Я сплю среди бабочек (СИ) - Бергер Евгения Александровна. Страница 23

А пойдемте посмотрим на ваше торговое детище! — восклицаю вдруг я, поддевая Адриана Зельцера под руку. — Мы даже можем вместе возле него сфотографироваться. Селфи с владельцем! — я вожу рукой в воздухе, словно прочитываю броский газетный заголовок. — Это сделает меня знаменитой. Ну, пойдемте же!

Тот не вырывается и не говорит мне колкостей, только устало вздыхает:

В воскресенье бутик не работает.

Ну и пусть. Мы только сфотографируемся и заглянем в витрину! Не будьте букой.

И мы бредем по замерзшим улицам, кутаясь в теплые воротники своих курток и выдыхая облачки белого пара, рассеивающимися в воздухе, подобно туману. Весь путь занимает у нас двадцать минут и, когда мы доходим до здания с претенциозной вывеской на итальянском, я тут же подхожу к витрине и начинаю заглядывать внутрь, прикрывая руками яркий дневной свет, мешающий мне насладиться внутренним содержанием магазина. Мой спутник понуро стоит рядом и скептически наблюдает за моими телодвижениями.

И как много вы смогли там рассмотреть? — со скучающим видом интересуется он. — Уверен, лучшего времени для визита в мой магазин вы и придумать себе не могли…

Да ладно вам, не брюзжите, как старый дед, — отмахиваюсь я от его сарказма. — Вон то патьице берюзового цвета очень даже ничего… Не хотите посмотреть, о котором именно я говорю? Вон то, — тычу я пальцем в витрину, но Адриан так и стоит на тратуаре в десяти шагах от меня. — Ну ладно, как хотите. Сфотографируемся?

И он так сильно кривит лицо, словно неожиданно раскусил апельсиновую косточку.

Да шучу я, расслабтесь, — я снова беру его под руку. Сама не знаю, что делает меня такой смелой сегодня! Может быть, действительно все дело в ромовом торте, который все еще бродит в моей крови. — Не собираюсь я с вами фотографироваться… против вашей воли, по крайней мере. Смотрите, снова снег пошел! — я поднимаю ладонь и ловлю несколько белоснежных пушинок. — Правда, они похожи на бабочек? На маленьких белоснежных бабочек… — И я слизываю их кончиком языка со своей замерзшей руки.

В этот момент я ловлю пристальный взгляд своего собеседника и быстро добавляю:

Можно подумать, вы никогда не пробовали снежинки на вкус.

Он молчит, и я расцениваю это, как отрицание данного факта.

Попробуйте, — советую я на полном серьезе, — они очень даже вкусные.

Если выпить воды — вкус будет тот же, — невозмутимо парирует тот.

Не понимаю я его сегодня: хмурый и напряженный, он кажется донельзя вымотанным: только не пойму, мной ли или всей этой ситуацией в целом. А, может, у него просто аврал на работе! Наверное, Алекс прав: зря мы напомнили ему об его умершей супруге…

Вы скучный, — подытоживаю я наш разговор и тяну его в обратный путь, который мы проделываем практически в тишине. Брести под пархающим с небес снегом благотворно, как врачество… Слова кажутся пустыми, когда снег окутывает нас своими нежными объятиями и как будто бы пробуждает все самое лучшее в наших человеческих душах. Сама не знаю, почему мне так кажется…

Куда мы едем? — впервые нарушаю я наше молчание, когда Адриан Зельцер выруливает с парковки и едет в неизвестном для меня направлении. Два оговоренных с фрау Майер часа еще не прошли…

К моему другу, — отвечает мне тот. — Раз уж вы все равно притащили меня в Мюнхен — не грех этим и воспользоваться… Хочу поговорить с ним о завтрашнем деле.

Значит, это ваш компаньон?

Да, и у него есть жена. Думаю, она тебе понравится…

А, может, я лучше в машине посижу?

Мужчина бросает на меня насмешливый взгляд.

С чего это вдруг? — интересуется он. — Неужели испугалась?

Ну есть немного, я не в том виде, чтобы знакомиться с серьезными мужчинами в дорогих пиджаках, а тут еще и жена в довесок… Если она такая же, как Франческа, то салон автомобиля — лучшее место спасения для меня.

У меня голова болит, вот и все, — начинаю было лицедействовать я, прикладывая руку к абсолютно здоровому лбу, но мой спутник твердо заявляет:

Ты пойдешь со мной — ничего у тебя не болит.

