Сюрприз Купидона - Кингстон Ребекка. Страница 3

— Вам приходилось заниматься мелкой торговлей? — невинно спросила Джудит, входя в привычную роль интервьюера.

— Это было в другой жизни, — коротко бросил Хилл.

— Мне бы очень хотелось послушать, — настаивала Джудит.

— Я уверен, еще услышите.

Ей больше никогда не представится такой случай: тет-а-тет с Робертом Хиллом, благодарящим ее за то, что она оживила его вечер. А потому Джудит глубоко вздохнула и умоляюще произнесла:

— Вы ведь не понесете никакого ущерба, если поговорите со мной? А у меня получился бы неплохой репортаж… Может быть, даже сенсационный. Я уверена, вам нечего скрывать.

Конечно, ему есть что скрывать, в этом Джудит не сомневалась. Как и в том, что Хилл никогда не устроит душевный стриптиз перед репортером. Но ее редактор будет рад любому материалу об этом современном Мидасе, о котором почти ничего не известно.

— Вы никогда не упускаете свой шанс? — поинтересовался Хилл.

Джудит поняла ход его мыслей: девица слышала, как я только что занимался делами, и теперь хочет использовать это, чтобы слегка надавить на меня.

Пусть думает что угодно. Главное, он все еще пребывает в хорошем настроении, а потому, удивляясь собственной дерзости, Джудит предложила:

— А может… вопрос за вопрос? Начинаете вы. Идет?

— Стоит подумать.

Похоже, сегодняшний мерзкий день заканчивается весьма неплохо, подвела итог Джудит. Хилл пересел в другое кресло.

— Итак… Начнем.

Он устроился поудобнее, закинул ногу на ногу и вперил взгляд в собеседницу. Джудит захотелось встать со скамеечки и тоже сесть в кресло: не очень-то приятно смотреть на мужчину снизу вверх, скрючившись у его ног. И все же лестно, что самый богатый и могущественный из всех известных ей богатых и могущественных готов ее слушать. Нужно будет тщательно контролировать свои ответы, напомнила себе Джудит.

— Вы работали где-нибудь кроме «Ньюс»? — задал вопрос Хилл.

— Нет. Я работаю в «Ньюс» более четырех лет. Сначала проходила практику, а когда получила диплом, меня взяли в штат.

— И все? Никакого желания что-нибудь изменить?

Постоянно обуреваемый жаждой успеха, он, должно быть, не понимал, как можно надолго застрять на какой-то ерундовой работе. Видимо, Хилл думает, что я примирилась со своим жалким положением, решила Джудит и высокомерно заявила:

— Конечно, у меня есть честолюбие. Я не собираюсь работать на «Ньюс» до пенсии.

Дверь снова открылась, и кто-то вошел. Роберт поднялся с места и вежливо спросил:

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Нет-нет. Просто я хотела посмотреть… — пропел женский голос.

— Все в порядке?

— Здесь — да.

Джудит быстро повернула голову и увидела внушительных размеров даму в голубом бархате.

— Извините за вторжение, — улыбнулась дама, метнула взгляд в ее сторону и удалилась.

— Это жена мэра, — пояснила Джудит, как будто Хилл не знал.

— Это любопытная старая сорока, — уточнил он, — которая не поверила тому, что ей рассказали, и пришла удостовериться, увидеть, так сказать, собственными глазами.

Все знали: величественная мэрша — большая любительница посплетничать. И слушок о том, что Роберт Хилл обнимается с местной репортершей, очевидно, приятно взволновал ее.

— Чистое безумие, — вздохнув, сказала Джудит.

— А вам следовало встать, а не посматривать на нее, можно сказать, с пола. — Хилл снова ухмыльнулся.

Джудит, выглядывающая из-за кресла со своей скамеечки, и в самом деле со стороны казалась лежащей на полу.

— А нет ли на балу доблестного рыцаря, который может ворваться сюда, дабы вырвать вас из моих объятий? — полюбопытствовал хозяин «Розен-хауса».

— Не волнуйтесь, никто не станет предъявлять на меня права, — отозвалась Джудит.

— Рад слышать.

Хилла, конечно, радует, что не последует еще одна дурацкая сцена. Тот факт, что в настоящий момент в жизни Джудит действительно нет мужчины, вряд ли ему интересен. Но мысль, что кто-нибудь из ее знакомых может бросить перчатку самому Роберту Хиллу, позабавила Джудит.

