Четвертый позвонок, или Мошенник поневоле - Ларни Мартти. Страница 34

Джерри немного оживился и попробовал выудить у жены дополнительные сведения. Джоан опять сделала современный жест: быстро перекинула ногу за ногу — и стала рассказывать:

— Европейцам очень трудно понять, что значит школа, потому что в Европе, говорят, школ очень мало. Но здесь другое дело. В многих штатах обучение в школе является даже обязательным. Это совершенно ужасно! Даже маленькие дети вынуждены ходить в школу. Их заставляют учиться читать и писать, играть в мяч. Это действует на нервы. Я хорошо помню, каким нервным сделался Чарли, когда он ходил в школу и был в футбольной команде. Вот потому он теперь и старается помочь школьникам.

Джерри беспомощно замотал головой:

— Я не возьму в толк, что за пользу может им принести твой брат.

— Чарли достает им лекарства. Успокаивающие лекарства, которые делаются в Мексике. Они называются марихуана и гашиш…

Джерри вскочил с места.

— Ведь это преступное занятие! — воскликнул он в сильном возбуждении.

— Это ты так думаешь, — спокойно ответила Джоан. — А школьники очень благодарны.

Джерри зажмурил глаза и закричал не своим голосом:

— Джоан, Джоан… Ты сама не знаешь, что говоришь. Неужели ты не понимаешь, что твой брат — опасный преступник?

— Но ты ведь тоже сидел в тюрьме, — защищалась Джоан. — Когда я рассказала Чарльзу, что ты много лет просидел в крепости, он даже в лице переменился и сказал, что ты вовсе не так глуп, как кажется с первого взгляда.

Джерри зажал уши и только безнадежно вздохнул. Он начал серьезно опасаться, что Джоан слишком рано выпустили из сумасшедшего дома, или же она так наивна, что не может отличить кино от действительности.

— Нет, я еще глупее, чем выгляжу, — сказал Джерри мрачно.

— По-моему, ты не глупее, — успокаивала Джоан. — Я не заметила в тебе никаких умственных недостатков. Наоборот: для европейца ты очень умен.

— Оставь, наконец, в покое европейцев. Что ты знаешь о Европе и европейцах?

— Ну, я же читаю иногда газеты, а в них пишут, что Европа — нищая и больная страна, которая нуждается в помощи.

— В словах Джоан был сильный привкус газетной краски.

Джерри начал томиться, как безбожник в церкви. Но у него не было ни малейшего желания пойти в спальню и броситься в постель. Он чувствовал себя сиротливо и одиноко. Ему хотелось убежать куда-нибудь подальше, хотя он и знал достаточно хорошо, что дорога «подальше» всегда слишком длинна. Человеку вообще бывает хорошо там, где его нет. Душевного ландшафта Джоан никогда не омрачали туманы глубоких раздумий. Поэтому у нее всегда было гораздо больше решительности и самоуверенности, чем у Джерри, который все еще тратил слишком много времени на честность и на различение добра и зла.

После короткого молчания супруг, пресыщенный самим собой и своей женою, сказал подавленно:

— Джоан, я уезжаю. Поеду искать работу.

— Когда?

— Сию минуту.

— Какой же ты ребенок!

— Да, конечно. Если бы я не рассуждал по-детски, меня бы теперь здесь не было.

Джоан положила руку на шею Джерри и ласково посмотрела на него.

— Поедем вместе, — сказала она. — Мне тоже надоело сидеть в Нью-Йорке. Поедем на запад.

Джерри почувствовал, как рука жены скользнула к нему в карман. Но ей пришлось возвратиться ни с чем, потому что страховые документы находились в чемодане.

— Хорошо, — сказал Джерри. — Тогда одевайся. А я схожу пока занять у доктора Риверса денег на дорогу.

— Нет, Джерри. Поедем утрем. Мне нужно еще дождаться Чарльза. Он обещал вернуться к двум часам ночи.

Джерри вздрогнул. У него не было ни малейшего желания встречаться с человеком, чью тупую голову он сегодня вечером выстукивал, как медную кастрюлю. Он стал изобретать новые предлоги, чтобы поскорее выбраться на свободу. Он уже неплохо знал свою жену и слишком хорошо понимал, что Джоан не поверит заурядной отговорке. Поэтому он мгновенно сочинил историю, которая могла подействовать на эту женскую душу.

— Джоан, — прошептал он, как заговорщик. — У меня есть план: мы украдем автомобиль и на нем уедем.

— О-о, как увлекательно! — воскликнула Джоан. — Джерри, я люблю тебя!

— Сейчас самое время раздобыть машину. Уже половина второго и большинство людей спит. А полицейские как раз сейчас пьют кофе.

Джерри стал подвигаться к дверям и уже взялся за чемодан.

