Человек из Кемерово (СИ) - Борисов Олег Николаевич. Страница 9

* * *

Эйфория у меня прошла примерно через неделю. Ну, заново родиться, что вы хотите. Но потихоньку начал бродить по коридору, стоял у окна палаты и разглядывал окружающий мир. Попутно разгребал картинки из памяти реципиента. С Ильей Найденовичем вообще интересно получилось.

Родился от неизвестных родителей и стартовал в приюте Исаакия Печерского, куда младенчика подбросили на крыльцо. Так Илья обзавелся отчеством, а имя ему дали в честь истопника. Заметил орущий кулёчек, занес в дом, не дал замерзнуть. От кого фамилия в метриках — не знаю.

До трех лет Разин жил в казенных стенах, потом его усыновила бездетная семья коллежского регистратора из Ягунковского, южных пригородов Кемерово. Жили скромно, но и в школу записали, и даже пытались таланты развивать. Магических никаких не было, а вот рисовал Илья Найденович неплохо. Поэтому сначала сумел пристроиться чертежником в земскую управу, земельные кадастры поддерживать в надлежащем виде. А к двадцати пяти годам пошел второе образование получать. Приемных мать с отцом к тому времени уже похоронил, они усыновили парня в зрелом возрасте. Одному скучно, приличную девушку присмотреть никак не получалось. Вот и начал грызть гранит науки. Благо, управа после очередных пертрубаций расширялась и вроде место было. Которое через два года учебы неожиданно исчезло из реестра и свежеиспеченный топограф остался без работы на полгода. Пахал чернорабочим, все лето отшабашил на стройках по округе. По итогам перебрался в Елыкаево, выкупив крохотную полуразвалившуюся халупу на берегу Томи. Подлатал, огородик засадил. Подрабатывал в соседнем питомнике аляскинских маламутов и зооферме. Год мелькал перед глазами Елыкаевского старосты. Сначала полставки в делопроизводстве, а потом и постоянная работа. К возрасту Христа неожиданно жизнь наладилась. Писал отчеты для Счетного Приказа, устанавливал старенькие компьютеры по мелким уездным управам. Осенью, как страда закончится, выезжал для уточнения кадастровых карт и нарезки наделов. Умудрился разок по итогам ревизии получить премию за скрупулезно оформленный отчет по сельскохозяйственным землям правобережья. Неожиданно для себя стал перспективным женихом в поселке. И в тридцать шесть лет женился на бойкой и веселой бухгалтерше из зоохозяйства.

Не знаю, что там именно не сложилось с детьми, в памяти Разина осталась только печаль и грусть, которая усилилась после смерти супруги через одиннадцать лет совместной жизни. Застудилась в начале зимы и не сказала. Покашливала чуток, а потом ударила ураганная пневмония и не смогли спасти. Илья оделся в траурное и стал вдовцом. Каждый месяц ходил на могилку, пропадал допоздна в присутствии, мотался по району с видавшим виды оборудованием. В итоге — познакомился с Хтонической грибницей. Как говорится — ничего выдающегося, исключительно мирная спокойная жизнь с необычным финалом. Все же в статистике смертей в губернии причина «сожрали монстры» болтается в самом низу списка. Доли процентов, сумевших вытащить столь паршивый «лотерейный билет».

Но я не жаловался. Слушал, запоминал, пытался в столовой поддерживать беседу с соседями за столом. Хотя народ меня обычно сторонился — рожу мне подлатали, но красавцем не сделали. Зато давали добавку на завтрак, обед и ужин, если просил. Есть я хотел постоянно. Худой, жилистый, без лишней жиринки. На этот костяк срочно требовалось нарастить мясо. Потому что не все благостно было в Государстве Российском, согласно воспоминаний и наблюдений. Не так паршиво, как в покинутом доме, но и не в райские кущи я попал. Как обычно — коробка с разным полезным и не очень, сверху снага нагадил и перемешал для лучшего результата. Но два главных плюса я выделил.

Во-первых, Разин серьезно в каких-либо неприятностях замазаться не успел и на карандаше у властей не был. Во-вторых, успел получить и образование, и связями в земствах оброс. Считался полезным человеком. Не такой, чтобы с подношениями в очередь выстраивались. Но и при встрече сквозь губу презрительно не сплевывали. Землемер и архивариус — это дело такое. Если занозился, то многие бумажки будут мариноваться в папке для прошений месяцами. И за попытку втихую прирезать «бесхозной» землицы взгреют, выписав штраф и поставив на вид.

