Потусторонний. Книга 5 (СИ) - Погуляй Юрий Александрович. Страница 17

Хотя Косолапик недовольно порыкивал.

Кто считает, что говорить правду легко и приятно, тот никогда не пытался объяснить окружающим свою избранность. Это нелегкая задача, особенно когда вокруг все трезвые, и другом можно назвать только одного из участников столь странной беседы. В итоге единственный глаз Зоркого расширился так сильно, что я всерьёз опасался за паладина: как бы бедолага не ослеп. Андрей Обухов слушал меня с открытым ртом, и только Оладушкин никак не выражал своего удивления. Но он в целом и подозревал что-то подобное, так что моя «исповедь» лишь укрепила его в собственной правоте.

Да, наверное, его лицо выражало скорее триумф, а не что-либо иное.

Я не стал сильно заострять внимания: как мне удалось дойти до жизни такой (и сколько душ я загубил), что в будущем от моей руки погиб целый бог. Ведь не так важен маршрут, как конечная точка, верно? Особенно когда напротив тебя стоит здоровенный паладин со светящимся двуручным крестом. Тут хочешь, не хочешь, а за словами будешь следить.

— Игумен был прав… — только и сказал Зоркий. — Он был прав, считая тебя избранным. Я думал, что толстяк выжил из ума, но он смог поколебать даже совет Епископов. Те дали ему время… Получается, не зря.

— Сие истолковывает многое, — выдохнул Андрей. — Многое, Илья. Какая честь, быть другом тебе!

— Хорош. Это всё лирика, — отмахнулся я. — А мы должны заняться практикой. Правда, пока точно не знаю какой именно. Есть идея…

— Отрубить тебе голову? — без улыбки спросил Зоркий и, по-моему, примериваясь. — Демон подкинул рабочую идею. Одна смерть взамен миллиардов.

— Если у Пожирателя топографический кретинизм, то да, — осторожно возразил я. — Вряд ли, конечно, у этого господина имеется толковый навигатор, но не слишком ли на ошибку божества полагаемся, м? Да и вообще мне твоя идея не очень заходит, — на всякий случай я всё-таки сделал шаг назад.

— Это хоть какой-то шанс, — задумчиво продолжил паладин. — Будь моя душа маяком для всеобщей гибели, то принёс бы жизнь свою, не задумываясь. Во благо людского.

— От меня живого пользы чуть больше будет в этом вопросе, — пробурчал я. — Есть у меня одна идейка, конечно. Но… Очень похожая на сумасшедшую. Если Мордард смог раскидать свою сигнализацию по вселенной, то, может, он сможет закинуть и меня куда-нибудь? Не обязательно по пути следования. Раз уж он на меня летит —любой подойдёт. И там я его встречу.

— Ты выдержишь эту встречу? — спросил Оладушкин.

— У меня есть чем его удивить, — уклонился от ответа я.

— Прокинуть сигнализацию через пространство или же человека — это две большие разницы.

Претендент крепко задумался. Кресло под ним принялось покачиваться, словно убаюкивая чародея. — Потребуются огромные затраты энергии. Не думаю, что такой мощью может обладать какой-либо из ныне живущих Верховных Магов.

— Сибириевые чаши, — сказал Зоркий. И эта фраза сработала так, как будто в голову Оладушкину прилетело кувалдой.

— Ты прав, — выдохнул он. — Проклятье, святоша, ты прав!

— Твоя магия не спасёт тебя от десяти клинков, — заметил паладин. — Ибо язык твой будет намотан на наши хоругви.

— Прости, святой воин. Прости.

Оладушкин забормотал что-то возбуждённо. Глаза его забегали.

— Сибириевые чаши? Что это такое? — спросил я. Совершенно незнакомая штука. А это очень подозрительно, когда какое-то волшебное оружие прошло мимо тебя. Либо оно не работает так, как его хвалят, либо ты что-то упустил и мог сильно облегчить себе жизнь.

Почему-то мне казалось, что это как раз второй вариант.

— Ну? — мне хотелось толкнуть Претендента. — Что за сибириевые чаши? Зоркий, может ты подскажешь⁈ Я заинтригован!

Глава 9

Когда серый мир уходит из вечернего болота, то в цветном мире, в целом, ничего не меняется. Красок больше здесь не выдавишь из природы. Это как фотографии из Петербурга: попробуйте найти различия между черно-белым и цветным снимком. Люди очень смеются над забавным фактом, а петербуржцы, как я слышал, наоборот ­— непроизвольно всхлипывают.

