Ненавистный брак (ЛП) - Адамс Браво Каридад. Страница 57
- Значит, маман осталась одна, – еле слышно прошептала Лиза, чья злость на мать полностью испарилась. – Александр, я знаю, что ты назначил ей ренту, и благодарна тебе за твое великодушие.
Девушка чувствовала свое унижение всегда, когда речь шла о деликатной денежной теме, и вспоминала свою мать, переступившую через них обоих. Лиза подумала о Дмитрии, и ее сердце на секунду сжалось. Девушка мысленно вознесла молитву Пречистой Деве, чтобы она оберегла брата и позволила им увидеться снова. Александр наблюдал за женой.
- Я подумал, что после рождения нашего ребенка ты, возможно, захочешь вернуться в Керловку… или в Петербург, – медленно произнес он.
- Нет, Александр… я хочу остаться здесь, в Малороссии, – твердо ответила мужу Лиза.
Князь почувствовал, как его душа раскрывается навстречу свету, и лучистые потоки радости пронизывают его насквозь, заполняя до самых глубин. Однако искристому веселью не суждено было перелиться через край. Услышав знакомые шаги за спиной, Александр обернулся, и с видимым усилием сдержал охватившее его нетерпение.
- О-о-о, какой сюрприз! – неестественно радостным голосом воскликнула только что вошедшая в дом Наташа. – Я думала, что вернусь домой первой. Вы, должно, быть, летели на крыльях, чтобы опередить меня. Александр, я думала, что ты пообедаешь в деревне вместе со священником и господином Ежовым, который, как мне сказали, поехал туда, чтобы разыскать княгиню и присоединиться ко всем… А господин Ежов весьма симпатичный молодой человек, не правда ли?
Ничего не ответив, Лиза молча пожала плечами, а Александр, сославшись на то, что ему нужно найти письма Павлы Петровны и передать их жене, ушел в свой кабинет.
Наташа двинулась следом за князем, ничуть не беспокоясь присутствием княгини, и Лиза, в свою очередь, тоже пошла к себе.
- Где жена? – спросил Александр вошедшую в кабинет Наташу.
- Думаю, пошла к себе. Видимо, ей захотелось побыть одной. Должно быть, она опечалилась, когда ты сообщил ей новости о ее родне, вот ей и захотелось побыть наедине со своими воспоминаниями… Но как бы то ни было, ты, вероятно, должен понять ее, посочувствовать и простить…
Глубоко раненый в своих чувствах, Александр ничего не ответил. В его душе снова всколыхнулись забытые, было, сомнения. Давней подруге снова удалось сбросить его с высот небес на грешную землю, пробудив в нем злость, о которую так часто разбивалась его любовь к Лизе. Рядом с Лизой сомнение, раздражение, отчаяние и тоска от того, что честь не позволяла ему простить ее вину, исчезали, но перед наигранной фальшиво-сочувственной улыбкой Наташи они разрастались в громадные глыбы.
- Не понимаю, почему я должен ей сочувствовать! – ответил он, наконец.
- Прости, возможно, я неправильно выразилась. Она притворяется перед тобой, но я замечаю ее страдания и боль. Быть может, эти месяцы ей было бы лучше побыть с маман?
- Она не хочет жить с Павлой Петровной, предпочитает остаться здесь.
- Бедняжка, она старается сделать тебе приятное, порадовать тебя. Впрочем, в ее положении это логично. Она хочет во что бы то ни стало заполучить твою благосклонность к своему ребенку.
- Благосклонность! – сердито повторил Александр. – Не думаю, что можно назвать благосклонностью ту радость и гордость, с которой я приму на руки своего первенца. Ты как-то странно говоришь, Наташа, почему?
- Да нет, ничего особенного, просто я не так выразилась.
- Твои слова нелепы и глупы. Если ты хочешь мне что-то сказать, то говори прямо, не юли.
- Нет… нет… ничего, – Наташа отошла на несколько шагов, а затем вернулась. – Господин Ежов завтра уезжает. Доктор разрешил ему, потому что так захотела княгиня, но лично я считаю, что он еще достаточно слаб для столь долгих поездок.
- Причем здесь Лиза? Какое отношение имеет она ко всему этому? Если ты считаешь, что Ежов еще слишком слаб, то следуй моему совету и проводи его до Киева…
- Ты слишком торопишься избавиться от меня, Александр!
- Ничуть, но я хочу понять, что у тебя на уме.
