Начало нас (ЛП) - Джеймс Лайла. Страница 8

Но он терпит Коула больше, чем меня.

Если кто-то должен умереть сегодня вечером, то это должен быть я.

Чья-то рука касается моей щеки, выбрасывая меня из мыслей. 

— Думаю, тебе понадобятся швы, — говорит Сиенна, ее пальцы скользят по моей линии волос. Чуть ниже кровоточащей раны. — У тебя также может быть сотрясение мозга. Я попрошу врача осмотреть тебя.

— Как насчет…

— Он сейчас на операции.

— С ним все будет в порядке? — Я заглушаю вопрос.

— Я не знаю. — Сиенна садится рядом со мной и берет мою руку в свою. Рука у нее холодная и липкая. Она никогда не была очень обидчивой. На самом деле, мы не близки к Сиенне. Странно иметь мачеху вдвое моложе твоего отца и всего на десять лет старше тебя. — О чем вы, ребята, думали?

Я слышу недоверчивое осуждение в ее голосе, но не отвечаю. Меня гложет другое. Что-то более важное, чем рана на голове и возможное сотрясение мозга. 

— А как насчет другого человека?

Мне не нужно вдаваться в подробности, потому что Сиенна знает, о ком я говорю. Другой водитель.

Она молчит секунду, и кровь хлещет у меня между ушами. 

— Он не выжил, — шепчет Сиенна, ее голос слегка дрожит.

Пол подо мной покачивается, и я рад, что сижу, иначе я бы лежал на земле, лежа на заднице. Пульсация в затылке усиливается. Боль острая, и мое тело напрягается, когда новый спазм боли пронзает мое избитое тело.

Вина и сожаление.

Я никогда не думал, что чувство вины окажется таким тяжелым бременем, но оно питает само себя. Вина уродлива, сожаление становится всё тяжелее и тяжелее.

Сегодня ночью погибли два человека.

Из-за одного неправильного решения.

Все, что потребовалось, это доля секунды — именно настолько быстро может измениться наша жизнь.

— Тебе повезло, что ты позвонил мне вместо скорой, — продолжает Сиенна. — Джози была пьяна. Вы с Коулом тоже пили. Мне удалось вытащить тебя и Коула оттуда до того, как на место прибыли полицейские.

Впервые в жизни по моим венам течет настоящий страх. Пуля паники подступает к моему горлу, когда я провожу рукой по лицу. 

— У нас проблемы?

— Вы с Коулом не были за рулем, так что я не думаю, что у вас возникнут какие-либо проблемы. Но в этом сценарии есть употребление алкоголя несовершеннолетними. И ты сознательно сел в машину с Джози, когда она была пьяна. Вас могут обвинить в грубой халатности или неосторожном пренебрежении безопасностью других людей. Но опять же, вы несовершеннолетние. Так что тебе это может сойти с рук. Все зависит от того, как дело пойдет в суде. — Она качает головой, ее глаза темнеют. — Но сейчас меня ничего из этого не беспокоит.

— Что?

Она цокает с укоризненным выражением лица. 

— Ты осознаешь, какой скандал случился бы с нашей семьей, если бы вас с Коулом нашли на месте происшествия? — Сиенна придирается. — Твой отец…

— Наверное, нас убило бы, даже если бы мы пережили аварию.

И это факт.

Если бы он не убил нас, он, скорее всего, отрекся бы от нас.

Сиенна тихо вздыхает и сжимает мою руку. Я не уверен, как я отношусь к ее ласке. Она не годится в матери. А последняя женщина, которая была для нас с Коулом скорее матерью, ушла, не взглянув на нас ни разу.

— Я не думаю, что он настолько жесток.

Из моего горла вырывается безрадостный смех. 

— Я знаю, на что он способен.

— Он уезжает из страны на две недели. Ему не обязательно узнавать о том, что произошло.

Это заставляет меня остановиться, вспышка неуверенности наполняет меня тревогой. 

— О чем ты говоришь?

