Неклассический некромаг (СИ) - Двинская Мария. Страница 36

— Что-то ты быстро, — бабка-вахтёрша снова оторвалась от книги и сочувственно посмотрела на меня. — Не взяли?

— Не взяли, — я согласно вздохнула. Не имею обычая разговаривать с посторонними, но сейчас как-то всё в одно время навалилось, не было ни сил, ни желания игнорировать.

— Денег много запросили?

— До этого даже не дошло, — стоимость обучения та и осталась неизвестна. Может, и смысла нет пытаться искать «репетитора».

— Значит, мастер опять не в духе. А ты не расстраивайся, он часто так. Ты месяца четыре погоди, и перед зимним перевалом ещё раз попробуй. Тогда все налоги платят, деньги нужны, примут обязательно. И не хмыкай, думаешь, бабка старая, на проходе сидит, а других поучает? Думаешь, думаешь, не отпирайся, — она обвинительно потрясла пальцем. — А я тебе вот что скажу — я здесь уже лет тридцать сижу, всё вижу, работа у меня такая. Ты попробуй, терять-то тебе нечего. Но, ежели возьмут в перевал зимы, чекан дашь за совет.

Ну да, серебрушку за такое отдавать, ищи дураков. Она ведь с этим советом ничего не теряет.

— Всё равно не веришь, — бабка вздохнула, опять угадав ход мыслей. — Давай тогда так договоримся. Коли поступишь, полтора чекана мне, а ежели опять прогонют, то я тебе чекан.

— С чего это расценки так поднялись?

— Дак я ж тебе тогда ещё один совсем дам. Ну, что решила?

— А, была, не была! Согласна.

— Тады слушай. До перевала ещё четыре месяца, так ты в библиòтику ходи, — она так и сказала, с ударением на «о». — И знаний поднаберёшься, и серьёзность намерений покажешь. Только книжки бери подходящие. Пусть не учащимся много не дадут, но тебе пока и того хватит.

Я поблагодарила старушку-вахтёра и вышла на улицу. Если её первый совет был сродни напоминанию о возможности пересдачи, то второй стоил рассмотрения. Про библиотеку я, честно говоря, даже не думала.

Времени прошло совсем немного, но на улице уже заметны перемены. Стало теплее, появились прохожие, не спешащие по каким-то своим делам, а просто прогуливающиеся по выложенной камнями мостовой.

Улица вскоре вывела на огромную площадь. Если бы не многочисленные торговые ряды и телеги, с которых также продавали товары местного агропрома, то на ней без проблем мог разместиться футбольный стадион. Одна из сторон площади выглядела более цивилизованной. По крайней мере там стоял помост то ли для выступлений, то ли для публичных казней. А, может, и для того и другого. Помост значительно возвышался над улицей, что его было видно даже несмотря на телеги.

Предположив, что именно там, поближе к центру, на стационарных рядах, располагаются местные торговцы, а не приезжие крестьяне, я направилась к помосту. У торговцев можно узнать городские слухи, новости, информацию, где найти недорогое жильё и работу.

Предположение оказалось верным, и неподалёку от помоста я остановилась у тумбы, обклеенной бумажками объявлений. Их содержание и грамотность варьировались в весьма широких пределах. Несколько зависнув над «на работу требуется человек, обращаться к арбузам», я нашла небольшую группу листочков о сдаче комнат. Судя по количеству одинаковых бумажек разной степени старения, предложение превышало спрос или хотелка у сдающего превалировала над здравым смыслом.

Громкое лошадиное ржание, в котором звучали боль и страх, раздалось со стороны ближайшей улицы. Вслед за ним с той же стороны начали кричать люди. Крики приближались, среди них явственно выделялся один:

— Поберегись!

Почти сразу показалась и причина переполоха — по площади во весь опор неслась лошадь, запряжённая в лёгкий фаэтон. Кучер безуспешно натягивал поводья, но всё, что он мог сделать, так только криком предупреждать об опасности. Лошадь понесла и ни на что не реагировала. Люди, попадающиеся ей на пути, суетливо, но как-то бестолково разбегались в стороны. Не разбирая дороги животное снесло несколько торговых столиков, рассыпав по мостовой фрукты и овощи. Колесо фаэтона налетело на поваленный стол, экипаж подскочил на препятствии и перевернулся на бок. Упряжь, не рассчитанная на подобное расположение экипажа, порвалась, освободив животное. Перепуганная лошадь прибавила скорость, избавившись от страшной гремящей штуки за спиной и ускакала в какой-то проулок. Кучер, до последнего момента пытавшийся остановить транспортное средство, остался лежать на мостовой, вокруг него почти сразу, как исчезла непосредственная опасность, собралась толпа.

