Начало нас (ЛП) - Джеймс Лайла. Страница 35

Я знаю, что он лишь наполовину серьёзен. Конечно, мы с Мэддоксом всегда были ближе, но у него все еще была хорошая дружба с Коулом. Я знаю, что его также беспокоит то, что мой брат превратился в одинокого волка.

Девушка у меня на коленях возвращает мне косяк. Я делаю еще одну затяжку, вдыхаю и выпускаю еще одно облако дыма. Ее рука скользит с моей груди к животу, а затем обхватывает мой член поверх джинсов. Мой желудок бунтует, и я борюсь с желанием сбросить ее с колен.

— Как насчет того, чтобы уединиться? — она мурлычет мне на ухо.

Мой мозг затуманен от травки. Я позволяю ей утащить меня от остальных, глубже в деревья, пока мы не замаскируемся идеально. Я прислоняюсь спиной к дереву, и тут она оказывается на мне.

— Что у тебя на уме? — спрашивает она, ее кожа покраснела. Позади нас я слышу хихиканье, а затем мужественное ворчание. Да, есть и другие люди, которые трахаются.

— Мне скучно, — лениво тяну я, прежде чем надавить ей на плечи и заставить встать на колени. Она становится на колени, на ее губах играет застенчивая ухмылка. — Найди способ развлечь меня, Джули.

Джули хмурится.

— Это не мое имя.

О, да? Упс, моя вина.

Я мог бы винить в этом алкоголь и травку. Сказать ей, что у меня затуманен мозг, и извиниться, как сделал бы любой джентльмен. Но я не вижу смысла врать. Я действительно не помню ее имени, и меня это не волнует. Я определенно чувствую себя не очень по-джентльменски.

— Это имеет значение?

— Я Эмма. — Она надменно откидывает волосы назад.

— Эмма, — говорю я, проверяя ее имя на языке. Да, это звучит неправильно. — Ну, Эмили … заткнись и соси мой член.

— Тебе обязательно быть таким придурком?

Я закатываю глаза.

— Это часть очарования.

Она кривит губы, надув губы, а затем издает самый фальшивый смешок, который я когда-либо слышал. Господи, у меня из ушей пойдет кровь, если я еще раз услышу ее смех.

— Мне говорили, что ты мудак, но я хотела убедиться в этом сама.

Да, это та же история. Ко мне стекаются девушки, желая получить кусочек Колтона Беннета, чтобы они могли вернуться и посплетничать со своими друзьями. Иногда мне нравится их баловать. Но только потому, что я не хочу, чтобы кто-то портил мою репутацию.

Эмили расстегивает мои джинсы, прежде чем вытащить мой член из заключения. Я откидываюсь назад и зажимаю сустав зубами, посасывая его и наблюдая, как янтарь мерцает прямо у меня под носом. Я нахожу цвет янтаря очаровательным, и почему-то мой разум решает сосредоточиться на нем, а не на девушке, стоящей передо мной на коленях.

Она издает стон, который звучит прямо из порно-видео. Но, честно говоря, я видел порно лучше. Эмили неряшливая и неопытная, а ее способности сосать член не на должном уровне. Бля, сегодняшняя ночь была неудачной.

Каким-то образом я нахожу свое освобождение, и она сопротивляется кляпу. Я затягиваюсь косяком и смотрю на ночное небо, пока она добирается до места, вытирая рот тыльной стороной ладони. Я молчу, думая, что в конце концов она поймет, что я больше не заинтересован, и уйдет.

Но Эмили понятия не имеет.

Она прижимается грудью к моей груди, и я морщу нос от сильного аромата духов. Когда я не делаю попытки прикоснуться к ней, она хмурится. Эмили лезет под свое мини-платье, и тогда я чувствую, как она шевелится, пытаясь снять трусики.

— Ладно, — тяну я, стараясь сохранить легкий тон. Но во рту у меня пересохло, а легкие, кажется, проваливаются в стенки грудной клетки. — Спасибо, увидимся.

Она делает паузу, ее глаза расширяются.

— Прошу прощения? Я думала, мы собираемся…

Ну, ты неправильно подумала.

Я не занимаюсь сексом, но опять же, никто не знает этой правды. Даже Мэддокс.

Я ненавижу, когда меня трогают, хотя стараюсь вести себя так, будто меня это не беспокоит. Моя репутация под угрозой, и я не могу допустить, чтобы мои товарищи по команде знали правду, почему … я ненавижу, когда меня трогают.

