Вторая попытка для попаданки 2 (СИ) - Верескова Дарья. Страница 2

Знать бы ещё, как это сделать.

— Айви! Пойдем на ужин? — послышался голос со стороны променада. Вздохнув, я поднялась и направилась к Милларду Муди — другому артефактору, который работал со мной по этой программе.

Миллард был Истрэйцем и выглядел соответствующе — светловолосый, голубоглазый, но с очень смуглой кожей. Ему было за сорок, и он буквально воплощал собой все стереотипы об артефакторах — тихий, вдумчивый и стеснительный. Прямо как я в прошлом.

На то, чтобы мы начали хоть как-то общаться, я потратила две недели, в течение которых каждый день здоровалась с ним и звала пить кофе, обсуждая работу. В конце концов, он принял меня как коллегу, и теперь часто приглашал на обеды и ужины.

В отделе исследований мы работали втроем, совершенствуя проект, над которым трудилась наша начальница, Лора Роан, которую мы звали по имени.

По прибытии в Соларис, столицу Истрэя, Себастьян Торн сказал, что хотел бы видеть меня в команде Лоры, но если я предпочитала работать в поле, выбор был за мной. Он верил, что исследование, которое проводила истрэйская команда, было чрезвычайно важным и что мои знания могли бы помочь в его продвижении — они уже год работали над артефактом, но никак не могли создать рабочий прототип.

В некотором смысле я была рада этому предложению — мне нравилось создавать, нравилось проводить испытания и тестировать различные соединения. Я боялась, что начав работать ликвидатором, я постепенно отдалюсь от этого мира, но происходящее в Истрэе означало, что даже среди ликвидаторов я всё ещё могла быть изобретателем.

— Скучаешь по дому? — спросил Миллард, но я только отрицательно покачала головой.

— Не особо. Мне нравится здесь — тепло и красиво, и я могу изобретать. В Астурии у ликвидаторов нет собственной мастерской, если хочу изобретать, нужно присоединяться к компаниям. В последнее время они вызывают у меня неприязнь, почему-то, — хмыкнула я.

Миллард согласно кивнул головой.

— Да, везде так. Я слышал, в Вайхоме ещё хуже — регистрация независимых исследователей невозможна без одобрения комитета по контролю за качеством артефактов, которым управляют корпорации. Представляешь? Я уже смирился, наше время прошло. Мы можем только научиться жить в новой реальности, отчитываясь перед начальниками, которые ничего не понимают, и не иметь прав на собственные изобретения.

Я нахмурилась и посмотрела на Милларда.

— Давай без негатива. И так грустно от того, что скоро возвращаться. Дома ещё холодно, и нужно влезать во все эти судебные дела, которые я начала.

Миллард знал о том, что случилось со мной в академии, я не скрывала этого. Мои жалобы попали в некоторые газеты, главным образом из-за того, что «Усилитель Браун» наделал много шума. Многие считали, что этот артефакт действительно изменит мир, и «купола Фуллагаров» сейчас почти всегда были полные. Платили за усилители, конечно же, государство и налогоплательщики.

Производство усилителей было поставлено на поток, и единственной проблемой оставалось то, что высокоуровневые артефакторы всё ещё должны были заряжать сами усилители. Фуллагар, как и в прошлой жизни, нанял большое количество высокоуровневых артефакторов для зарядки усилителей, а на доходы, которые компания получала от государства, они уже приобрели соседнее здание.

Совсем скоро компания начнёт агрессивное расширение и станет крупнейшим производителем артефактов и главной исследовательской корпорацией Астурии. Вскоре у них появятся свои люди в ответственных органах, и все законы в королевстве будут продвигаться так, как выгодно Фуллагару.

Возвращаться в Астурию не хотелось, но выбора не было — моя командировка заканчивалась. Лора сказала, что меня, возможно, ждёт особое задание. Командир назначил встречу через неделю, на которой также будут присутствовать представители высшего руководства ликвидаторов. После месяца совместных исследований Лора поручилась за меня, и Себастьян Торн добыл для меня разрешение высшего уровня, означающее, что меня можно посвящать в проекты высокой секретности, ту часть, за которую ответственны артефакторы.

— Темнеет, пора возвращаться. Не буду тебя провожать, хочу побыть один, ты не против?