Кто-то крикнул «Лекаря! Пошлите кого-нибудь за лекарем!» Люди подхватили клич, и от толпы, с напутственным подзатыльником отбежал мальчишка. Вызовом помощи толпа не успокоилась.

— Как он лежит, ему же неудобно.

— Ему, кажись, руку оторвало, кровищи сколько!

— Не, это его доской пробило.

— Ща, деревяшку вытащим, полегчает.

От этих разговоров я сразу вспомнила занятия по оказанию доврачебной и первой врачебной помощи. Преподаватель каждый раз начинал с одной и той же фразы: «Первая доврачебная помощь заключается в том, чтобы никого не допускать к пострадавшему до прибытия врача. Но, если ручки чешутся, и хочется побыть героем, то делаем следующее…» И дальнейший подробный рассказ с демонстрацией, что делать в различных ситуациях.

Растолкав зевак, я увидела объект обсуждения. Прилично одетый мужчина лежал на боку с неестественно изогнутой рукой. Из живота торчал обломок какой-то деревяшки. Второй конец должен оказаться в теле. Под мужчиной уже натекла небольшая лужица крови, а какой-то бугай, явно не лекарской наружности, тянул руки к обломку. Верный способ добить пострадавшего при проникающем ранении — вынуть посторонний предмет из тела. Учитывая, что здесь нет скорой помощи и за врачом побежали, а не позвонили по несуществующему телефону, то кучер имеет все шансы помереть.

— Эй, ты что, лекарь? — окриком я успела остановить мужика, пока он не наделал глупостей.

— Нет, я зеленщик.

— Тогда руки убери, и не трожь деревяшку, если не хочешь, чтобы он кровью изошёл.

Зеленщик растерянно переводил взгляд с кучера на меня, на толпу зевак и снова на кучера. В толпе же послышались слова согласия со мной.

— А девка дело говорит. У меня брат в егерях служил. Рассказывал, что ежели кого стрелою али копьём подобьют, то так до целителя и несли, с копьём. А то вынут, тут и скончается, кровь вся в дырку и выйдет.

— Так он и так помереть может, вона, с него скока натекло уже, — зеленщик всё же отошёл от пострадавшего, указывая рукой на лужу крови под ним. Толпа вокруг как-то так незаметно перегруппировалась, будто выталкивая меня вперёд из себя, словно намекая «ты вмешалась, тебе и карты в руки».

Быстрый осмотр показал, что кровь течёт в основном из сломанной руки, получившей открытый перелом. Перетянув плечо пострадавшего куском порвавшейся вожжи, что валялась неподалёку, я переключила внимание на рану в животе. Похоже, обломок доски и правда играл роль затычки, и его лучше не трогать. Обрезав у кучера рукав рубашки, соорудила из него тампон на рану, и вернулась к руке. По-хорошему надо наложить шину, но, как назло, не получалось вспомнить, что делать при открытом переломе. Кто-то вскрикнул и, судя по реакции окружающих, попытался упасть в обморок. Неудивительно, вид белого обломка кости, выглядывающего из предплечья в обрамлении лоскутов кожи и мяса, производил впечатление.

— Ну-ка, что тут у нас?

Пока я возилась, успел прийти лекарь. Низенький толстячок с бородкой и саквояжем. Я посторонилась. Пусть теперь работают те, кому по должности положено.

— Проникающее ранение в брюшную полость, открытый перелом правой руки, возможно сотрясение мозга и множественные ушибы. Большая потеря крови, — хоть и сам увидит всё это, но сообщить не мешает. Теперь можно уходить.

— Замечательно, — лекарь бегло осмотрел пострадавшего, приподнял импровизированный тампон с раны на животе и взял сломанную руку.

— Подержи её вот так, надо зафиксировать для перевозки.

Пришлось остаться и помочь. Вскоре подвели крытую повозку, похожую на катафалк, в которую аккуратно погрузили кучера.