Однако пора выбираться отсюда. Разумеется, очень хотелось бы взять у Хилла интервью, но, кажется, он не собирается прекращать свой допрос. Джудит решительно надела вторую туфлю. Нога едва поместилась в ней. Она снова сняла туфлю и принялась сгибать и разгибать ступню.

— Зачем надевать на бал туфли, в которых и ходить-то нельзя? — поинтересовался Хилл.

— Когда я их примеряла, они были в самый раз. Я приобрела их на прошлой неделе на распродаже и считала, что сделала выгодную покупку.

— Вы получили то, за что заплатили, — заметил Хилл.

— Думаете, это общее правило? Только что вы заключили сделку, которая, как мне кажется, опровергает эту мысль.

Хилл пожал плечами.

— На том стоит жизнь. Наш мир жесток.

Джудит не стала спорить. Она печально посмотрела на свою «выгодную покупку» и спросила:

— А вы когда-нибудь приобретали то, что не могли себе позволить? Или вы уже забыли, как это было?

— Я мало что забыл.

На мгновение Джудит показалось, что они могли бы поделиться друг с другом историями своих неудач, но она тут же одернула себя: смешно, теперь у Хилла есть все, включая дом, который ей всегда очень нравился.

Джудит знала: до того как Роберт Хилл переехал в этот особняк, он жил в пентхаусе принадлежащего ему многоквартирного дома. Ей почему-то казалось, что он не любит долго задерживаться на одном месте, и она спросила:

— Вы навсегда останетесь здесь жить?

— Возможно. Я тут уже… — Хилл задумался.

— Пять лет и примерно пять месяцев, — подсказала Джудит.

— Что-то около того, — несколько удивленно проговорил он.

— Совершенно точно. Я помню, как вы въезжали. Середина июля, невероятная жара… — Джудит живо представила себе то время, и в ее глазах появилось задумчивое выражение. — Мы тогда жили в Ньюхейвене. У меня была лошадь, я, как обычно, скакала по холмам и вдруг увидела внизу фургоны. Я часто ездила этой дорогой — просто, чтобы взглянуть на дом в долине.

— Правда? — снова удивился Хилл.

— Это же сказочное место! «Розен-хаус» удивительно похож на замок: башни, мост, внушительные хозяйственные постройки… Вы такой счастливый, что живете здесь.

— Мне было четырнадцать, когда я увидел этот дом, — сказал Хилл. — И я пообещал себе, что однажды приобрету его.

— И вы тогда в это верили?

— Я всегда держу обещания, которые даю себе, — улыбнулся Хилл.

— А как насчет обещаний, которые вы даете другим? — поддразнила Джудит.

— Ну… это как когда.

Теперь улыбнулись оба, и Джудит спросила:

— А чем вы занимались в четырнадцать лет?

— Получал образование в нашем жестоком мире. А что вы делали, когда не скакали верхом на лошади?

— Получала образование, довольно бесполезное в нашем жестоком мире, — в тон ответила Джудит.

— Но, кажется, вы справляетесь.

— И довольно неплохо. Могу даже втиснуться в мою «выгодную покупку». — Джудит вытянула изящную ножку, и «бриллианты» на каблуках сверкнули.

— Здорово выглядят, — заметил Хилл.

— Как и положено бриллиантам.

— Одни каблуки, должно быть, стоят уйму денег.

Какое-то время они сидели молча, на столе палисандрового дерева усыпляюще мерно тикали старинные французские часы.

— Без десяти десять, — сказал наконец Хилл. — Пора идти. — Он отжал запоры на большом окне, и оно оказалось дверью, выходящей на лужайку. — Можно пройти во двор прямо отсюда.

Кое-где в окрестных садах уже горели огни, соперничая своим блеском с яркостью звезд на небе. Высокие каблуки Джудит тонули в мягком грунте. Она сняла туфли и пошла босиком.

— Как много звезд… В пору загадывать желание.

— Да, звезд сегодня хватает, — отозвался Хилл.

— Знать бы, на какую загадывать…

— В том-то и вопрос: как угадать нужную звезду, — улыбнулся Хилл.

В детстве Джудит часто загадывала на падающие звезды. Иногда скромные мечты сбывались: она получала то колечко с розовым жемчугом, то бисерный поясок. Но вот самые важные желания — чтобы мамочка, например, перестала плакать, — не сбывались никогда. И уже в ранней юности она перестала верить в волшебство.