Горгулья из главного управления (ЛП) - Приор Кейт. Страница 15

Кроме того, это тимбилдинговое упражнение слишком разогрело меня, чтобы я могла нормально вести себя с людьми.

— Я собираюсь просто зависнуть в своем номере, — признаюсь я немного слишком откровенно, что, хотя и короче, вероятно, звучит так же плохо.

Он приподнимает бровь от моей прямоты, намек на скептицизм прослеживается в его раздражающе четко очерченном лице.

— Верно. Не командный игрок, — говорит он с намеком на добродушное подшучивание. Он еще раз окидывает взглядом вестибюль, вероятно, прикидывая в уме, насколько я была готова взобраться на него вчера.

Конечно, вся работа, которую я потратила на то, чтобы остудить свои потребности и сдержать их, исчезает, едва мы обменялись парой фраз.

Румянец заливает мои щеки. Мои глаза обшаривают его без моего контроля.

— Что-то вроде того.

Жар в моем взгляде, должно быть, совершенно очевиден, или он видит, как мои черты лица слегка меняются, чтобы подстроиться под него, потому что осознание появляется на его лице.

— О. О.

Я снова нажимаю пальцем на кнопку лифта и бормочу с излишним разочарованием:

— Она сломалась или что?

Он оглядывается по сторонам, спокойный как удав. Или, давайте будем честными, он, вероятно, уверен в себе, как самый большой кабачок на сельском конкурсе.

Я оглядываюсь по сторонам и пытаюсь не впасть в крайнее отчаяние, когда двери лифта открываются, и внутри на лестнице стоит парень, очевидно, меняющий лампочку.

Я еще не разваливаюсь на части, но начинаю понемногу распадаться.

— Это запускается именно в лобби отеля? — спрашивает Влад. Думаю, если бы я не была возбуждена именно тем, как он улыбается, нотка веселья в его голосе не вызвала бы такой реакции, как сейчас.

— Да, это единственная общая нить, — вздыхаю я, прижимаясь лицом к холодной металлической поверхности дверей лифта после того, как они снова закрываются. Я боюсь подниматься на десять этажей по лестнице. Я оглядываюсь на конференц-зал, который я использовала в крайнем случае прошлой ночью, но там все еще находятся несколько отставших от собрания, которые болтают так, словно у них в распоряжении все время мира.

Мы прерываем нашу небольшую непринужденную болтовню, и я позволяю себе полностью рассмотреть его. Он сам выглядит немного потрепанным. Конечно, он все еще выглядит собранным, на его костюме ни морщинки. Но у него немного потемнели круги под глазами после долгого рабочего дня, верхняя пуговица на рубашке расстегнута.

Не думаю, что у меня когда-либо текли слюнки из-за всего лишь одной расстегнутой пуговицы.

Мое внимание приковано к тому небольшому участку шеи, ключиц и едва заметному намеку на грудь, которые были скрыты до этого момента. Я чувствую себя героиней старинного романа, падающей в обморок при виде хорошо сформированных икр, в груди поднимается жар.

Отстраненно я думаю о том, как ухватилась бы пальцами за края его рубашки в этом месте и разорвала ее, разбросав пуговицы во все стороны. Мы никогда не сможем найти их все.

Нет, нет. Сохраняй профессионализм.

Он кивает в сторону одного из коридоров — простой жест, слишком плавный, чтобы я не смогла сдержаться, когда замечаю шкаф с телефоном, на который он указывает.

— Часть вторая? — бормочет он.

Мое сердце выпрыгивает из груди и застревает где-то между ног.

Это самое странное, что могут сделать друзья по работе. Не то чтобы мы были настоящими друзьями. Или даже друзьями по работе. Я имею в виду, я думаю, может быть, мы друзья? Он мне достаточно нравится. Он такой милый, каким давно никто не был.

Телефонная будка маленькая и немного затемненная, но с одной стороны есть сиденье, а на стене старый телефон-автомат, поверх которого лежит пыльная телефонная книга.

Он закрывает за мной дверь, я пытаюсь запереть ее, прежде чем успею принять неправильное решение, например, схватить его за воротник рубашки и втащить за собой. В своем пылу я нескромно засовываю палец внутрь себя, разжигая ощущения, которые скапливались там, внизу.

