Сбить на взлете (СИ) - Бриз Илья. Страница 23

Писарь в штабе ЗАПа хохотал: к кривому носу - это он, гад, на воентехника второго ранга намекает - такая же шея:

- Эк вашу техническую команду командирского самолета соскобочило.

К нам некую Елену Кривошеину оружейником определили.

В морду я ему не дал - видно же по фингалу все будет. Как следствие ненужные вопросы появятся, разборки... По печени разок отоварил - сразу успокоился и все бумаги быстренько оформил как надо.

В ШМАСе эта Ленка старшего сержанта получила - замкомвзвода там была, отличница боевой и политической подготовки. Только представили ее нам с Елизарычем, сразу в рамки попыталась поставить - все строго по уставу. Не оружейница, как привыкли говорить, а мастер по вооружению. Высокая, почти с меня ростом. И даже плотно упакованная в зимнюю форму одежды заметно, что сильная. То, что командовать обожает, сразу понятно стало. Любимые словечки, чуть что - "равняйсь", "смирно". Потом, правда, несколько притихла, когда я в казарме ватник скинул. Увидела орден с медалями и заткнулась... на пять минут. Потом устроила допрос, как, почему и за что. Доложил в двух словах. Задумалась старший сержант, посмотрела на меня каким-то странным оценивающим взглядом. Но из казармы младшего начальствующего состава бабы меня все равно выперли - не положено по уставу в одном помещении с ними ночевать. Мне же лучше - устроился в маленькой пристройке с отдельным входом. Сооружение капитальное с небольшим коридорчиком-тамбуром. Елизарыч, мастер на все руки, сам в ремвзводе сварил из котельного железа печку-буржуйку. Потом красноармейцев из БАО пригнал, чтобы поставили и трубу через стену вывели, уплотнив асбестом на цементном растворе. Стол со стулом я из бывшей оружейки увел. Топчан поширше сам сколотил. Два матраса положил - очень даже мягко. Простыни застиранные выдали, но чистые же.

После минимум часа шагистики каждый день сидим в классах УЛО, учим матчасть. Нас с воентехником второго ранга Кривоносом к девкам приставили преподавать, как самых после военинженера третьего ранга Мамонтова разбирающихся в самолетах полковых специалистов. Елизарыч пару страниц из толстенного описания прочитает и смывается. А мне расхлебывать - у них же почти у половины звание выше моего будет, не говоря уже об образовании. Я младших авиационных специалистов после обеда в казарму строем отправляю... на самоподготовку - глаза б мои не видели. Кривошеина на занятиях выделывается - только по уставу обращаться надо. Вне строя сама первая на "ты" перешла. Вообще-то она не особо и вредная, разве что покозырять своим старшинством любит - у меня на петлицах по одному треугольничку, у нее целых три. Впрочем, и с этим завязала после одного случая.

Как-то вечером вломилась без стука в каморку, где я с достаточным комфортом устроился в гордом одиночестве, и, не обращая внимания на мои выпяченные от удивления зенки, осмотрелась. Что-то мне ее взгляд тогда совсем не понравился - явно на широкую самодельную лежанку глаз положила. Хрен ей! - не отдам. Сама не слабенькая сколотить. Только ноги из задницы растут, но никак не руки. Доказала уже на практических занятиях в мастерских, что с инструментом обращаться умеет.

Привычно вздернув курносый нос повыше, заявила: - Годится, - наполнила из ведра большой чайник под крышку, водрузила на буржуйку, подкинула в нее угля и погнала еще воды принести, присовокупив: - У тебя тут тепло. Мыться буду.

Ну вот ведь стерва! Пришла на готовенькое. Матеря про себя Ленку всякими нехорошими словами, оделся - до того валялся с книгой на топчане в шароварах и нательной рубахе - накинул теплую фуфайку, ватник, валенки и потопал с ведрами к обледенелой колонке. Через двадцать минут старший сержант заявилась с каким-то узлом - чистое бельишко с прочими банными принадлежностями? - второй "летучей мышью" и большим тазом. Протянула мне лампу и скомандовала:

- Выметайся! В коридорчике почитаешь. В ватнике там не так уж и холодно, - и вытолкала. Только и услышал, как щеколду задвинула.