- Мне хотелось бы, чтобы ты позволил Владимиру поехать в Николаевку и подождать меня там. Я дала бы ему кое-какие распоряжения, и он побыл бы там вместо меня до моего приезда. – Наташа подошла к князю еще ближе. – Я никогда ничего у тебя не просила, а сейчас молю об одной очень простой вещи. Позволь мне остаться здесь еще на несколько дней, только несколько дней. Мне так мало нужно для счастья, так сделай меня счастливой, ты это можешь, батюшка…
С покорностью служанки Наташа схватила руку Александра и поднесла ее к губам. Не сумев избежать подобной сцены, Карелин с явным неудовольствием попытался оттолкнуть Наташу, но подняв взгляд, увидел вошедшую Лизу.
- Я не дождалась писем, Александр, поэтому сама пришла за ними, – серьезно пояснила она, не показывая, однако, своей досады. Она взяла со стола письма Павлы Петровны, и Александр, заметив в глазах жены насмешку, мгновенно разъярился.
- Если бы ты подождала, как я тебе велел… – хрипло начал он.
- Я не думала, что это приказ, Александр, – оборвала мужа Лиза, не меняясь в лице.
- Я знаю, что у тебя только одно желание – побыть в своей комнате одной.
- Я должна просить на это дозволение? Теперь это обязательно? – Не повернув головы, Лиза вышла.
Александр шагнул за ней. Наташа хотела помешать ему, и князь грубо отпихнул ее с дороги.
- Оставь меня в покое! – гневно выкрикнул он.
Лев Ильич подошел к Наташе с едва заметной насмешливой улыбкой на губах.
- Не лучший выдался для Вас момент, коллега. Находиться в услужении у власть имущих имеет свои недостатки, верно? Надеюсь, Вы не восприняли все это слишком близко к сердцу. Наш князь с норовом, и характером крут. Те, кто рекомендовал меня на эту должность, предупредили, что служба в Карелинке требует такта, терпения и дипломатичности.
- Я не понимаю, о чем Вы говорите, Лев Ильич! – Наташа хмуро посмотрела на лекаря и быстро пошла по коридору. Шедший навстречу Федор провожал ее глазами, пока она не скрылась за дверью, ведущей в сад.
- Тоже с норовом… хозяину под стать, – усмехнулся Лев Ильич, махнув рукой в сторону Наташи и, обращаясь к Федору, добавил. – Я вижу, Наташа Вас интересует, а?
- С чего Вы взяли? – солгал Федор.
- Я не ребенок, и знаю мир. Я понимаю, почему она Вас интересует, но позвольте дать Вам совет: не старайтесь уладить чужие дела. Не думаю, что кто-то может навредить княгине, пока ее мужу не в чем ее упрекнуть.
Федор собирался сказать что-нибудь резкое, но в умных глазах доктора было столько понимания и доброты, что Лаврецкий опустил голову, избегая его пристального взгляда.
- Забудьте о Карелиной, мой юный друг, – рука Льва Ильича дружески легла на плечо Федора. – Чувства неизбывны, но справитесь вы с ними или нет, зависит лишь от Вашей воли. Уезжайте отсюда, как можно скорее, во благо нашей любимой и уважаемой княгини.
Лаврецкий полностью подготовился к отъезду, но решил напоследок попрощаться с любимой. Поскольку к ужину Лиза не спустилась, а Александр и Наташа пошли в княжеский кабинет, Федор, не задумываясь о возможных последствиях, поднялся наверх и постучал в дверь лизиной спальни.
Вздрогнув от неудержимой тревоги, девушка посмотрела по сторонам широкой застекленной галереи, служившей на верхнем этаже коридором. Она вспомнила, что комната Наташи была всего в десятке метров от ее.
- Федор! Что тебе нужно? Ты с ума сошел? Уходи, ради бога!
- Лиза, я прошу всего минуту, одну минуту, а потом я уеду. Уеду навсегда, и больше ты меня никогда не увидишь. Ты не спустилась к ужину, а мне было необходимо проститься с тобой…
- Мне нездоровится… Умоляю, уходи!.. Эта женщина может подняться сюда с минуты на минуту…
Как на беду на лестнице послышались шаги, и донесся голос Масловой:
- Пусть Сашка подаст экипаж в пять утра и захватит с собой кого-нибудь в помощь!
С прежней беспечностью, не думая ни о чем, Лаврецкий спрятался за дверью лизиной спальни. Федор и Лиза слышали, как Наташа прошла мимо них по коридору и вошла в свою комнату, громко хлопнув дверью. Дрожа от волнения, Лиза с опаской выглянула в коридор. Все было тихо и спокойно. По знаку княгини Лаврецкий быстро покинул комнату и, не оглядываясь, пошел прочь. Лиза облегченно вздохнула, и тут же приглушенно вскрикнула, не успев войти к себе обратно. В нескольких шагах от нее, наблюдая за разыгравшейся сценой, стояла Наташа, скрестив руки на груди. Ее глаза победно сверкали, а на губах играла злобная усмешка. Страх на лице Лизы вмиг сменился надменностью.