За что я ценила Милларда — так это за то, что он не лез в душу, и ему, так же как и мне, нужны были моменты наедине с собой. Поэтому к зданию, в котором ликвидаторы снимали для нас апартаменты, мы направлялись разными путями — я выбрала долгий маршрут вдоль променада и через торговые ряды.

Поднимаясь в свои апартаменты, я ощущала спокойствие. У меня было своё жильё, стабильная зарплата, и меня окружали люди, которые меня не тревожили. Я чувствовала… спокойствие. Но одновременно скучала по Эмме, Билли и Алфине, по родителям, по вылазкам с Себастьяном Торном.

Открыв дверь, я обнаружила стопку писем, просунутых под дверь. Все письма, посланные мне, перенаправлялись сюда, хотя и приходили с задержкой почти на полторы недели. Такие задержки вызывали у меня волнение — в основном за родителей, но и за друзей я тоже беспокоилась.

Чаще всего мне писал законник, и сегодня он принёс мне прекрасные новости — одно из моих судебных разбирательств было закрыто. Самое простое из них, в котором я обвиняла Присциллу и её брата Майкла в нападении на меня с целью причинить физический урон. Законник ещё при отъезде сказал, что здесь не будет никаких проблем: у меня были и свидетели, и заключение врача. Кроме того, на Майкла уже было много жалоб за его жестокость, что только добавляло ему отрицательных характеристик. У Присциллы была только одна жалоба, но и та была от меня — когда она утопила мои учебники в туалете.

Том, Эмма и Лэйси выступили моими свидетелями, и, как бы грустно это ни было признавать, наличие аристократа среди тех, кто поддерживал меня, оказалось большим везением — люди действительно относились к ним иначе, словно их слово было весомее.

Я заметила, что в стопке также было письмо от Тома, и открыла его — наверняка он упомянет о том, что был свидетелем.

"Здравствуй, Айви.

Надеюсь, погода у тебя получше, чем у нас. Вчерашний день был самым холодным в этом году, и наш старый дворецкий заявил о своем намерении уйти, если мы не установим в доме последнюю модель артефакта обогрева. Учитывая его преданность в течение трех десятилетий, его угроза сработала, и я теперь пишу тебе из тепла.

Вчера я присутствовал на судебном заседании по делу с Присциллой и Майклом, вместе с Лэйси и Эммой. Заседание прошло быстро, и твой законник остался доволен результатом. Ожидай круглую сумму компенсации на своем счету. Майкла приговорили к девяти месяцам тюремного заключения, а Присцилле дали три месяца условно с обязательными общественными работами.

Перед судом ко мне подошли родители Присциллы и пытались извиниться… почему-то передо мной. Говорили, что Присцилла сошла с ума от любви, не пережила отказа и что такое ей не свойственно, а Майкл просто заступался за сестру. Я только ответил им, что они должны говорить всё это не мне.

С момента твоего отъезда мы были на пяти выездах. Без тебя нам тяжело, хотя Билли старается. Нам даже выдали усилитель на команду!

Все очень ждут твоего возвращения. Даже те, кого ты не особо хочешь видеть.

Том."

Книга Вторая попытка для попаданки 2, глава Глава 1.2. Истрэй, страница 1 читать онлайн

Интересно, кого именно имел в виду Том: Макса или Люсиль? Кого ещё я могла бы не захотеть видеть?

Мои чувства к ним обоим немного потускнели, но почему-то действия Макса перед моим отъездом всё ещё вызывали боль, словно он предал меня. Хотя между нами ничего не было, и все доверие, которое я чувствовала, было просто в моей голове.

Вполне возможно, Том говорил о Люсиль. Я слышала, что её родители тоже пытались меня найти. Бывшая подруга пряталась в семейном городском доме и редко выходила, но смогла нанять очень сильных законников. Её представители меня пугали — это были известные профессионалы, работающие с влиятельными людьми. Чтобы справиться с ними, мне пришлось нанять второго законника, и значительная часть моей зарплаты уходила на оплату их услуг. Финансово я пока справлялась: у меня была хорошая компенсация от академии, ежемесячные выплаты от Фуллагаров и высокая зарплата. Но психологически это судебное разбирательство давило на меня, и частично из-за этого я не хотела возвращаться в Астурию.