Есть имидж, который нужно поддерживать, и девушки, которых нужно ублажать.

Единственный раз, когда я могу позволить какой-то случайной цыпочке рядом со мной… по-настоящему прикоснуться ко мне, это когда я либо пьян, либо достаточно под кайфом, чтобы не чувствовать их. Как прямо сейчас.

Я думаю… каким-то образом Сиенна сломала что-то внутри меня. Дело не в том, что она контролирует мое удовольствие — скорее, у нее есть власть контролировать мой разум.

И это меня бесит.

Я ненавижу ее… и ненавижу то, во что она меня превратила.

Я беру Эмили за подбородок.

— Ты вернешься туда и расскажешь своим друзьям, как тебе было весело. И я расскажу своим приятелям, насколько хороши твои способности сосать член, да?

Ее румянец становится глубже, и она с готовностью кивает. Да, легко. Просто похвали их немного, и они станут готовыми в твоих руках. Эмили ускользает, и я судорожно выдыхаю.

Проведя пальцами по волосам, я смотрю на темное небо. Блядь.

***

Я ковыляю по коридору, пытаясь добраться до спальни, прежде чем потерять сознание. Но шум из комнаты брата заставил меня остановиться. Я слышу грохот, а затем разочарованное рычание. Сделав неуверенный шаг в сторону его спальни, я внимательно прислушиваюсь. Раздается еще один удар, и я в панике кидаюсь вперед. Его дверь полузакрыта, и я толкаю ее.

У меня перехватывает дыхание, когда я вижу катастрофическое состояние его комнаты и вижу, что он ходит взад и вперед. Он перевернул это место с ног на голову. В замешательстве я наблюдаю, как он роется в своих ящиках, прежде чем захлопнуть их, а затем снова вернуться к ним.

— Коул? — спрашиваю я, делая шаг к нему.

При звуке моего голоса он отдергивается и поворачивается ко мне лицом. Его глаза налиты кровью, а выражение лица болезненное.

— Коул, что происходит? В чем дело?

— Ты их забрал, — резко обвиняет он, прищурившись на меня. — Мои чертовы таблетки, ты их забрал!

Мои брови хмурятся.

— Мы согласились на это, не так ли? Я прячу твои таблетки, и ты можешь спросить меня, действительно ли они тебе нужны. Нельзя просто небрежно продолжать принимать эти обезболивающие.

— Больно, — ревет он. — Ты не понимаешь!

Он говорит о своей ноге.

— Больше не должно быть больно, Коул. — Я вздыхаю, проводя рукой по лицу. Черт возьми, я устал. — Доктора…

— Они ни черта не знают. — Все его тело трясется. — Я все еще чувствую боль, Колтон. Я не могу, черт возьми, ходить! И я не могу спать без обезболивающих.

Он падает на кровать и закрывает лицо руками, издавая сдавленный звук в глубине горла.

— Я просто хочу поспать, хотя бы одну чертову ночь. Не чувствуя, будто мою ногу отрывают от тела.

Я делаю шаг к нему.

— Коул…

— Я знаю, — говорит он, его голос становится тише. Я слышу всхлипывание. — Я знаю правду, Колтон.

Мое тело замирает, сердце падает в пропасть.

— О чём ты говоришь?

— Я знаю, что она с тобой делает.

Мое дыхание сбивается, и кровь с громким ревом хлещет между ушами. Пол исчезает у меня под ногами, и мой вес падает в темную, бесконечную пропасть. Я падаю... и не останавливаюсь. Мир вращается, и холодный пот покрывает каждый дюйм моего липкого тела.

Стук.

— Я слышу, как она идет в твою комнату, — задыхается он. — А потом я слышу, как она уходит через некоторое время. Она ни разу не заперла дверь… Я видел ее и тебя.

Он знает…

Коул знает правду.

Его слова, возможно, убили меня, и я стою перед ним — между нами моя ложь и моя правда. Я сжимаю кулаки.

— Ты видел… нас?

Дыши, Колтон. Блядь, дыши.

Коул медленно кивает, не отрывая лица от рук.

— Ты пытаешься защитить меня, я тоже это знаю.

Мои ноздри раздуваются, когда я закрываю глаза и пытаюсь глубоко вдохнуть.

— Это не может продолжаться, Колтон. Я больше этого не позволю. Я скажу папе правду…