Больше, чем друзья (СИ) - Эклер Натали. Страница 21

В стрессе зрение мгновенно адаптируется к темноте, да и стоим мы снова близко. Я вижу, как у Кости заостряются черты лица, как напрягаются шея и плечи. Замечаю, как он задерживает выдох и как дергается его кадык, когда сглатывает и шумно выдыхает.

Сердце мечется за ребрами. Руки опадают, шелк майки невесомо скользит вниз. Я краснею, как рак в кипятке, одновременно смущаясь и злясь. На себя за эту выходку и на него за то, что ведет себя как озабоченный придурок. Стоило увидеть голые сиськи — взрослость и благоразумие как ветром сдуло. Вот кобелина!

— Насмотрелся? Встал у тебя? — цежу с вызовом. — Теперь иди и оттрахай свою нимфоманку. На меня нечего слюни пускать!

Толкаю Костю в грудь, но его фиг сдвинешь. Еще раз толкаю, двумя руками и с силой. Он только качается. И смотрит так, что я теряюсь. Голодно, жадно, откровенно…

Так на меня никогда не смотрели. Я вдруг чувствую себя очень красивой. Совершенной, особенной, значимой. И мгновенно становлюсь зависимой от этого чувства. Теперь я понимаю тех девушек, что отдавались плейбою Баринову после первого клубного медляка. Как устоять, когда на тебя смотрят как на самое вкусное и ценное в мире? Меня сносит его порочной энергетикой. Обмякаю еще до того, как он притягивает.

Глаза в глаза. Секундная заминка. Пронизывающая током вспышка. И он целует.

Горячие губы накрывают мой рот и нагло сминают. Пораженная, я содрогаюсь всем телом. Вспыхиваю огнем и тут же в ледяную воду падаю. Тону, задыхаюсь. Как это возможно?

Шок. Непонимание. Восторг.

Костя меня целует!

Обхватив рукой затылок, всасывает губы и ведет по ним языком. Довольно грубо, требовательно. Словно ждал долго и больше не намерен.

В ушах гудит. Я не знаю, что делать. Оттолкнуть? Прижаться? Отвечать не решаюсь, но губы под напором размыкаю.

Вкус его слюны взрывает мозг. Костя Баринов умеет целовать так, чтобы мир вокруг вращался с бешенной скоростью и уносило в прекрасные дали. Я помню свой первый поцелуй. За пять лет его не перебил никто.

Наши языки сплетаются, и я улетаю. Как и тогда, в кабинке обесточенного аттракциона, проваливаюсь в черную дыру запретного наслаждения. С ним, с тем, кто так долго был недосягаемым.

В животе стремительно закручивается вихрь из бабочек. Меня плавит. Мелко дрожу. Нестерпимо желая большего, подаюсь навстречу.

Растопырив пальцы, Костя вдавливает руку в мою поясницу и вжимается пахом. Твердый член упирается в низ живота, и я резко выныриваю в реальность.

Прерываю поцелуй и пугливо отскакиваю. Смотрю на Костю дико, судорожно хватаю ртом воздух.

— Ты… совсем? — пячусь.

— Совсем, — кивает и наступает.

Вижу, как снова сгладывает. Слышу, как громко и рывками дышит.

Ой, мамочки…

Еще два моих шага назад и два его шага вперед. Я упираюсь спиной в стену, выставляю руки. Он перехватывает запястья, поднимает их верх и нависает.

— Секс по дружбе, говоришь?

Киваю, не подумав. Спохватываюсь и мотаю головой.

— Это была шутка.

— Я оценил.

Он снова нападает на мой рот. И в этот раз не нежничает ни секунды. Толкаясь языком, толкается бедрами.

В голове капслоком: «ЧТО? ОН? ДЕЛАЕТ?»

Следом робко и шепотом: «Пусть не останавливается».

Всхлипываю ему в рот, пытаюсь отвернуться. Он не дает, целует настойчиво и глубоко. Пьет меня, поглощает. Если он всех так целовал — гореть ему в аду!

Низ живота пульсирует. Мои руки на его плечах, его — хаотично блуждают по мне. Трогают шею, спину, живот… Я делаю попытку оттолкнуть — в ответ Костя грубо сминает мою попу и толкается жестче. Это похоже на борьбу. У пока еще вменяемой меня противника два: он и та я, которая в шестнадцать загадала, чтобы Баринов стал первым.

— Коть… — пищу жалобно.

