Изгой - Кеннеди Эль. Страница 11
Но это не значит, что я пускаю слюни на каждого красивого высокого брюнета, который мне попадается. Особенно когда у них такой нехороший взгляд. Такими глазами тебе подмигивают, вынося деньги из ограбленного банка. Шуры-муры с еще одним плохишом в мои планы на год не входили.
– По творим меркам это опупеть какой комплимент, – подлавливает меня Кейси. – Признайся, он был горяч.
– Я сказала, что он не ужасен.
– Давай, у тебя получится. Скажи мне, что он горяч. – Моей сестре явно нравится, когда я корчусь в муках.
– Боже мой. Он горяч. Все. Довольна?
Она ухмыляется.
– Полностью.
– Какая же ты засранка.
– Рыбак рыбака, – нараспев говорит она, и я тут же показываю ей средний палец.
– Честно говоря, интереснее всего тут то, что я о нем еще не слышала, – признаюсь я больше себе, чем ей, ложась на пол с массажным роликом, чтобы размять ноги после пробежки. – Кто этот парень? Откуда взялся? Кто его семья, вот это вот все. Как с неба свалился. Что-то в нем такое было… Несносное, но не как в большинстве этих придурков с раздутыми избалованными эго. Какая-то другая, его собственная раздражающая смесь.
Кейси подползает к краю кровати, чтобы посмотреть на меня.
– Как-то многовато вопросов для той, кто в этом году поклялась не связываться с парнями.
– Это же не значит, что я собираюсь его на свидание звать. Он – неизвестность. А ты меня знаешь, я ненавижу нерешенные вопросы.
Местные парни любят подкрадываться, обаятельно сверкая лживыми белозубыми улыбками. В них ровно столько манер и воспитанности, сколько нужно, чтобы провести тебя, но на самом деле все они волки в дизайнерских джинсах.
А я вовсе не добыча.
– Ну не знаю… – Она прикусывает губу. Не люблю, когда сестра начинает слишком много думать. – Звучит так, будто он тебя зацепил.
– Выдумываешь.
– Как скажешь.
С комода доносится вибрация моего телефона.
– Посмотришь?
Она спрыгивает с кровати и проверяет экран.
– Смс от Сайласа.
Я сажусь и просматриваю сообщения: он просто дает мне знать, что приехал. Я говорю ему зайти. Все лето не виделись, я скучала.
Среди того богатого мусора, который сливают в Сендовер, Сайлас Хейзелтон – редкое исключение из правил: по-настоящему хороший парень, который не пытается сойти в могилу или вырасти в полного социопата. Как он сохраняет свою доброту в этой выгребной яме соблазнов – загадка, но во всем Сендовере он единственный честный мальчишка. И именно поэтому только его папа пускает в наш дом.
Сайлас: Уже иду.
Десять минут спустя я открываю дверь, и Сайлас встречает меня словами:
– Привет, незнакомка. – Он одет в светлые брюки, белую футболку, плотно облегающую его каменный пресс, на губах хитрая улыбка.
Мы так крепко дружим, что иногда я забываю – он, вообще-то, красавчик. При таких ямочках на щеках и фигуре пловца даже я должна признать, что парень конфетка.
– Кто-то в хорошем настроении, – тяну я, когда он дергает меня к себе.
– Скучал просто. – Он крепко меня обнимает и целует в висок. В рейтинге самых лучших объятий во вселенной его место точно где-то в первой тройке.
– Сайлас, рад снова видеть, – вклинивается папа, стоя в коридоре с чашкой чая. Очень незаметный способ проверить, не проявилось ли у меня внезапное и неконтролируемое сексуальное влечение к одному из моих лучших друзей. – Нормально устроился?
– Да, сэр. Уж точно не буду скучать по запаху из предыдущей общаги. Здание выпускников пахнет розами по сравнению с прошлогодними комнатами. – Сайлас работает на родителей, как валерьянка на кошек; больно уж он хорош в непринужденных разговорах.
Папа хмыкает.
– Мы перекрасили стены за лето.
– Успели порыбачить на каникулах, сэр?
– Не так много, как хотелось бы.