Это все еще было удовольствие, но не такое наглое и откровенное, как когда я гладила свой клитор в прошлый раз, скорее как гул из глубины подземелья. Он заполняет пространство, которое ноет от пустоты. Это мягкое, глубокое чувство, которое постепенно приносит удовольствие, когда костяшки моих пальцев неуклюже ударяются о мой вход.

Я поглаживаю, толкаюсь и ощупываю, но это не помогает. Для меня этого недостаточно.

Если бы это была обычная мастурбация, когда я просто перевозбуждена и мне нужно немного остыть, прежде чем я смогу кончить, я бы просто остановилась и попробовала снова позже. Но потребность внутри заставляет мои колени дрожать. Различных чувств, бурлящих во мне, слишком много, чтобы просто игнорировать их, отложив на потом.

Я продолжаю, напряженно прислушиваясь к любым признакам присутствия Влада, надеясь уловить звук его дыхания, движение его тени на краю двери, что-нибудь, что заставило бы меня с готовностью воспламениться, как это было всего несколько мгновений назад.

На этот раз его присутствия рядом недостаточно, и кажется, что мое освобождение все дальше и дальше, постоянно ускользает из пределов досягаемости, когда я думаю, что поймала его. Мои руки устали и болят. Как бы мне ни хотелось остановиться и просто отдохнуть, я думаю, что моему телу станет хуже, если я это сделаю.

Я откидываю голову к стене и издаю звук разочарования. Я не знаю, что делать.

Он отвечает на простой намек на мое разочарование, не ждет, пока я спрошу.

— Все в порядке?

Я вздыхаю и обдумываю это.

С одной стороны… я могла бы пригласить его войти. Одна мысль о том, что он снова увидит меня такой, вызывает во мне волну желания, краткую вспышку потребности, с которой я не смогу справиться в одиночку.

С другой стороны, возможно, избегать мастурбации непосредственно перед ним — это единственный кусочек уединения, который у меня остался.

Стоит ли это той гложущей потребности, которая будет только расти, если я не смогу покончить с этим сейчас?

Я освобождаю руку от бесконечных поглаживаний и поворачиваю замок. Дверь немедленно открывается под действием собственного веса, и я вижу, как он стоит и занимает всю раму.

— Мне нужна помощь, эм, — запинаюсь я, проблеск осознания появляется в моих глазах. Я не планировала, что скажу ему, и все же слова «пожалуйста, помоги мне кончить» тоже не произнесу.

К счастью, ему не нужна вся просьба целиком, достаточно одного слова.

Владыр проскальзывает внутрь движением, которое показывает, насколько он осознает пространство, которое занимает. Он прячется вместе со всем размахом крыльев с другой стороны телефонного шкафа. Во мне расцветает благодарность за то, что он не заставляет меня мучиться, связно задавая вопросы.

Один только его взгляд заставляет меня расслабиться. Он кажется грязным, запретным и всем, чего я хочу.

Я задерживаю его взгляд слишком долго, в то время как мои щеки краснеют, градус за градусом. Теперь это не просто какая-то дикая фантазия, мой коллега занимает большую часть квадратных метров и без того довольно маленькой комнаты.

Я вижу в его глазах нерешительность, он ищет подтверждения того, что мне нужна его помощь.

— Я не знаю, что со мной не так, — говорю я ему слабым голосом, признание, которое, как я думала, никогда не вырвется из моих уст. Я не хочу вот так хныкать ни перед кем, но у меня нет выбора. — Я не могу кончить.

— Я позабочусь об этом, — говорит он мягким и твердым голосом, и да поможет мне Повелитель Зла, я верю ему. Я прислоняюсь спиной к стене и очень хочу позволить ему взять верх.

Я не думаю, что когда-нибудь оправлюсь от его потрясающе низкого шепота, пробирающего мурашками по моей коже, когда он прислоняется спиной к другой стороне телефонного шкафа. Я могла бы протянуть руку и схватить его, если бы захотела, и все же он все еще слишком далеко, чтобы мое либидо могло справиться с этим.

Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Я умираю от желания, но он сдерживается.