Маньяки (ЛП) - Шеридан Энн. Страница 4

Скорее всего, замок ДеАнджелисов — это остатки того, что когда-то, сотни лет назад, служило домом для королевской семьи. Но даже в темноте ночи легко понять, что эта красота была построена исключительно для того, чтобы соответствовать высоким стандартам жизни Джии. Это очаровательный современный трехэтажный дом, но я поняла, что в этом мире то, что вы видите снаружи, не всегда соответствует тому, что внутри. Не удивлюсь, если под домом она устроила свое злодейское логово, как парни сделали в замке.

Черт… парни.

Я тяжело вздыхаю, и когда массивные железные ворота открываются, Джиа смотрит на меня через маленькое зеркало заднего вида.

— Добро пожаловать в мой дом, Шейн, — говорит она, мягко нажимая на газ и следуя за Чуваком с Дредами через ворота. Остальные внедорожники въезжают за нами и объезжают территорию. — Твой дом.

Тяжело сглотнув, я беспокойно заерзала на заднем сиденье.

Мой дом? Кого она обманывает? У меня уже есть дом с парнями, но, полагаю, этого дома больше не существует.

— У меня есть дела, — продолжает Джиа, поднимаясь по длинной подъездной дорожке и огибая бассейн потрясающего мраморного фонтана. — Я не ожидала увидеть тебя здесь так скоро. Если бы я знала, я бы выкроила немного времени, чтобы показать тебе окрестности и помочь устроиться.

Я хмурюсь, на самом деле мне наплевать на ее потребность нянчиться со мной, чтобы ей было легче после двадцати двух лет отсутствия.

— Зик покажет тебе твою комнату, — продолжает она. — Не стесняйся…

— Зик? — Вмешиваюсь я, встречаясь с ее взглядом в зеркале, когда она останавливает внедорожник.

Джиа указывает на Чувака с Дредами, который глушит двигатель и поворачивается к внедорожнику, ожидая инструкций. Ааааа, так у него есть имя. Зик. Мне нравится. Ему идет. Я снова поднимаю взгляд на зеркало.

— Ты трахаешься с ним, да?

Джиа поворачивается на водительском сиденье и смотрит на меня, ее глаза расширяются, когда она смотрит на меня в ошеломленном молчании.

— Что? — Я выплевываю, и на моих губах появляется недовольная гримаса. — Ты в ужасе от того, насколько это очевидно, или от наглости, с которой я осмелилась спросить? Потому что, честно говоря, ты вела себя как сука, когда спрашивала меня о мальчиках, так что я решила, что это не совсем запрещено.

Джиа сжимает челюсть, ее глаза чуть прищуриваются, пока она обдумывает, как ей поступить.

— У нас с Зиком профессиональные отношения, но не то, чтобы это тебя касалось. Иногда я опираюсь на него, когда мне нужно…

— Потрахаться? — подсказываю я, высоко выгибая бровь, и смотрю через лобовое стекло на мужчину — гору, смотрящего на нас через тонированное стекло. — Держу пари, он трахается как порнозвезда. Он придурок, не так ли?

Джиа издает разочарованный стон.

— Если ты хочешь знать, то да. У нас с Зиком странные… отношения, — признается она. — Но знай, что я делюсь этой информацией только потому, что ты будешь жить со мной и, без сомнения, увидишь вещи, которые заставят тебя задуматься. Он рядом со мной, когда мне это нужно, а я — с ним. Однако мы не являемся… парой. И никогда не будем. Он волен спать с кем ему заблагорассудится, так же как и я.

Мои губы сжимаются в жесткую линию.

— Почему? — Я ворчу. — Это чертовски глупо.

— Прошу прощения?

— Ты явно влюблена в этого парня, и если он крутился рядом, то, очевидно, и он тоже.

Джиа качает головой и тяжело вздыхает, прежде чем быстро перевести взгляд в окно на Зика.

— Держать Зика на расстоянии вытянутой руки — это единственное, что удерживает мишень подальше от его спины. Невозможно занимать мое положение, не принося жертв. Уверена, этот урок ты уже начинаешь усваивать. Кроме того, зачем мне поступать так с человеком, которого я люблю? Зачем подвергать его жизнь ненужной опасности только для того, чтобы иметь возможность держать его за руку на публике? Любовь — это игра для глупцов, Шейн, которая делает тебя уязвимой. Лучше просто не влюбляться.

Я выдерживаю ее взгляд, жалость наполняет мою грудь.

