Освобожденный бессмертный (ЛП) - Сэндс Линси. Страница 11

Эта мысль заставила ее задуматься. Когда они вернутся наверх? Разве это нужно? Она действительно планировала освободить голого вампира на столе? Сначала ей было просто любопытно посмотреть на него. Она не собиралась обязательно освобождать его. Хотя сейчас.

Повернувшись лицом к комнате, Сарита позволила своему взгляду скользнуть по цепям, связывающим мужчину. Он должен быть сильнее, быстрее и так далее. Он может оказаться полезным, помогая ей выбраться отсюда. И да, он был вампиром, но он также был накачан наркотиками и брошен сюда доктором Дресслером, как и она. У них был общий враг. Что это была за старая поговорка? Враг моего врага мой друг?

Черт возьми, я развяжу его!

Возможно, добавила Сарита, возвращаясь к столу.

Она взглянула на цепи, но, не заметив конца сверху, начала наклоняться, чтобы проверить под столом, но остановилась, заметив каплю крови на полу.

Снова выпрямившись, она внимательнее посмотрела на цепь на его предплечье. Это было как раз над тем местом, где на полу было пятно крови, и она сначала подумала, что он, должно быть, ранен под всей этой грудой цепей. Однако более тщательный осмотр не выявил следов крови на столе или цепи.

В недоумении Сарита снова посмотрела на пол и увидела еще две капли крови …

Три, поправила она, отступив назад, обнажив еще одну каплю, находящуюся между ее ног.

Это она истекала кровью, поняла Сарита и быстро начала поднимать ткань неглиже и халата, которые были на ней. Она совсем забыла о том, что ранее проткнула себя ножами. Ее попытки зажечь свечу и снова добыть свет, вытеснили это из головы. Сейчас это было уже не актуально. У нее было много света, и она воспользовалась возможностью, чтобы получше рассмотреть раны.

На ее губах появилась гримаса, когда она убрала ночную рубашку и халат и увидела четыре разреза на бедрах. Две из них были совсем неглубокими и уже покрылись корочками из засохшей крови. Но две других раны кровоточили. Не сильно, но достаточно, чтобы кровь медленными ручейками стекала по ее ногам.

Она промоет их и перевяжет позже, решила Сарита, позволяя ночнушке и халату вернуться на место. Они были не настолько глубоки, чтобы вызвать серьезную озабоченность, но порезы могли загноиться, Особенно в тропиках. Здесь процветали не только пауки и всякие существа. Бактерии тоже наслаждались влажным жарким климатом.

Убедив себя, что она позаботится о них при первом же удобном случае, Сарита снова посмотрела на лицо мужчины, а затем потянулась, чтобы нежно похлопать его по щеке в надежде разбудить его. Не было никакой реакции, даже шевеления, так что она попробовала еще раз, сильнее потрепав его по щеке. Когда это тоже не возымело действия, она дала ему пощечину. Ничего вообще не произошло.

Наклонившись над ним, Сарита прижала пальцы к его веку и открыла его. Глаз мужчины был самого красивого голубого цвета, который она видела в своей жизни. Серьезно, он был великолепным, таким же голубым, как небо в солнечный день, но с серебряными прожилками, которые почти мерцали. Она была так очарована цветом, что ей потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, почему она вообще открыла ему глаз, но затем Сарита заставила ее обратить внимание на зрачок и кивнула сама себе.

— Наркотик, — пробормотала она, отпустив его веко и повернувшись, чтобы посмотреть на капельницу для внутривенных вливаний. Поскольку он бессмертен и все такое, она решила, что пакет с кровью пуст. Теперь она увидела, что в пакете еще остался дюйм прозрачной жидкости.

Обратив внимание на катетер в его руке, она оторвала ленту и вытащила иглу. Она позволила ему свободно раскачиваться рядом со столом, а затем быстро взглянула на точку вставки, чтобы убедиться, что все в порядке. На поверхности выступила капля крови, но когда она смахнула ее, Сарита не увидела даже точки, которая указывала бы ей, куда вошла игла. Так быстро он исцелился.

Пожав плечами, она отпустила его руку и снова посмотрела ему в лицо, задаваясь вопросом, сколько времени потребуется, чтобы действие наркотиков прекратилось. Какое-то время она решала и обдумывала, что делать дальше.

