Обжигающий след - Невер Анна. Страница 20

– Нет, это, барышни, не скип, – объяснил он. – Скип – это опасное оружие, а мою трость правильно называть силовым жезлом.

– Как замечательно звучит! А можно потрогать? – Анфиса послала вэйну самый томный взгляд из своего арсенала.

– Конечно, – прокашлялся Филипп.

Женские ручки погладили лазуритовое навершие. Тису чуть не стошнило от зрелища.

– Здесь есть лимонные леденцы? – обронил вэйн, потрогав свое горло. Две девицы сорвались с места в поисках конфет.

Войнова вдруг почувствовала стыд за них.

– Простите, девушки-красавицы! – к колдуну пробрался градоначальник. – Филипп Дронович, не хотите перекинуться в дурака?

– Муж имел в виду не желаете ли сыграть с нами в карты, Филипп? – пришла на помощь мужу Тонечка. Она кивнула в сторону столика, где уже расположилась компания.

– С удовольствием. Барышни, прошу великодушно простить меня.

Филипп покинул общество прилипчивых поклонниц.

Проведя в компании Ганны еще полчаса, Тиса уже подумывала покинуть с Лисовыми этот «праздник», но неожиданно за окном зашумел дождь. И Самуил Горчак привлек внимание всех присутствующих – землевладелец бросился к игральному столу с воплем:

– Любезнейший сударь наш, Филипп Дронович! Дождь! Дождь начался. Помогите, замучились с ним! Разгоните тучи!

Все подхватили просьбу. Вэйн согласился без особого энтузиазма, оставив недоигранный кон.

Через пять минут вся компания как горошины из стручка выкатилась на террасу первого этажа. Столпились. Колдун открыл саквояж и вытащил из него трубку, встряхнул, и она вмиг разложилась в нечто похожее на пюпитр. На него он водрузил также вытащенную из багажа толстую книгу, судя по свежей краске непонятных букв на листах – новую. Вэйн внимательно поглядел на небо, туда, где сошлись два здоровых сизых облака. Затем минуты три листал книгу, бурча что-то под нос. «Вот!» – поднял он взгляд на публику.

– Попрошу отодвинуться подальше. Вэя – дело опасное. Непредсказуемое.

Все в ужасе сделали два шага назад. Филипп эффектно вознес в небо жезл с лазуритом и, заглядывая в книгу, зашептал неразборчивые слова. Трость заходила в его руке как палочка дирижера, описывая круги и восьмерки. Войнова услышала девичьи восторженные вздохи.

– Ажб пероссо мольор, – громко начал колдун на мертвом древнем языке, затем перешел на неслышный шепот.

– Исчезают! – долговязый слуга поднял указательный палец в небо.

– Блажен, кто верует, – пробурчал Витер.

Но тучи действительно будто раздвинулись. Слегка поредели, стали уже не такими сизыми.

Вэйн быстро перевернул страницу, продолжая читать дальше.

Облака притянулись друг к другу, слились в одну тучку, и полил дождь. Погодник с недоумением поднял глаза к небу.

– Как же это? – обернулся он к промокшей публике.

Флор Лопухин хмуро скрестил руки на груди.

– Подождите, – спокойно сказал Филипп. – Это недоразумение.

Он снова обратился к книге. Потом облегченно выдохнул:

– Господа! Листы склеились.

Это было сказано так искренне и приправлено столь очаровательной улыбкой, что зрители рассмеялись. Публика выбрала следующую тучку для эксперимента. И на сей раз у чудесника все прошло гладко: облако рассеялось и под гром аплодисментов ярко засветило солнце. Великолепное завершение дня.

Глава 9. Нора под старым дубом

Камилла обернулась на робкий стук в окно и всплеснула руками:

– Платон Акопыч!

Она подскочила со стула и чуть не опрокинула тарелку с оладьями. Если бы не ловкость Тисы, кот Огурец получил бы долгожданную еду раньше срока.

В распахнутой раме показалось худое лицо молочника.

– Камилл Санна, принимайте.

Позвякивая крышкой, в окно протиснулся пузатый жбан.

– Сливки, – шевельнул тонкими усами мужчина, – с утрешнего удоя.

– Ой, ну зачем вы, Платон Акопыч, – кухарка подвинула к себе жбан. – Давайте я вам денюшку отдам.

– Нет-нет! – выставил тот раскрытые ладони. – Это вам подарок.

