Три Африки для Миши и Лизы - Вагнер Идалия. Страница 5

– Да, я так думаю, что они стали рабами, а не погибли по дороге, как другие. Они тоже очень были здоровые, как я. Сначала дед попал в плен во время войны с соседним племенем. Мы думали, что сможем их выкупить. Но когда собрали все, что они требовали, оказалось, что деда нет. Отцу сказали, что он погиб от ран. Но потом мы узнали, что самых крепких раненых мужчин вылечили и продали каким-то покупателям. Наверно, когда отец приходил в деревню, дед еще где-то лежал. Он был крепкий очень. Раз попал в плен, значит, сильно ранен был.

– Может, он все же умер от ран?

– Нет, его видели в караване рабов. Об этом рассказал знакомый отца из другого племени, который нанимался носильщиком в караван, который шел навстречу. Два каравана встретились на ночь. Этот знакомый моего деда увидел, но ничего не мог сделать для него. А дед семье передал, что пока жив.

– Давно это было, Узома?

– Давно! Меня еще не было. Что поделаешь, так распорядились духи предков, – негр протяжно вздохнул.

– Отец как стал рабом?

– Он пошел с нашими мужчинами на охоту. По дороге встретились белые с ружьями. Что можно сделать против человека с ружьем?

– А кто видел это?

– Наш вождь. Белые решили, что он мертв. Его еще завалило телами погибших сыновей. Он истекал кровью и не мог даже пошевелиться. Но он видел, как троих мужчин, в том числе моего отца, связали. Что было дальше, он уже не видел. Когда его нашли, он только успел рассказать об этом и умер. Наши пытались организовать погоню, но их почти всех перестреляла охрана. Эх, что может черный против белого с ружьем! – повторил Узома и вздохнул, повесив голову.

– Когда это было?

– Я совсем маленький был, только при мамке бегал. А сейчас и меня поймали, когда из соседней деревни возвращался.

Мужчины занялись принесенным ужином, который состоял из лепешки и все того же жилистого кусочка. Выпив воды, Узома немного повеселел:

– Теперь ты, друг Миш, расскажи, как попал в плен.

Это был вопрос, на который Михаил никак не мог ответить, поэтому он просто пробормотал:

– Тоже был ранен, меня захватили.

– Далеко это было?

– Далеко! Ох, далеко, Узома! Не дойдешь!

– Так ты издалека?

– Издалека, Узома. Очень издалека. Так что ты мне все рассказывай, а то я тут ничего не знаю, – ловко выкрутился Михаил. Кажется, такой поворот в беседе давал ему возможность задавать больше вопросов, довольно глупых по мнению местных.

В это время опять кто-то заорал:

– Спать, твари! Завтра рано вставать! Никаких разговоров, иначе собаками буду усмирять!

– Они это могут, собаками-то, – скрипнул зубами Узома.

– Сами твари, собаки сутулые! – добавил Миша, правда, тихо и по-русски.

Они долго укладывались спать, стараясь примостить головы поудобнее, но миссия была невыполнима. Когда приспособились немного, то еще немного пошептались. Потом Узома почти сразу заснул, а Миша долго лежал, переваривая невеселые мысли. Грозное рычание, которое стало слышно, как только стемнело, могло принадлежать только львам.

У местных, судя по всему, одно объяснение любому событию: так решили духи предков.

А вот Мише кого благодарить за пешее сафари по Африке?

Глава 4

Утром долго не трогались в дорогу. Скоро стало понятно, что хозяева ждали еще один караван. Сначала владельцы обоих караванов недолго посидели в сторонке, потом вместе сходили во второй караван, от которого скоро отделили часть. Эту часть белые хозяева рассортировывали: кого в середину каравана, кого в начало. Миша уже понял, что страшнее всего оказаться в конце каравана. Это почти наверняка означало, что хозяин считает такого раба неперспективным.

Судя по всему, сразу за парой Узома-Миша поставили пару женщин. Женщины наверняка были молодые и красивые, поскольку охранники явно давали волю рукам. Но это безобразие заметили хозяева, и последовал злой окрик.

Узома и Миша уже стояли в походном положении, поэтому из-за колодок на шее оглянуться на новых попутчиц не получилось.