Вообще, наша компания в этом сумрачном и унылом месте казалась совершенно неуместной. Жаб да змей удивлять, разве что. Плюс ко всему зарядил дождь, и если паладины Первой Церкви превратности судьбы выносили стойко, грозно держа кресты и склонив головы в капюшонах, то благородные господа из «Пушгорских медведей» сбились в кучу и укрылись под кинетически щитом Дворкина. Андрей предпочёл ржаветь в своём доспехе, сжимая верную алебарду. А вот Оладушкин избавился, наконец-то, от кресла и достал огромный красный зонт, под которым теперь и прятался от непогоды. Единственное яркое пятно посреди местной серости. Претендент старательно игнорировал взгляды со сторон всех участников, заброшенных сюда порталами. И слава всему хорошему. Потому что мы не закончили с разговором.

— Что за сибириевые чаши? — опять спросил я у Зоркого. Капли дождя стучали по капюшону паладина, сумрак совсем скрыл грубое и волевое лицо.

— Плод труда лучших умов Первой Церкви. Артефакты, обильно политые кровью павших демоноборцев! — ответил святой воин. — Как лучших детей Первой Церкви, так и представителей благородных сословий. Чтобы создать одну чашу, нужно потратить огромное количество сибириевых сгустков. Но перед тем, как сделать это, столько ценный ресурс нужно добыть.

Я реально не мог вспомнить ничего подобного. Как такое вообще могло укрыться, а? Какая-то ерунда из разряда сказок. Слишком нереалистично. Десять сибириевых зон — это за неделю не отбивается. Туда целые армии посылают, и только для того чтобы спасти окрестности от атаки демонов. Да и с точки зрения серого мира — создание такой сложности сопряжений это растрата ресурсов. Куда лучше покрыть территорию сотней бронзовых, чем выдать одну сибириевую! Да, хранитель в ней будет такой, что элитные бойцы кровью умоются, но эти же элитные бойцы потратят кучу времени для того чтобы отбить другие, а ты за это время хорошо эссенций закачаешь к себе.

Короче, нерациональное это дело. Когда на территории Российской Империи последний раз сибириевое сопряжение возникало? Сеть подсказала, что два года назад. Мда…

— Я понял, что вещь редкая, — признался я. — Если вы оба про неё вспомнили, то расскажите и мне. Потому что я, собственно, и буду её использовать.

— Вряд ли это будешь делать ты, — не согласился Оладушкин. — Это источник энергии, источник и усилитель. Чисто теоретически, используя чашу, я смогу отправить тебя…

Он задумчиво покосился наверх.

— Пошлёшь меня на…. Небо за звёздочкой? — фыркнул я.

— Могу. Это не так просто, как ты думаешь, Илья. Я вас собрал всех на этом болоте, и такой шаг неплохо подорвал мои запасы. Это, кстати, намёк вам, предводитель Пушкиногорских демоноборцев. Обратно я вас отправить не смогу. Про господ из Первой Церкви даже говорить не стану. Я почти всё сжёг.

Обухов грустно вздохнул. Да, князь всё искал удобного момента, чтобы уточнить дальнейшую логистику. Он повернулся к товарищам, представил себе: как объявляет о том, что из ночного болота придётся возвращаться на своих двоих, и грустно вздохнул второй раз.

— Сибриевая чаша смогла бы в этом помочь? — предположил я.

— Да, но это как вылить дорогое вино легендарной выдержки только ради того чтобы смыть воду в унитазе. Или бахнуть ядерной боеголовкой по таракану.

Странные аналогии, ну да пусть. У Претендентов свои причуды.

— Серый мир усиливает действие артефакта, — почти пропел Зоркий, — свет ярче всего ночью, сила Первой Церкви заметнее в сопряжении вселенных. В том году, во время испытаний на иркутском полигоне, от всплеска силы, при использовании чаши, выгорела гидроэлектростанция, находящаяся в четырёх километрах от эпицентра применения, —добавил паладин. — А Верховный Клирик Яков с помощью такого артефакта закрыл хибиниевый разрыв. В одиночку. Полагаю, смог бы закрыть и сибириевый, если бы такой был на момент испытаний.