Он увлеченно зацеловывает шею, ключицы. Оставляя влажные следы, спускается в груди. Мои шорты и майка перекрутились, бретелька упала. Одна грудь полностью оголена, сосок призывно торчит. Костя осторожно его трогает, перебирает пальцами, потом наклоняется и обхватывает губами. С низким стоном-рыком всасывает в рот.

Спазм внизу живота такой мощный, что меня выгибает дугой. Перед глазами расплываются цветные пятна. Баринов хрипит, как давно об этом мечтал, и повторяетдвижение губами. Если я его не остановлю, он возьмет меня прямо здесь, у стены. Так я не хочу. Я не стану для него одной из…

— Кость, — выдыхаю. — Не надо. Ты потом пожалеешь.

Сама уже жалею. Если до этого у нашей дружбы был шанс, то теперь его нет, а быть больше, чем друзьями, шансов нет тем более.

Глава 17

Костя

Костя

Яхта совершает плавный маневр и слегка кренится. Ухватившись за ограничивающий поручень, я немного отклоняюсь, чтобы сохранить равновесие и толкаю плечом несущуюся мимо Машку. Она шарахается как чумная, бубнит извинения и перебегает на противоположную сторону палубы, где происходит основной движ.

Мы вышли в океан на закате и проведем этот вечер на воде. На суше сейчас под сорок, дышать тупо нечем, а здесь — благодать: легкая волна, приятный бриз, простор… А какие краски!

Народ на палубе пьет шампанское и селфится в уходящих лучах солнца. Маша тоже делает несколько снимков и просит Олю сфоткать ее над водой. Запрыгнув на бортик, смело перегибается через поручни и широко улыбается. Она в оранжевом комбезе, цвет ей очень идет. Волосы собраны на макушке, но слегка растрепались, в ушах крупные серьги.

Достаю из кармана телефон, незаметно делаю несколько кадров для себя. Через экран рассматриваю, любуюсь. Красавица какая выросла! Стильная, яркая, сочная. Девочка-конфетка. Так бы и сожрал.

Нельзя. Даже думать не смей, скотина похотливая! Не для тебя эта прелесть выросла.

Маха спрыгивает с бортика, проверяет вместе с Олей фотки, смеется. Довольная, лицо светится. Мы на секунду встречаемся взглядами, и у меня дыхание перехватывает, будто под дых дали. За ребрами саднит, по центру в глубине жжет. Я по жизни влюбчивый и потому такой непостоянный. Резко загораюсь, быстро тухну. Но это что-то другое — мощное и незнакомое, — немного пугает.

Отворачиваюсь резко, захожу в кают-компанию, где сервируют стол. В меню сегодня разнообразные морские гады, под них — «Моет и Шандон». Кеттеринг, как я понял, оплатил новый знакомый Радункова по имени Аркадий — чувак с ДальнегоСевера, занимается добычей алмазов. Бабосов у него, как у дурака фантиков, и есть желание сорить ими налево и направо. На отдых прилетел в сопровождении пухлогубой эскортницы — в лучших традициях дешевых отечественных понтов.

За завтраком в отеле Аркадий предложил Радункову взять напрокат яхту, тот загорелся идеей, я с удовольствием поддержал. Позвал Ольку с Андрюхой. И Машу, конечно. Узнав, кто будет еще, она согласилась. Кир пригласил парочку, сидевшую вчера за соседним столиком. Она — тоже из наших, тревел-блогерка, он — бритиш и вроде диджей, по-русски не бум-бум. Малая тараторит с ним на инглиш. Она веселая сегодня и приветливая со всеми, кроме меня. И мы оба знаем почему.

Выложив фотку в соцсеть, Машка присоединяется к развалившемуся на диванчике Киру, тот машет официанту и спустя полминуты протягивает ей бокал с шампанским. Она ему что-то щебечет вполголоса. Мне из-за музыки неслышно, но они смеются и по очереди косятся в мою сторону. Это что за хрень? Она там шуточки про меня травит, что ли?

Не советую, Маха. Вчера ты уже дошутилась.

Нам придется обсудить то, что произошло. Я не против сделать это прямо сейчас, но не хочу давить. Никогда не был душнилой и, надеюсь, не буду.

Падаю на соседний диван рядом с Линой, которая беседует с Андрюхой о высоком. С умным видом он зачесывает ей про чудодейственную силу медитаций, зазывает в свою секту йоганутых. Обещает дзен и полный штиль внутри уже через месяц практики.

Послушав немного, задумываюсь. Может, и мне попробовать? А то штормит нехило. С ночи качает. И это не похмелье. Я был пьян, но не настолько, чтобы не осознавать, что делаю. Все понимал, все помню.