Вскоре увеличившийся караван тронулся в путь, звеня кандалами. Если в предыдущий день шли по довольно пустой равнине, где особо интересного для глаза европейца ничего не было, то часа через два движения вступили под кроны деревьев. Стало прохладнее, но душнее, даже для организма туземца, в котором оказался Миша.

Идти было гораздо сложнее, потому что буйная растительность так и норовила пробиться через утоптанную тропу. В некоторых местах дороги вообще не было видно. Приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не запнуться и не упасть, увлекая за собой напарника. Особенно сложным это было для заднего в паре. Не у всех это получалось, и позади то тут, то там раздавались вскрики, ругань, лай злобных собак и свист кнутов.

Скорее всего, это место действительно хозяева не очень любили, потому что они сами подгоняли невольников, заставляя двигаться быстрее. Для приема пищи практически не останавливались. Всем раздали по крохотной лепешке и погнали дальше, не дав попить.

Даже в теле местного жителя Михаил понимал, что здесь невыносимо душно. С веток что-то капало, а от земли, как туман, поднимались испарения.

Вперед выдвинулись негры-охранники. Они огромными ножами и топорами отсекали лианы и ветви деревьев, которые сплелись перед караваном. Под ногами стали часто попадаться колючие шишки. Наступить на них было чрезвычайно неприятно.

По мере продвижения земля под ногами становилась все более мягкой и влажной. Стопы, погружаясь в мокрую зелень, издавали чавкающие звуки, как будто шли по болоту.

Появились странные, незнакомые Михаилу птицы. Они летали не очень высоко над головами и галдели, сердясь на незваных пришельцев. Зверей видно не было. Еще порхали какие-то насекомые, которые на людей садились, но не кусались.

Сплетение кустарников и лиан впереди по ходу каравана пробить было уже очень нелегко. Все больше и больше охранников выходило вперед, чтобы присоединиться к тем, кто расчищал дорогу.

Если бы не дьявольское изобретение работорговцев – колодки, накрепко связывающие по парам, – можно было попытаться бежать. Но в густой лесной чаще паре людей с таким приспособлением на шее бежать невозможно, да и ножные кандалы сильно ограничивали движение. Еще были злющие собаки, которые яростно лаяли, не забывая напоминать о своем присутствии.

Внезапно среди находящихся впереди охранников раздались довольные крики, и через несколько минут стало понятно, что случилось. Удалось пробиться на широкую тропу, по обеим сторонам которой лежали уже высохшие вывороченные с корнем деревья и кустарники. Судя по огромным следам, заполненным выделившейся водой, это была слоновья тропа.

Как Миша понял, какое-то время решили идти по этой тропе, поскольку пока ее направление совпадало с нужным. Интересно, а что будет, если слоны выйдут на свою тропу? Додумать интересную мысль не удалось, потому что краем глаза уловил несколько человеческих скелетов, лежащих в самых замысловатых позах. Может, это был ответ на вопрос Миши? Хорошо, что страшная находка быстро осталась вне поля видимости для скованного невольника.

Появился гнус. Он тут же очень сильно усложнил жизнь. Обе руки были заняты, и отмахиваться было нечем. И головой лишний раз не дернешь, потому что каждое лишнее движение головой сказывалось на Узоме. И так уже было невмоготу, потому что синхронно в смеси воды, травы и грунта идти сложно. Еще появилось ощущение, что в воде кто-то кусал за ноги. Оставалось только молиться, чтобы вода не стала глубже, потому что тогда она покроет рану на ноге, и тогда совсем беда!

Со всех сторон доносились жалобные вскрики, плачь, несколько раз было слышно, что звуки исходили от новеньких женщин, которые шли сзади. Охранники злобными криками подгоняли отстающих. Весь этот гам перекрывал неумолчный звон кандалов.

По этой слоновьей тропе двигались, по ощущениям Миши, часа два. Потом свернули с нее в сторону. Вперед опять вышли охранники с топорами и ножами. Уже почти не было воды под ногами, стало немного видно тропу, а лес впереди не казался сплошной стеной. В быстро надвигающихся сумерках вышли на относительно сухой пригорок, покрытый только невысоким кустарником.