Та, которая видит - Ларк Гленда. Страница 32

Я вздохнула:

— Что ж поделаешь… Плохо, а? А как насчет дун-мага? Удалось тебе вычислить, кто бы это мог быть?

— Я составил список всех, кто был тогда в зале «Приюта пьянчуги», но большую часть пришлось вычеркнуть. Я все еще проверяю оставшихся — выясняю, давно ли они появились на острове. Только ты же знаешь, что собой представляет коса Гортан: люди появляются и исчезают, как молоки в воде в сезон нереста, и никто их даже не замечает. Я дам тебе знать, как только приду к какому-нибудь выводу, но это имя дорого тебе обойдется, милая моя Блейз. Впрочем, ты можешь расплатиться и не деньгами… и авансом, если пожелаешь.

Ниамор склонил голову набок и улыбнулся мне своей обаятельной улыбкой. Еще накануне я бы согласилась, но не теперь.

Мое прежнее влечение к Ниамору растаяло так же быстро, как исчезает яркая окраска морской звезды, оставленной на солнце.

Я в смущении откашлялась, хорошо понимая, что раньше мое поведение говорило о другом.

— Очень жаль… В настоящий момент мне… некогда. И вот что, Ниамор: будь очень, очень осторожен. Если до этого мерзавца дойдет малейший слух о том, что ты делаешь…

— Не беспокойся, островитянин, которого ты видишь перед собой, очень хорошо умеет заботиться о своей шкуре… Кстати, ты слышала, что случилось прошлой ночью?

— Насчет исчезновения цирказеанки? Да, слышала. — Я допила питье и встала. — Ее смазливенький дружок уже всем уши прожужжал. Смешной дурачок — разбудил меня посреди ночи, а теперь пристает ко всем, чтобы на поиски отправили целый отряд. Думает, верно, что он все еще на законопослушных Средних островах.

— Я же говорил тебе, что долго на свободе она не останется, — пожал плечами Ниамор, провожая меня до двери. — Но я имел в виду другое. Насчет цирказеанки я еще ничего не слышал. На рассвете я повстречал ужасно рассвирепевшего Домино — вроде бы кто-то прошлой ночью прикончил и Морда, и Теффела. Мечом. Домино в ярости: такие вещи он принимает очень близко к сердцу. Может быть, не только мне следует проявлять осторожность. — Ниамор склонил голову и коснулся губами моей щеки. — Береги себя, моя прекрасная головешка.

Он распахнул передо мной дверь, и я вышла.

Только до корабля хранителей я не добралась.

Они ждали меня у дома Ниамора… и на этот раз никакой возможности выхватить меч у меня не оказалось. Я только и услышала, что тихие шаги за спиной, только и увидела, что тень руки с дубинкой, поднятой над моей головой… Я попыталась обернуться… но было слишком поздно.

Глава 10

Меня привела в чувство боль.

Я была распялена, как рыба, вялящаяся на солнце: запястья и щиколотки привязаны к вбитым в песок кольям, веревка вокруг шеи, тоже привязанная к кольям, задушила бы меня при малейшей попытке поднять голову. Я находилась на залитом солнцем пляже; под собой я чувствовала утоптанный песок и высохшие водоросли. Волны прилива набегали на берег в двух шагах от моих ног. Одежды на мне не было, и голова у меня раскалывалась от боли. И можно было не сомневаться в том, что худшее еще впереди.

— Она приходит в себя.

Злобная радость, прозвучавшая в этих тихо сказанных словах, заставила меня замереть от ужаса. Голоса я не узнала. Видеть говорившего я тоже не могла: он стоял где-то выше по берегу, вне моего поля зрения. Хоть я и могла слегка поворачивать голову, веревка не давала мне оглянуться. Я знала, что это должен быть сам дун-маг: зловоние было таким сильным, что едва не заставило меня закашляться.

— Считайте, что вам повезло: я очень рассердился бы, если бы она умерла. Бить человека по голове — рискованный способ лишить его способности сопротивляться. Будьте добры запомнить это на будущее.

