Стальная принцесса - Кент Рина. Страница 47
Забавно, что некоторые вещи никогда не меняются.
Я встаю рядом с Джонатаном и засовываю обе руки в карманы брюк.
– Ты знаешь, какой сегодня день? – спрашивает он, не удостоив меня даже взглядом.
– День рождения Алисии.
– С днем рождения. – Его тон бесстрастен, даже холоден. – Тебе сегодня исполнилось бы сорок.
Я сжимаю челюсть, но ничего не говорю.
– Алисия умерла здесь, – повторяет он, как будто я этого не знаю.
Его голос по-прежнему бесстрастен, но глаза говорят нечто совершенно иное.
Там что-то смягчается.
Что-то, чего я никогда не видел. Даже мы со Львом, которых он считает своим наследием, никогда не удостаивались его мягкости.
Я снова поворачиваюсь лицом к дереву, не желая видеть это выражение.
Джонатан, вероятно, разыгрывает один из своих трюков, и я на это не куплюсь.
– Она умерла, пытаясь найти тебя, – продолжает он, вонзая нож глубже. – Она умерла, так и не увидев твоего лица. Четыре часа, Эйден. Она страдала от боли в течение четырех гребаных часов.
– Ты скоро дойдешь до сути?
Он отрывает взгляд от дерева, как будто ему больно.
– Имей хоть немного гребаного уважения к своей матери и перестань играть в семью со Стил.
– Я не играю в семью. Я…
– Достаточно. – Его голос холоден и не поддается обсуждению. – Покончи с этим. Я хочу, чтобы это было унизительно и болезненно, чтобы она наконец стала не больше, чем просто оболочкой.
Мой левый глаз дергается, но я спрашиваю спокойным тоном:
– Что, если она никогда не станет оболочкой?
Он дурак, если думает, что сможет сломить Эльзу.
Она самый сильный человек, которого я знаю.
Но только потому, что он не сможет сломить ее, это не значит, что он не попытается причинить ей боль.
– Позволь мне позаботиться об этом. Тебе нужно только выполнить свою часть сделки, Эйден.
Между нами воцаряется тишина, когда мы смотрим друг на друга одинаковыми глазами.
– Или что?
Он подходит ко мне и смотрит на меня сверху вниз.
– Когда я говорю «покончи с этим», ты, блять, следуешь сказанному, слышишь меня?
Я отвечаю на его суровость своей.
– Или что, Джонатан?
– Или я покончу с этим сам. – Он бросает последний взгляд на дерево, как будто может увидеть призрак Алисии, и направляется к машине. – У тебя есть время до завтра.
К черту его и весь его план.
Пока я рядом, никто не причинит Эльзе вреда.
Включая Джонатана.
Как только дверца автомобиля захлопывается, я на мгновение закрываю глаза и поворачиваюсь лицом к дереву.
– Может, ты и права, Алисия. Может, мне не стоило рождаться.
Глава тридцать вторая
Эльза
Эйден не отвечает на мои смс.
Я не сплю всю ночь, пытаясь закончить домашнее задание, но все, что я делаю, – это смотрю на телефон, как маньячка.
Хаотичные мысли врываются в разум, и ни одна из них не является хорошей.
Меня бесило, что он пошел со своим отцом. Однако, когда он ответил на мое сообщение в своей обычной грубой манере, как только сел в машину, я подумала, что все в порядке.
Возможно, это не так.
Чуть раньше дядя пришел проведать меня перед тем, как лечь спать. Я не упустила из виду то, что он почти не смотрел мне в глаза. Его темные круги стали более заметными, как будто он не спал несколько дней.
Вероятность того, что я являюсь причиной этого, делает мне больно.
Я не видела тетю с тех пор, как подслушала тот злополучный разговор, и это к лучшему.
Я все еще не знаю, как вести себя с ними.
Со стоном я отталкиваюсь от стола и бросаюсь на кровать. Бесполезно учиться, когда я часами читаю один и тот же абзац.
Я набираю сообщение Эйдену.
ЭЛЬЗА: Ты в порядке?
Я прикусываю губу, ожидая, что он прочитает.
Ничего.