— Не бери чемодан с собою, — заметила Джоан.

— Он совершенно необходим. Если я буду что-нибудь нести, никто не обратит на меня внимания. Джоан, одевайся поскорей. Через час я вернусь за тобой.

Глаза жены засияли, как свечки рождественской елки. Она посмотрела на мужа с неподдельным восхищением, запечатлела на его губах долгий поцелуй и прошептала:

— Выбери хорошую машину…

— Возьму самую изящную в мире, — ответил Джерри, приласкал своего маленького вампира и поспешил выйти.

Когда Джерри ушел, Джоан вспомнила одну мелочь: у Джерри не было прав, и он даже не умел водить машину. К тому же он был очень близорук. Несмотря на эти соображения, Джоан стала собираться в дорогу. Она всегда жила немножко нереальной жизнью, в которой агентами грез служили кинозвезды и герои детективных романов со стальными тросами вместо нервов. И, к великому счастью, она была чересчур поверхностна для того, чтобы быть глубоко несчастной.

Она надела кричаще красный выходной костюм и широкополую черную шляпу. В этом наряде Джоан вполне подошла бы на обложку любого журнала. Она нетерпеливо ждала Джерри и курила одну сигарету за другой. На лестнице послышались голоса и странный шум. Джоан открыла дверь и не могла удержаться от восклицания:

— Чарли! Чарли, как тебе не стыдно!

Ее любезный братец обметал животом ступени, стараясь добраться до площадки своего этажа.

— Ты опять нализался сверх всякой меры? — говорила сестра с упреком, помогая брату подняться на ноги.

Но они его не держали. Он вполз кое-как в переднюю и прорычал в бешенстве:

— «Нализался! Нализался!» Если бы я хоть нализался, а то, как назло, до того трезв, что если с меня портрет писать, так только акварелью…

— Что же с тобой стряслось? — забеспокоилась Джоан, помогая ему сесть в кресло.

— Дай глоток виски, — ответил Чарли, скрипнув зубами от злости.

— Немного успокоившись, он начал рассказывать:

— Бизнес шел сегодня совсем ни к черту… А сейчас иду домой — в подъезде попадается мне навстречу твой милый муж, этот проклятый немец или черт его знает, кто он там…

— Финн, — подсказала сестра.

— А все равно — пропади он пропадом. Я хотел было показать ему где раки зимуют, так ведь он меня опередил! И подковал же меня — не хуже кузнеца, дьявол. Мало того, вытащил у меня из кармана пистолет, нахлобучил мне шляпу на глаза да как даст ногой в зад!.. Такого я в жизни еще не испытывал.

Чарльз едва не плакал от злости. Он осушил свою стопку и продолжал:

— Это страшный мерзавец. Но уж я его успокою! Клянусь, я выпущу из него кишки…

— Неужели он ничего не сказал? — спросила потрясенная Джоан.

— Сказал только: «Позаботься о своей сестре, я улетаю на Луну…»

Джоан сняла шляпу, упала на стул и точно окаменела. Через минуту она разрыдалась:

— Где же я раздобуду теперь его адрес?

13. ДЖЕРРИ ВЫСЛУШИВАЕТ ЛЕКЦИЮ О ПСИХОЛОГИИ СМЕХА,

А ЗАТЕМ ВСТУПАЕТ В ВЕЛИКОЕ БРАТСТВО БЕЗДОМНЫХ «ХОБО»

Джерри проснулся от не совсем приятных ощущений: ужасного грохота, крика, смеха и давки. Кто-то тряс его за плечи и пробовал щекотать под мышками. Джерри открыл глаза, но оставался некоторое время на той грани между сном и действительностью, когда все воспринимаемое представляется нереально туманным и наполовину бесплотным. Он был сонный, как лиса весной, веки его тянуло вниз, словно тяжелые крышки люков. Но тряска и толчки возобновились с еще большей силой. Казалось, будто кто-то шлепнул его раза два по щекам, а затем зарычал в самое ухо. Он начал просыпаться и постепенно осознавать обстановку. Тут он заметил, что сидит в битком набитом вагоне метро. Поле зрения было крайне ограниченно. Он смог увидеть лишь несколько прикрепленных к потолку вагона рекламных плакатов и какие-то лица. Лица улыбающиеся и смеющиеся во весь рот, черные, желтые, коричневые, серые, синеватые и бледные. Вокруг этого пестрого сборища носилась и колыхалась невероятная смесь запахов, ароматов, благоуханий. Запахи чеснока, лука-порея, зубной пасты, туалетной воды, жевательной резинки, пудры, духов, мыла и сельдерея щекотали ноздри Джерри, вырывающегося из мира сновидений. Будничная действительность приветствовала его тысячей голосов и запахов. Это был поезд нью-йоркской подземки, которая описывает непрерывный круг — как воротная вена.