Клятва пацана - Богданов Владимир. Страница 14

— Эт чо такое? — Дима указал на толпу крепких ребят, человек семь-восемь, идущих от остановки.

И не похоже, что на «Кулак ярости» с Брюсом Ли. Если они искали драки, то никак не на экране телевизора. Во всяком случае, Кеше так показалось. Да и Феликс заметно напрягся.

— Теплоцентраль, мать их, — сквозь зубы процедил он и сделал каменное лицо.

Парни шли на вход, двоих Кеша узнал, видел в толпе на Крымском мосту. И Феликс махнул кому-то, толпа остановилась, от нее отделились двое, те самые, знакомые, один с короткой стрижкой, с большим родимым пятном на шее, другой вихрастый, с глубоко посаженными глазами под тяжелыми надбровьями. Оба мордастые, крепко накачанные, в майках-борцовках, чтобы подчеркнуть свою физическую мощь.

Феликс раскинул руки, распахивая объятия, улыбка до ушей, но с места он при этом не сдвинулся. Пацанам пришлось идти к нему.

— Феликс, братишка! — улыбался короткостриженый.

Он смотрел на Феликса, вихрастый — на Кешу, скупо, но все-таки кивнул ему в знак приветствия. Дал понять, что узнал.

— Аксай, братан!

Короткостриженый пожал Феликсу руку, но его спутник даже не шелохнулся. Сошлись две толпы, старшие говорят, остальные стоят слушают. Кеша все это понимал. Как понимал и то, что Аксай, похоже, собирается выяснять отношения, не важно, с какой ноты начался разговор.

— Ты что-то хотел? — спросил Феликс.

Он улыбался, но на собеседника смотрел пристально, с подозрением.

— Да видак тут, говорят, крутят.

— «Кулак ярости», нормальный прогон, мне понравилось.

— А кто крутит?

— Мы крутим, наш видак, наша точка.

— И видак ваш?

— Чеков на «Березках» наломали, лохов разводили, рассказать, как?

— Да нет…

— Может, ты с нами ломать хочешь? Так ты говори, мы поймем. Сами такие же!

— Ну, если это ваша точка…

— Не там тему ищешь, Аксай! — качнул головой Феликс, все так же в упор глядя на собеседника. — С одного видака много не снимешь.

— Там бабки реально гуляют, гармошки только не хватает.

— Какой гармошки? — не понял Аксай.

— А такой, чтобы бабки плясать начали, к нам в карман!.. Мы завтра пойдем! Давай, присоединяйся, бабло по-братски поделим!

— На Рижский? — задумался Аксай.

— Я два раза предлагать не буду!

— Ну давай!

Кеша озадаченно поскреб у себя под ухом. Феликс им самим ничего еще не предлагал, а уже с Теплоцентралью обсудил. Видимо, идея с Рижским рынком крутилась у него в голове, а появление Аксая придало ей ускорение, вот и вылетела она, как птичка из клетки. Но слово, как известно, не воробей, и если Феликс сказал, то уже завтра будет весело. В кавычках.

Рижский рынок — овощи, фрукты, а прилегающая площадь — деревянные палатки с барахлом и техникой; на эту тему Феликс и запал. Подъехал сюда как-то за видеокассетами для своего салона, пришел, увидел, осталось только победить. Но за этим дело не встанет. «Дружинников» у него с полтора десятка, парни рослые, мощные, Кеша на их фоне выглядел блекло. И самый молодой, и самый тощий, хотя прогресс в мышцах уже давно наметился. Феликс поставил его на шухере, стоять, смотреть, если вдруг менты, подать знак. Он, в общем-то, и не против, хотя находиться в толпе интересней.

Разговор Кеша не слышал, но видел, как пацаны наехали на палатку, где продавались джинсы, куртки и спортивные костюмы, выбор немаленький, народ толпится, пришлось разгонять. Торговец, высокий мужчина с усами, качал головой, отказываясь от услуг, Кеша, недолго думая, перевернул стол, а пацаны стали скидывать на пол вешалки с одеждой. После чего переместились к следующей палатке, а их не так уж и много. Покупателей гораздо больше, чем продавцов, а это серьезные обороты, Феликс прав, деньги здесь крутились неслабые. А ментов продавцы боялись не меньше, чем «дружинников», обороты-то по большей части нелегальные. От ментов здесь тоже приходилось откупаться.

В следующей палатке товар сбрасывать не пришлось, продавец правильно все понял.

Менты появились со стороны станции метро, патруль шел неторопливо, но как раз к месту происшествия. Сейчас увидят беспредел, или сами вмешаются, или подкрепление звать начнут. Если вмешаются, могут и огрести, настрой у Феликса более чем боевой, ему сейчас море по колено. Но с ментами связываться не резон, лучше уходить.