Поэтому я отъедался, приходил в форму и строил планы на будущее. Совершенно не понимая, что означает поговорка «Человек предполагает, а Бог располагает». О чем мне мироздание и напомнило, не отходя от кассы.

* * *

Осень радовала теплым солнышком, шуршащими под ногами бурыми листьями и разрешением гулять с трех до шести в больничном парке. Этой привилегией пользовались не все, а кто прошел хитрые тесты в процедурной. Лаборанты исследовали кровь, просвечивали на регулярно ломающемся агрегате и ставили кожные пробы. По итогам тебя или считали абсолютно безвредным и не заразным для окружающих, либо передавали в руки вызванных магов для переезда севернее. Кто просто нес следы Хтони, того вывозили в Юргу, в специализированный профилакторий. А кто начал перерождаться или буйствовал без меры, того сразу в Томск, в закрытую лечебницу Чародейского Приказа.

Я поводов для плохого к себе отношения не давал, пил витамины и горсть горьких таблеток каждое утро, раскланивался с сестричками и на редких медицинских осмотрах демонстрировал ясность мысли и крепость хилого тела. После того, как двое студентов понаписали кучу разного в историю болезни, мне выдали следующую пару. И я почти дословно повторял им про житье-бытье, не пытаясь ворчать и жаловаться на жизнь. Личинкам будущих врачей было приятно, что к ним относятся как к настоящим специалистам, поэтому заглядывали ко мне после завтрака и болтали о всем, что только в голову приходило. Благодаря этому я сумел составить общее представление о больнице, персонале и о том, как местные любят предводителя Кемерово, Песоцкого Дмитрия Амвросиевича. Городской голова вряд ли сильно отличался от других чиновников и заботился о собственном кармане. Но делал это аккуратно и считал Кемерово любимой вотчиной. Поэтому большая часть собранных денег реально тратилась на благоустройство и нужды полумиллионного города. Как результат — больницам перепадало немало и попечительская комиссия трудилась не покладая рук. Поэтому и препараты закупались, и штаты комплектовались, и медицинский университет исправно учил недорослей сложным врачебным и сестринским премудростям. Кстати, студенты обоснованно гордились Альма-матер, которая за пятьдесят лет выросла из крохотного колледжа сначала до института, а затем превратилась в университет.

Так вот, вчера был вторник и шел дождик. После которого за день мелкие лужицы подсохли, и я смог выбраться на улицу подышать свежим воздухом. Ходил с небольшой палочкой, с которой обычно бабушки хромают. Правое колено чуть побаливало, и я вежливо выпросил у главной сестры себе металлическую «загогулину». Добротная штука — пластиковая «Г»-образная рукоятка, насаженная на железную трубу. На конце резиновая нашлепка. Специально взял именно такую фундаментальную палку, которую обычно гномам выдают. Алюминевые поделки не внушали мне доверия, даже на вид хлипкие какие-то.

Натянув теплый халат, я напялил серую фланелевую шапочку и спустился по бетонной лестнице в фойе. Волосы мне сбрили, когда в больницу привезли. Поэтому на голове пока только-только проклюнулся черный пушок. Хорошо еще, что кожа на черепе не пострадала. Не люблю лысых. Дома под машинку стригли рабов и склонных к нарушению лагерного режима. Как вылечат, обязательно обзаведусь модной прической. Никаких париков, все исключительно натуральное. Хотя Хтони спасибо — бриться мне больше не надо. После пластики лицо напоминает обтянутый пергаментом скелет, но даже основные мимические мышцы восстановили.

Так, в раздумьях о скорой выписке, я добрел до края дорожки, отсыпанной кирпичной крошкой. Если идти налево от крыльца — то уткнешься в беседку. Направо — в разросшихся кустах спряталась скамейка. Под зеленую железную крышу на белых деревянных колоннах я не ходил. Там постоянно кто-нибудь собирался в кучу, курил и перемывал кости сестричкам. Если встану рядом, начнут коситься и недовольно морщиться. У большинства Хтонические отметины под халатами. Кому-то руку пожевали, у кого-то нога толком не сгибается. А у меня все на виду. Раздражаю. Да и сидеть просто так мне лень, я стараюсь колено разрабатывать. Как раз до пятачка, потом вдоль главного корпуса по аллее и назад. На скамью присел, минут пять отдохнул и снова в путь. Километра полтора намотал — можно и назад, к скорому ужину.