Черт возьми.
Я бросаю телефон под подушку и закрываю глаза.
Утром все будет хорошо.
Маленькая рука обхватывает мою еще меньшую ладонь.
Тот, чье имя нельзя называть?
Я мельком смотрю на него, на его красивые брюки и туфли. Его взъерошенные черные волосы, ниспадающие на лоб, как шелк.
Он улыбается мне сверху вниз с огоньком в темных глазах.
Его улыбка подобна солнцу.
Редкому, но ослепляющему.
Мне нравится его улыбка. Это заставляет меня чувствовать себя в безопасности.
Почему я не такая красивая, как он?
Я ведь девочка, верно? Я должна быть красивее того, чье имя нельзя называть.
– Теперь я могу произнести твое имя?
Он подносит указательный палец ко рту.
– Тс-с.
– Тс-с, – повторяю я, и мои глаза наполняются слезами. – Ма это не нравится.
Он крепче сжимает мою руку и ведет в сад за домом. Кусты растут по обе стороны от нас, как стены.
Папе не нравится, когда я прихожу сюда.
– Эти монстры здесь, – говорю я тому, чье имя нельзя называть.
– Тс-с. – Он указывает на дом.
Мама стоит у окна и подкрашивает губы красной помадой.
– Папе это не нравится, – говорю я, прячась за его спиной.
Тот, чье имя нельзя называть, ускоряет шаг. Я бегу трусцой, наблюдая, как его рука обхватывает мою.
Это знакомо.
Это безопасно.
Это… счастливо.
– Я скучаю по тебе. – Мой голос дрожит. – Мне одиноко без тебя. Ма иногда ходит к этим монстрам.
– Тс-с. – Он указывает вперед.
Он высокий, поэтому я наклоняюсь в сторону, чтобы заглянуть ему за спину.
Я резко останавливаюсь, ноги прилипают к траве.
Озеро.
Мутное, черное озеро.
– Нет, нет…
– Тс-с!
– Нет! Я туда не пойду. Я не хочу туда идти! – кричу я, мой голос срывается от рыданий.
Сердцебиение учащается, и все в груди ноет. Я пытаюсь отстраниться от того, чье имя нельзя называть, но его хватка усиливается.
Как будто он не может меня отпустить, даже если бы захотел.
Нет, пожалуйста.
В пасмурную погоду мутное озеро кажется почти черным.
Это озеро отняло у меня все.
Все.
– Илай, пожалуйста. Оно страшное.
Он останавливается, и его лицо превращается в размытое пятно.
– Тебе не следовало произносить мое имя.
Его рука выскальзывает из моей.
Мои пальцы сжимаются в кулак, когда я пытаюсь схватить его.
Нет.
Нет.
Его спина – единственное, что я вижу, когда он целеустремленно шагает к озеру.
– И-Илай?
Он не оборачивается.
Черный дым поглощает его так, что я едва могу его разглядеть.
Я бегу за ним на дрожащих маленьких ножках. Я спотыкаюсь и чуть не падаю.
– Илай, в‐вернись… Не уходи, пожалуйста… Мне т-так жаль… н-не… уходи.
Что-то теплое касается моих пальцев ног.
Я останавливаюсь на берегу озера.
Черная вода покрывает мои ступни, и конечности начинают дрожать.
Илай заходит вглубь озера. Видна только его голова.
– Илай! – зову я.
Я хочу пойти и спасти его. Я хочу вернуть его обратно, но если я это сделаю, те монстры в воде заберут меня.
Эти монстры забирают Илая.
– Илай, в‐вернись! Вернись!
Его голова исчезает под водой и не всплывает на поверхность.
– ИЛАЙ!!!
Я резко просыпаюсь, по моим щекам текут слезы.
Илай.
Илай…
Нет. Нет. Нет.
Это неправда.
Илай не делал этого.
Он не мог исчезнуть.
К горлу подкатывает тошнота, и я бегу в ванную. Падаю на колени на твердую плитку и опорожняю желудок.
Я остаюсь на коленях даже после того, как меня перестает тошнить, переводя дыхание.
Слезы текут по моим щекам и капают на руки.