Намывалась Ленка с полчаса, потом приоткрыла дверь и позвала. Захожу, а она довольная в одной нижней рубахе до середины бедер сидит на моем топчане, как на своем собственном, и расчесывается. Тяжелые груди выпирают и колышутся под тканью, а ей, бессовестной, хоть бы что. Ноги полные, сильные... Раскраснелась в тепле - натопила прилично до покраснения местами буржуйки, на которой опять парит чайник. Сначала, указав на таз, распорядилась вылить. Потом, окинув меня критическим взглядом с ног до головы, вдруг огорошила:

- Раздевайся. Надо и тебя в порядок привести. Небось, запаршивел весь.

- Я как-нибудь и сам помоюсь! - нет, ну какая эта Ленка все-таки наглая...

- Разговорчики! Выполняй приказание старшего по званию.

Ну, куда тут денешься? Подчинился, выдумывая способы отомстить. Вот до фронтового аэродрома когда доберемся... Разоблачился до кальсон. Не то, чтобы я очень стеснительный - в Абхазии всегда голышом купались с местными парнями и девчонками - но тогда мне еще двенадцати не было, а сейчас...

- Все скидывай. Чего я там не видела, - пробубнила со шпильками во рту, закалывая волосы.

Повернувшись спиной - все-таки неудобно как-то - стянул исподнее и шагнул в таз. Она, намешав в ведре холодной воды с кипятком, сначала намылила мне голову. Потом крутила-вертела, натирая всего мочалкой. Вот по спине, надо признать, приятно. А Ленка еще и ниже... Кое как проморгался - щиплется же! - открыл глаза, чтобы высказать все, что о старшем сержанте думаю. То ли случайно вода ей на рубаху попала, а может намеренно плеснула, но груди ее через облепившую мокрую ткань просматриваются отчетливо. Соски топорщатся, темные круги ареол вокруг...

- Реакция юного организма вполне предсказуемая, - изрекла, принимаясь намыливать без мочалки мой восставший орган.

И что теперь делать? Стою в полном ступоре. Я же ее скользких ладоней долго не выдержу - вот-вот опозорюсь... Впрочем, она сама все решила. Слила на меня несколько раз из ковшика. Вывернула на голову остатки горячей воды прямо из ведра, избавляясь от последних следов мыла. Вытерла меня опупевшего своим большим влажным полотенцем, прошлепала босыми ногами к двери, щелкнула задвижкой, вернулась, толкнула на топчан, пригасила лампу и потянула через голову рубаху...

- Кому скажешь - на месте придушу! - пообещала Елена, заново расчесываясь - ее темная шевелюра знатно разлохматилась от наших бурных ласк. Во второй раз. Первый, к явному Ленкиному разочарованию, слишком быстро закончился. Но она, похоже, опытная - своими пальчиками помогла мне вновь быть ко всему на свете готовым.

- А ты красивая, - сказал я невпопад, прибавляя фитиль керосиновой лампы.

Посмотреть было на что - тугая вся, может быть совсем чуть-чуть для женщины излишне мускулистая. Что называется, кровь с молоком. Ноги длинные. Густой треугольник каштановых волос скрывает самое запретное между широких сильных бедер. Талия для ее пропорциональной фигуры вполне даже в наличии. Тяжелые налитые груди со вздернутыми сосками. И лицо, круглое, немного простоватое, но никак не отталкивающее с карими глазами при длинных ресницах. Даже можно сказать милое... когда не командует.

- Скажешь тоже, - протянула, все-таки не скрывая довольной от похвалы улыбки. Нашла мои часы на столе, поднесла ближе к "летучей мыши", всмотрелась, повернулась, еще раз демонстрируя всю себя, и завлекающе облизала кончиком языка полные губы: - До отбоя времени много. Как насчет еще раз приласкать девушку? - забралась под одеяло и прильнула своим жарким телом...

- Дядя Витя, ну сколько же можно? Ты когда мне летать самостоятельно наконец-то разрешишь? Знаю, что на истребителе мне рановато, но на У-2 хотя бы?

Во время боя перегрузки огромные. В свои скорые пятнадцать лет могу и не выдержать. И на турнике при первой возможности подтягиваюсь до полного изнеможения, бегаю, когда время есть с сидором, накидав в него десять-пятнадцать килограммов всякой всячины. Но понимаю, что слабоват я еще для боевой машины.