Они немного болтают о рыбалке. Папа рад поговорить с другим мужчиной и обсудить все те скучные темы, на которые его дочкам плевать. Да и несмотря на тот случай с пьяным вождением, из-за которого Сайлас сюда попал, здесь он ни разу не попадал в неприятности, так что, вероятно, поэтому папа к нему так лоялен. Думает, Сайлас окажет на меня хорошее влияние.
Дюка папа терпел. Мы неделями ругались, когда я только начала с ним встречаться, но, в конце концов, я донесла до отца, что пусть уж лучше он будет в курсе, с кем я провожу время, и происходить это будет там, где он сможет за нами приглядывать, чем я стану без спроса сбегать из дома с незнакомцами. Не думаю, что папе понравился такой ультиматум, но в итоге он смирился. Дюка он все еще люто ненавидит, правда.
– Форель была, кстати, размером чуть поменьше…
– Ага, пап, спасибо, – перебиваю я, – не хочет он слушать про твою форель.
Сайлас слишком вежлив, чтобы спасаться самому, так что я хватаю его за локоть и тащу к лестнице. Папа какое-то время бродит внизу, а потом уползает к себе в берлогу. Где-то через десять минут он якобы случайно пройдет мимо дверей моей комнаты и притворится, что не подслушивает, а я притворюсь, что не заметила. Это уже традиция.
– Итак… – Мы падаем на кровать, и я включаю телевизор, чтобы создать легкий шумовой фон. – Вот ты и вернулся.
– К сожалению.
– И как прошла поездка на Винъярд?
Он закатывает глаза от того, как я выделяю последнее слово. Ну не могу я не подколоть его, когда он как какой-то напыщенный британский задрот бегал по острову в рубашках поло и мокасинах, словно член мафии на гольф-карах. Сайлас невероятно близок со своей идеальной семьей, будто сошедшей с экрана телевизора, и они проводят лето, катаясь на лодках и устраивая вечеринки, где варят лобстеров. Это очень мило и отвратительно одновременно.
– Нормально прошло.
Я вглядываюсь в его лицо, которое словно бы краснее обычного.
– Ты что, умудрился загореть?
– Мои сестры оставили меня спящим на пристани, – бурчит он, – и я проснулся похожим на вареного рака. На прошлой неделе был мой личный сезон линьки.
– Бедняжка. – Я и правда ему сочувствую. Сайлас может сгореть просто потому, что сел слишком близко к окну. – С Ами виделся уже?
Он колеблется, и эту реакцию я последнее время наблюдаю все чаще. Они с Ами вместе с самого первого года в академии Балларда, где мы все и познакомились. Сам он никогда в этом не признается, но я уже начинаю сомневаться, остается он с ней из какого-то реального интереса или все же из-за привычки.
– Она позже возвращается. Встретимся в выходные, я думаю.
– И как у вас дела?
– Да норм.
Я молчу и даю ему время убедить в этом самого себя. Когда у него не получается, он пожимает плечами.
– Она хотела тоже поехать на Мартас-Винъярд, но родители ее не отпустили. Они все собирались на ранчо ее бабушки с дедушкой, какая-то большая семейная тусовка. Ей это все не очень понравилось, – признает он.
– Ты осторожнее, а то еще проснешься уже женатым на ней.
– Вот почему ты всегда это делаешь? – раздраженно вздыхает он, садясь.
– Что?
– Ты знаешь что. Придираешься ко всему.
– Это как? – Я стараюсь не рассмеяться, когда он пытается сделать страшное лицо, но у него ничего не выходит. – Я просто говорю, не успеешь опустить весло в воду – тебя унесет течением.
– Ага, да, а как у тебя дела с… ах, да, погоди, у тебя нет парня. Потому что на этой неделе ты отдыхаешь от самовлюбленных мудаков с раздутым самомнением, да?
– Туше́, сволочь.
Он давит улыбку.
– Как Колорадо?
– Уф. Это был кошмар. Мы приехали, и выяснилось, что одну из моих теть только что бросил парень, так что я все шесть недель провела на американских горках ее самобичевания. Я поглотила двенадцать литров мятного мороженого и восемь раз ходила на педикюр, Сайлас. Ты представляешь это вообще? Мои пальцы трогало больше людей, чем пистолет на заправке.
Он громко фыркает.