И я вынуждена признать, что так оно и есть, то есть от неприятного знакомства мне по-любому не отвертеться. А жаль…

10 глава

Адриан! — приветствуют нас сразу двумя восторженными голосами. — Каким ветром тебя к нам занесло, дружище?

Попутным, — отзывается этот «дружище», пожимая руку невысокому, но очень даже интересному мужчине в спортивном костюме. Легкая, аккуратно ухоженная небритость придает его веселому, насмешливому лицу схожесть с средиземноморским пиратом — только серьги в ухе и не хватает, и я смущенно переминаюсь с ноги на ногу, ощущая себя пятым колесом в телеге. Ну, робею я перед симпатичными мужчинами, что в этом такого?!

И у этого ветра было женское лицо? — подмигивает мне этот «пират», обращая на меня взгляд своих почти угольно-черных глаз. А потом мне подмигивает… Подмигивает! Я еще чуточку сильнее прячусь за спину своего насупленного спутника.

Да, это ты точно подметил, — усмехается Адриан Зельцер, — тайфун по имени Шарлотта. Прошу любить и жаловать!

Мне приходится покинуть хоть какое-то, но убежище за его широкой спиной и протянуть «пирату» и… его супруге свою потную от волнения руку.

Приятно познакомиться, — пищу я еле слышно, всеми силами пытаясь казаться взрослым, нисколько не перепуганным новым знакомством ребенком.

А уж мне-то как приятно! — восторженно восклицает жена пирата, чем вызывает мое ускорившееся сердцебиение… от испуга. — В жизни не видела такого дивного цвета волос и таких умильных веснушечек по маленькому, аккуратному носику… Да вы просто душка, Шарлотта! — выговаривая все это детским, сюсюкающим голосом, она то подкидывает в воздух мои… каштановые (именно каштановые!) волосы, то касается кончиком пальца веснушек (ну да, тех самых многостарадальных) на моей переносице. Я не знаю, как мне на это реагировать и потому, кажется, задерживаю дыхание от своеобразного недоуменного шока…

Дышите уже, — шепчет мне на ухо Адриан Зельцер, чем только подтверждает мою догадку про задержку дыхания. Так и гипоксия мозга может случиться!

Милая, ты шокировала нашу гостью, — обращается к своей супруге насмешливый пират, то бишь Аксель Харль, компаньон моего спутника. — Разве же так ведут себя радушные хозяйки? Беги лучше на кухню и ставь греться чайник — будем пить чай с твоим пирогом.

Анна Харль, маленькая и взбитая, словно сорокапроцентные сливки, женщина с аккуратной мальчишеской стрижкой, одаривает мужа укоризненным взглядом, а потом начинает быстро тараторить, так что я едва успеваю проследить и половину из сказанного ей. А вся суть ее длинной тирады сводится к следующему:

Аксель Харль, не указывайте мне, как встречать гостей в моем собственном доме, особенно, если на пороге появляется мой единокровный брат в компании милейшей девушки на свете с очаровательнейшими веснушками на лице!

Там было еще много чего про тапочки для гостей, сладкие пироги и чаепития, но я зависла на информации про «единокровного брата» и потому прослушала даже двусмысленные для моих ушей комплементы про «очаровательнейшие веснушки» на моем вытянувшемся лице. А лицо, действительно, вытянулось — вот ведь странный тип, мысленно недоумеваю я: «куда мы едем?», а в ответ — „к моему другу» и ни слова про родную сестру.

Шуршание конфетного фантика отвлекает меня от моих мыслей и я вижу, как Аксель Харль сует в рот жены развернутую конфету… Это что еще за обряд?! Боюсь, я округляю глаза.

Это ириска, — замечает мой взгляд мужчина и находит необходимым объяснить свое действие. — А иначе она нам и слова не даст вставить — у меня таких целый карман, — и он, действительно, демонстрирует мне пригоршню конфет, которые он выгребает из кармана своей спортивной куртки.

Я бросаю на Адриана встревоженный взгляд — не считает ли он такие действия своего друга издевательством над собственной сестрой… Судя по его невозмутимости, нет, не считает. Как странно… Между тем Анна пытается еще что-то донести до нас, упорно открывая рот и издавая некие нечленораздельные звуки, но коварная ириска упорно липнет к зубам и не дает ей продолжить свою захлебывающуюся возмущением речь.