Сарита оглядела комнату, заметила холодильник вдоль стены справа от нее и подошла, чтобы открыть его. Кровь. Много крови. Не так много, как в холодильнике, который она видела в камере пыток доктора Дресслера, но добрых тридцать или сорок пакетов.

«Еще один признак того, что Дресслер ожидал, что они здесь задержатся», — подумала Сарита и почувствовала, как ее губы сжались. Этого не произойдет. Она уберется отсюда так быстро, как только сможет. У нее были дела. Ей нужно было найти бабушку, и это могло стать проблемой само по себе. Она не видела ее ни в доме Дресслера, ни в лаборатории, но это не значит, что ее там не было. Конечно, Сарита больше не верила, что мужчина сказал ей правду, когда позвонил и сообщил, что ее бабушка упала. Где бы она ни была, Сарита должна была найти ее и увести от сумасшедшего старого мудака, на которого эта женщина работала еще до рождения Сариты. А затем она намеревалась сообщить об ублюдке в венесуэльскую полицию и проследить, чтобы против него были выдвинуты обвинения, прежде чем она отправится домой, в свою маленькую квартирку и на свою работу. Ей придется взять с собой бабушку, подумала Сарита. Женщине некуда будет пойти.

Ее мысли тут же переполнились беспокойством о том, как это сделать. Нужна ли ей гостевая виза? Как ее получить? Был ли у ее бабушки вообще паспорт?

Отбросив на время эти заботы, Сарита закрыла дверцу холодильника и повернулась, чтобы прислониться к ней, размышляя, как выбраться из этого места. Доктор Дресслер сказал в письме, что именно здесь он и его жена жили, ожидая, пока будет построен дом на острове. Она предположила, что это означает, что этот дом находится на материке. Это было хоть что-то. Там был причал, но не было дороги, так что они явно были на берегу и на приличном расстоянии от ближайшей деревни или города.

Сарита предположила, что им придется уйти. Попробовать найти помощь. Надеюсь, им не придется идти слишком далеко, чтобы найти ее. Но здесь было много провизии, которую они могли взять с собой на случай, если им понадобится время, чтобы найти цивилизацию.

Однако Сарите не нравилась мысль о том, что ей придется идти туда одетой так, как сейчас, или в какой-нибудь нелепой ночнушке в шкафу наверху. Это было все, что ей было доступно. Доктор Дресслер, вероятно, надеялся, что это задержит ее здесь.

— Не выйдет, — пробормотала Сарита и оттолкнулась от холодильника, чтобы выйти в соседнюю комнату. Она быстро проверит ящики, пока ждет, когда проснется спящий Дракула. Может быть, она найдет что-нибудь полезное, например, старую одежду. Скорее всего, от нее будет вонять плесенью или нафталиновыми шариками, но с этим она справится, и, по крайней мере, у нее будет хоть какая-то защита от того, что жуки съедят ее заживо.

Остановившись у ящиков вдоль стены, Сарита начала их открывать. Первый, казалось, был набит простой коричневой бумагой, но когда она схватила горсть и вытащила ее, она развалилась, и что-то упало на землю и разбилось.

Нахмурившись, Сарита отступила назад и посмотрела на разбитый фарфор на полу. Чайная чашка, поняла она, заметив ручку, все еще прикрепленную к осколку фарфора. Коробка была полна фарфора, поняла она, почувствовав внутри завернутые в бумагу предметы. Отложив коробку в сторону, она подошла к следующей, но в ней тоже был фарфор, как и в третьей. В четвертой коробке была куча старых настольных игр. В следующих двух коробках были книги. В основном это были книги в мягкой обложке, старые романы и криминальное чтиво, ничего, что могло бы помочь одеться ни ей, ни мужчине в соседней комнате.

Едва Сарита переварила это, как звенящий звук заставил ее повернуть голову. Узнав в этом звуке- звенящие друг о друга цепи, она забыла о ящиках и повернулась, чтобы броситься к двери. К сожалению, хоть она и заметила разбитую чашку на полу и старалась избегать осколков, пока обыскивала коробки, она не подумала о них, когда повернулась, чтобы броситься к двери. По крайней мере, до тех пор, пока острая боль не заставила ее задохнуться и потянуться к ближайшему ящику для равновесия, когда она оторвала ногу от пола. Коробка не отличалась особой устойчивостью. В ту минуту, когда ее пальцы коснулись ее, проклятая штука и две коробки, на которых она стояла, рухнули на пол.