— Звучит одиноко.

Черты ее лица становятся жестче, и я понимаю, что на мгновение забыла, с кем, черт возьми, разговариваю.

— Чего ты хочешь от меня, Шейн? Ты хочешь, чтобы я пошла и заорала во всю глотку, что мне нравится трахать прислугу? Ты хочешь, чтобы я пошла и начала отношения с парнем, которому придется смотреть, как я умираю? Нет, спасибо. Я лучше избавлю нас всех от душевной боли. А теперь, если я могу доверять тому, что ты достаточно умна, чтобы держать эту информацию при себе, я бы хотела пойти внутрь и подготовиться к встрече.

Я поднимаю руки вверх.

— Ладно, хорошо. Я оставлю это.

— Хорошо, — говорит она, ее глаза темнеют. — То, о чем ты просишь меня, о Джованни и его ребенке. Ты должна понимать, что я не отношусь к этому легкомысленно. Ты просишь меня подвергнуть риску свою семью ради вендетты.

— Ты говоришь мне — нет? — Спрашиваю я, мое сердцебиение учащается, и я готовлюсь к тому, чтобы броситься бежать отсюда.

— Нет, — говорит она мне. — Это не так. Я просто пытаюсь сказать, что подобная просьба требует тщательного рассмотрения. Я сообщу тебе о своем решении, как только оно будет принято.

Я пожимаю плечами.

— Просто знай, что мы не договоримся, если ты не сможешь меня поддержать. Я не начну обучение в качестве твоей маленькой протеже, пока глазные яблоки Джованни не окажутся в банке на моей трофейной полке.

Тихий смешок вырывается из глубины груди Джии.

— Помни о своем месте, Шейн. Ты начнешь обучение, когда я скажу. Я делаю все возможное, чтобы показать тебе доброту и понимание, но этого будет достаточно. Продолжай испытывать мое терпение, и я гарантирую, что последствия тебе не понравятся.

Не говоря больше ни слова, Зик появляется рядом со мной, дергает за ручку и позволяет мягкому ночному бризу проникнуть в заднюю часть внедорожника.

— Пойдем, — бормочет он, его взгляд становится жестким, когда он смотрит поверх машины на удаляющуюся леди — босса, которой физически необходимо увеличить расстояние, между нами, чтобы не обхватить руками мое горло.

Я выхожу из машины, и Зик остается рядом со мной, ведя меня вверх по лестнице, так близко, что бежать не представляется возможным. Его глаза сосредоточены исключительно на Джии впереди, наблюдая, как она отпирает входную дверь и вводит код безопасности.

— Что ты ей сказала? — бормочет он низким голосом, наполненным той чрезмерно покровительственной хрипотцой, которая исходит от глубоко одержимого человека, вроде того, как поступил бы Маркус, защищая мою честь.

— Ничего, — бормочу я, отказываясь поднимать глаза и встречаться с ним взглядом. — У нас просто была небольшая… беседа матери и дочери. Ну, знаешь, узнавали друг друга получше.

Зик замолкает, его рука крепко сжимает мой локоть. Он дергает меня назад, поворачивая, чтобы я посмотрела на него.

— Я не собираюсь повторяться, — рычит он, его вспыльчивый характер напоминает мне Романа. — Что ты ей сказала?

Я усмехаюсь, вырывая свою руку из его крепкой хватки.

— Ты действительно по уши влюблен в своего босса, не так ли? Возможно, тебе следует быть там, наверху, с ней, заставлять ее чувствовать себя лучше, а не здесь, предъявлять требования к мусору.

Он прищуривает глаза, наклоняясь ко мне.

— Что, черт возьми, ты об этом знаешь?

— Я знаю, что она держит тебя на расстоянии, когда вы оба явно влюблены друг в друга, и я знаю, что ты такая сука, что стоишь в стороне и позволяешь ей продолжать это делать. В глубине души это убивает тебя, не так ли? Она умирает, а ты так легко мог бы прийти и сделать ее последние дни на земле лучшими днями ее жизни, но она отказывается от тебя, отказывается ставить себя на первое место, потому что, несмотря ни на что, ее семья всегда будет на первом месте. — Я смотрю на него, выгибая бровь. — Звучит примерно так?

Его и без того смертоносный взгляд напрягается, и если бы я была умнее, я бы заткнулась в тот момент, когда вышла из внедорожника, но, видимо, горе, поглощающее меня, заставляет мне осознать, что без мальчиков мне абсолютно нечего терять.