти надо мной родители категорически против всего опасного, следовательно — мне ещё долго капать им на мозги ради получения соответствующего разрешения.

Как итог, пока я могу практиковаться только в магии, да разбираться с миром, который меня окружает.

А разбираться было с чем, ибо мирок оказался раз так в пять больше, чем Земля и планетка, на которой я пробовал себя в роли жреца. И это была не моя ошибка, а реальный факт, который я получил путём приравнивания местных измерительных величин к привычным мне. Опыт, как говорится, уже был, так как последние сто лет я расстояния измерял в метрах и километрах, вес — в граммах и килограммах, ну и всё такое прочее. Это было гораздо удобнее всего того, чем пользовались страны моего второго мира.