— Я вытащила тебя и Коула до того, как на место прибыли полицейские и парамедики. Никто не знает, что ты был в той машине с Джози, кроме вас двоих и меня. И никто больше не должен знать. Правда этой ночи останется среди нас. — Она делает паузу, и ее губы дрожат в слабой, ободряющей улыбке. Но беспокойство струится по моим венам, и в груди сжимается что-то, что я не могу объяснить. Это почти похоже на чувство страха, но я не знаю, почему. — Джози вела машину. Она мертва, и другой водитель тоже мертв.

Упоминание Сиенны об их смерти напоминает мне о том, как мы с Коулом только что избежали немыслимого, но Джози не так уж повезло. Другому человеку тоже.

Это то, что называют судьбой?

Но насколько это может быть жестоко?

Я облизываю губы, когда мой череп пульсирует от новой тупой боли. 

— А как насчет врача скорой помощи, который нас лечит?

— Он мой друг. У меня есть связи, Колтон. Я могу это скрыть, и все будет так, как будто ничего и не произошло. — Сиенна отпускает мою руку и обхватывает ладонями мои щеки. Ее кожа липкая на моей слишком теплой плоти. Мое тело перегрелось, и я издал гортанный хрип.

— Я могу защитить тебя и Коула, — уверенно клянется Сиенна. — Просто поверь мне, ладно?

Мои легкие, кажется, не справляются с учащенным дыханием, что заставляет меня задуматься, не гипервентиляция ли у меня.

Охваченный паранойей и парализованный страхом, все, что я могу сделать, это выдохнуть:

— Ладно.

Мне никогда раньше не приходилось ни от кого зависеть. Конечно, Коул всегда был рядом, чтобы поддержать меня. Но мы братья, близнецы, и всегда поддерживаем друг друга.

Сиенна, наконец, отпускает мое лицо и обнимает меня за плечи, притягивая меня в свои объятия. Ее пальцы обвивают мою шею. 

— Все будет хорошо. Я обо всём позабочусь.

Я закрываю глаза и впервые молюсь. С сердцем, полным страха и страха, с предчувствием и неуверенностью, текущими по моим венам.

Пожалуйста, пусть Коул будет в порядке.

Пожалуйста, оставьте его жить.

ГЛАВА 4

Райли - 16 лет (младший курс)

Я стираю униформу, стараясь очистить пятно как можно лучше. Вот только я знаю, что не смогу скрыть большую каплю соуса Болоньезе, которую намеренно пролили на меня. Моя чистая, непомятая форма теперь запачкана, а в шкафчике у меня нет даже сменной одежды.

Черт побери, учителя возьмутся за мое дело и, наверное, накажут меня. За то, что была «нечистой» и не соответствовала лучшим школьным стандартам. Академия Беркшир не имеет себе равных и известна как частная школа для богатых. У нас здесь есть определенный стандарт, и его нужно всегда соблюдать. Любой, кто нарушает эти фундаментальные и негласные правила, становится изгоем — как со стороны учителей, так и со стороны учеников.

Наша униформа новая и нетронутая.

Наша обувь начищена, на ней нет пятен.

Наши волосы идеально уложены, ни одна прядь не выскакивает.

Наши спортивные команды не имеют себе равных.

У наших учеников самые лучшие оценки во всей чертовой стране.

Академия Беркшир воспитывает следующее поколение известных руководителей, хирургов, юристов, ученых и политиков. Любого, кто уйдет отсюда после окончания школы, невозможно остановить.

Но во многих случаях это безосновательно, особенно из-за фамилии. Кумовство — суровая реальность Беркширской академии и будущего ее студентов.

Закончив оттирать, я выбрасываю туалетную бумагу в мусор. На моей униформе появилось большое мокрое пятно прямо посередине. Я никак не могу его спрятать, а на высыхание уйдет целая вечность. Я также не могу пропустить следующее занятие, ведь у нас тест.

Проклятье.

Миссис Солвана, моя учительница по математике, — стерва. Она, наверное, прямо перед классом наругает меня по поводу моей «грязной» формы, чтобы еще больше унизить, а потом отправит в кабинет. Она ненавидит меня. И зная ее, она найдет любую причину, чтобы помешать мне сдать тест.

Как быстро я пала…

Я прошла путь от капитана группы поддержки, одной из самых популярных девушек в Беркшире, которую все уважали и на которую равнялись — как преподаватели, так и студенты. А теперь посмотрите на меня.