Продавец трясущимися руками отсчитывал деньги, Феликс покровительственно хлопал его по плечу.

— Теперь ты наш человек, понял! Если вдруг что, звони, подъедем, твоя проблема — наша проблема!

Мужчина кивал, вроде как соглашаясь, но вид у него такой несчастный.

— Менты! — шепнул на ухо Кеша.

— И что? — громко удивился Феликс.

Он повернулся, куда показывал Кеша, и смело пошел навстречу опасности. Пацаны за ним. Белые рубашечки с черными галстучками, черные брюки, красные повязки, все строго и чинно.

Феликс с важным видом подошел прямо к ментам, остановился. Погода теплая, не жара, но все равно патрульным не позавидуешь, кителя, портупеи, сапоги. И радиостанция на плечевом ремне у полнотелого, с лишним весом старлея, неудивительно, что бедняга обливался потом.

— Здравия желаю, старший дружины Вова Сидоров!

— Какой еще дружины? — Старлей настороженно смотрел на Феликса.

Снял фуражку, влажным платком смахнул пот со лба. Напарник у него парень худощавый, сержант не потел, но и возникать не торопился.

— Люберецкая дружина, спекулянтов проклятых трясем… А вы из местного отделения, да?

— Ну мы-то из местного! — Старлей покосился на Жору, который чуть ли не навис над ним…

Весовая категория у них примерно одинаковая, но у Жоры преобладание мышечный массы, а у старлея — жировой.

— Тут это, спекулянты привет вам передали!

Старлей держал фуражку в руке, туда Феликс и бросил пару смятых четвертных.

— Это что такое! — вытянулся в струнку офицер.

Возмутился он сильно, но деньги возвращать не торопился. И оформлять их как вещественное доказательство тоже.

— Так дружить с вами хотят! Через нас!..

— Вы кто такие?

— Так дружина же! Порядок здесь наводим. А вы отдыхайте! — Феликс пренебрежительно глянул, как старлей надевает на голову фуражку — с деньгами в ней.

Сержант возмущенно повел рукой, как будто хотел сбить фуражку. Может, и собирался сделать это, но передумал. По двадцать пять рублей на рыло деньги немаленькие, когда зарплата немногим превышает сотню в месяц.

— Мы тут сами справимся! Мы же люберецкие! — Феликс приподнял руку, сжимая кулак в интернациональном приветствии «Рот Фронт». Повернулся к ментам спиной, тогда уже добавил: — Гроза неформалов, спекулянтов и проституток!

Сержант провел рукой по кобуре, как будто хотел достать пистолет и задержать нахала, но даже клапан не открыл. Раньше надо было думать, пока деньги не взял.

Менты остались на месте, а Феликс переключился на очередного терпилу. Круглолицый с двойным подбородком мужчина тяжко вздохнул, понимая, что спорить бесполезно, но с деньгами расставаться не торопился.

— Мы с начальством порешали, — кивком указав на патруль, сказал Феликс. — Работай, сказали, только налог государству заплати. Через нас.

— Через вас?

— Жить хочешь?.. — ухмыльнулся Феликс. — Нормально жить?

— Ну-у…

Усатый снова вздохнул, налоги — дело святое, не можешь платить — научат, не хочешь — заставят. И ведь заставили. Заплатил.

7

Техникум не школа, учиться не в пример легче, главное, занятия не прогуливать и не высовываться, а если еще конспект ведешь, то госотметка на экзамене гарантирована. Кеша вел себя ровно, прогуливал пары редко, только если очень нужно, преподавателям не дерзил, в общем, к директору на ковер его не вызвали.

Зато Отшельник вызвал на разбор полетов. И Феликсу предъявил, и всем, кто вместе с ним ходил в набеги на Рижский рынок. Феликса на разговор вызвал, Колю, Диму, Жору, Пашу, Рому, Гену Цаплина, еще двух пацанов из конторы. И за собой стенку выстроил — Серега Хома, Валя Шип, Митя Волокуша, Леша Ус. Это старая гвардия, качки со стажем, все после армии, все работают, криминальная романтика не для них. С ними пацаны и помоложе, с десяток наберется, а если всю контору в подвал собрать, то будет больше, гораздо больше. Но у Отшельника и без того сторонников более чем. Хотя пацаны помоложе настроены не так категорично, как старая гвардия. Пацаны помоложе и сами подзаработать не прочь, но Витя для них и царь и бог. Да и Кеша очень уважал его, поэтому и чувствовал себя не в своей тарелке.