Двух других мужчин, тех, к кому он обращался, я могла видеть. Оба они были низкорослыми. Одного я помнила: в день моего приезда он обедал в «Приюте пьянчуги». Жилистый тип с морщинистым лицом… Сикл-палач. Полукровка, как и я, с невероятным сочетанием светлых глаз уроженца Калмента и темной кожи южанина. Никакой татуировки на мочке уха… и притом не евнух. Это означало одно из двух: то ли он был более ловок, чем большинство полукровок, то ли большую часть жизни провел на Гортан, где появление у полукровок потомства никого не волновало.

Второй был еще ниже ростом. У него была светлая кожа, зеленые глаза и темные волосы жителя островов Фен. На меня он смотрел со жгучей ненавистью. Домино, тот, у которого был пунктик насчет собственного низкого роста и который терпеть не мог высоких людей. Он смотрел на меня и улыбался.

— Господин, — почтительно спросил Сикл, — каковы будут твои распоряжения?

Зловоние всколыхнулось: его источник переместился. Магия нахлынула на меня и в ярости от того, что ничего не может со мной сделать, отступила. Я могла по запаху оценить ее силу. Растущую силу… С каждым днем дун-маг становился все могущественнее. Лучше бы хранителям разделаться с этим человеком до того, как он станет им не по зубам…

— Я хочу знать, кто помог ей освободить Деву Замка, только и всего, — промурлыкал голос. — Цирказеанка скоро вернется ко мне по доброй воле. Ее выслеживать не нужно. Но мне не нравится, что неизвестно, кто второй: обладающие Взглядом для меня опасны. Узнайте это, а потом избавьтесь от нее любым способом. Чем дольше вы с ней провозитесь, тем больше удовольствия получите, а? Неделю, месяц, год… Спешить некуда. Может быть, в конце концов, лучше всего будет приковать ее к стене в нашем борделе? Но только сначала узнайте имя второго. И позаботьтесь о том, чтобы имя она назвала правильное, понятно? Не позвольте ей вас одурачить.

Дожидаться ответа он не стал. Я слышала, как он уходит по песку, унося с собой вонь дун-магии.

Теперь я снова могла дышать и была в силах шевелить мозгами: думать о том, почему они считают, будто Флейм — Дева Замка; вспоминать всякие глупости вроде того, что мать Руарта обладает талантом силва; размышлять о том, какими дураками были мы с Тором, рассчитывая обмануть дун-мага, обладающего таким могуществом…

Я, насколько это было в моих силах, огляделась, пытаясь найти хоть какую-нибудь надежду… пусть самую маленькую.

Пляж вокруг был совершенно пустынным — ни домов, ни каких-либо строений, даже в море — ни одной лодки. Единственными живыми существами, кроме моих мучителей, были два морских пони, привязанных к шестам на мелководье. Они кувыркались в воде, спасаясь от жары, и их блестящие тела мелькали между волн, как нитки, тянущиеся за иголкой. Морской пони, шкура которого высохла, — все равно что мертвый. От них мало прока как от ездовых животных везде, кроме таких мест, как коса Гортан, где до моря можно добраться из любого места за час или два.

Морские пони дали мне первую надежду: на них можно было убраться отсюда, если бы только мне удалось освободиться от веревок.

Вторая надежда была вне досягаемости: мой меч. Он лежал на куче моей одежды, дразняще близкий.

Третьей надеждой был песок. Шесты даже в утоптанном песке можно расшатать, если есть возможность ими заняться. Только я сомневалась, чтобы Домино и Сикл оставили меня здесь без присмотра. И все же с шестами что-то получиться может: если притвориться, что я извиваюсь от боли…

Притвориться? Какое уж там притворство! Когда эти двое возьмутся за дело, боль станет неизбежной.

Я взглянула в безоблачное небо; солнце стояло почти над головой. Полдень… но какого дня? Я понятия не имела, сколько времени была без сознания. Меня мучила такая жажда, что язык и губы слиплись, словно смазанные слизью морского пони. Голова болела ужасно.

Флейм. Осколки воспоминаний кололи мой мозг. Сколько времени у нее осталось?

Домино склонился надо мной:

— Мы будем делать все очень медленно, сучка. Хочешь, я тебе кое-что пообещаю? Назови мне имя, которое он хочет знать, и я позабочусь о том, чтобы завтра к вечеру — а не когда-нибудь в будущем году — ты умерла. Выбирать тебе, моя милочка. Подумай об этом, а?