– Ну спасибо, – женщина заправила локон под косынку. – Не хотите ли зайти, оладьев с нами откушать?

Акопыч вытянул шею. Увидев за столом Тису, вежливо отказался.

Поблагодарив еще раз молочника, Камилла закрыла окно и отнесла жбан на кухню.

Доедая оладушек с медом, Тиса внутренне готовилась к следующему наплыву вопросов о прошедшем обеде у градоначальника. Кухарка и так уже вытрясла из нее многие подробности, но все не унималась, и новые вопросы изливались из нее как сбежавшее молоко.

В столовую заглянула Уля и сообщила, что капитан желает видеть дочь у себя в кабинете. Спустя минуту Тиса поднималась по ступенькам, гадая о причине нежданного вызова. Решила, что разговор скорее будет неприятный, и не ошиблась.

– Тиса, зачем ты ходишь в скалы? – спросил отец, как только она переступила порог кабинета. Сегодня он смотрел на нее так, будто уже не один зуб болел, а вся челюсть.

Тиса притворила дубовую дверь, соображая, что ответить – растерялась от неожиданности.

– Папа…

– Ты была на гряде. Я ведь предупреждал тебя, – капитан забарабанил пальцами по столу. – Не обессудь, я снова приставляю к тебе человека.

– Ты же знаешь, что это пустая трата времени! – заныла Тиса. – Я все равно убегу от твоих шпионов.

– Не шпионов! – отец стукнул по столу кулаком так, что звякнула чернильница. Лоб его медленно багровел. – Не заставляй меня принимать более жесткие меры!

Дочь прислонилась к дверному косяку.

– Где были твои меры, когда мне было тринадцать, пятнадцать, шестнадцать? Если бы мама была жива, ты бы никогда…

Почувствовав, что из глаз вот-вот хлынут слезы, она выбежала из кабинета, на лестничном пролете столкнувшись с Витером.

– Тиса Лазаровна? – пробасил он.

Но она уже добралась до своей комнаты и хлопнула дверью.

Спустя полчаса девушка покинула убежище успокоенная, и если бы не бледные щеки и сжатые в кулачки руки, можно было бы подумать, что она в хорошем расположении духа. Тиса спустилась в столовую, заглянула на кухню. Камилла крошила огурцы для салата, кот терся о ноги кухарки и выпрашивал угощение. У нее хозяйка узнала, что Жич забрал новобранцев таскать мешки с крупой на склад.

И верно. У склада стояла телега, наполовину заполненная мешками, которые солдаты сгружали и заносили во владения Шилыча. Тиса увидела, как Трихон взвалил на спину мешок, и преградила ему путь перед входом в складское помещение.

– Зачем ты рассказал отцу? – налетела на него девушка.

– Я не понимаю, – новобранец сморгнул. – О чем рассказал?

– О скалах! У нас же был уговор.

– Простите, барышня, но я без понятия, откуда прознал об этом ваш родитель. Прошу вас посторониться.

Входя в проем, юноша забыл пригнуться. Мешок зацепился за дверной косяк и рухнул с его плеч, дерюга лопнула, и овсяная сечка рассыпалась горкой.

Трихон с досады сплюнул.

– Я не знаю, что и от кого вы слышали, – сквозь зубы проворчал он. – Но капитану я ничего не говорил.

Тиса задумалась на миг.

– Значит, это Агап, – прошептала она.

Откуда ни возьмись объявился Жич, схватил Трихона за ухо и устроил такой нагоняй парнишке, что Тисе даже жалко его стало. Она постаралась объяснить, что это ее вина, но повар лишь отмахнулся.

– Идите к себе в лекарню, барышня, – проревел он.

Осталось только посожалеть о содеянном и направиться в лазарет. Лекарь с Ричем пили чай на кухне. Тиса встала на пороге.

– Агап Фомич, это вы рассказали отцу, что я бываю в Теплых?

Ей очень хотелось сказать «предали».

Врачеватель потер бороду.

– Садись, Тисонька, может, чайку с нами выпьешь?

Тиса плюхнулась на пустой табурет, все больше раздуваясь от обиды, как лягушка.

– Зачем, дед Агап?

Рич молчал, понимая, что ему лучше не вмешиваться в разговор.

– Я боюсь за тебя, девочка, в скалах опасно. Не дай Единый, сорвешься, костей не соберешь. А так, может, хоть кто подсобит в трудную минуту.