Покоритесь воле Ночи - Кук Глен Чарльз. Страница 39

Из фальконетов открыли огонь по церковникам и монахам из Конгрегации. Поднявшийся в воздух дым сносило к востоку, западный конец моста скрылся из виду. До Хекта донесся грохот, но он уже знал: что-то пошло не по плану. В дыму полыхали вспышки. Пушкари Кейта Рука палили не переставая.

Внизу, вдоль Могильной улицы, прокатилась волна испуга, который быстро превратился в страх, а потом и в панику.

– Прозек, погоди, – бормотал Хект. – Не стоит убивать без веской причины.

Бросив на него косой взгляд, Консент что-то прошептал на ухо гонцу, и тот побежал передавать приказ Драго Прозеку.

Грохот чуть затих, а потом и вовсе смолк. Дальний конец моста по-прежнему скрывало облако дыма. Хект видел, как среди арнгендцев воцаряется неразбериха, как вдалеке рыцари на конях пытаются протолкаться на восток, на переполненную народом улицу, а внизу, под колокольней, те, кого еще не охватила паника, наоборот, устремляются на запад.

Пушки смолкли, и паника приутихла. Арнгендцы не смогли прорваться через баррикады на боковые переулки. Городское ополчение продемонстрировало похвальную выдержку.

Хект задышал спокойнее:

– Ладно. Мы пристукнули кучку церковников из Конгрегации. Ничего. Они бы погибли и так.

Если бы в дело вмешался граф Реймон.

На мосту снова прогремели выстрелы. Вернее, один выстрел.

– Четырнадцать орудий, – сказал Хект. – Значит, некоторые уже не действуют. Если только не…

– Передышку вам бы нужно самому себе устроить, – заметил Титус Консент.

– А где Пелла?

Пайпер все еще волновался. Только сейчас он понял, что уже два дня не видел мальчишку, и почувствовал укол вины: он ведь уделяет Пелле так мало времени.

Хект не знал, как нужно себя вести. У него самого отца не было.

– Ходит по пятам за Кейтом Руком. Ему страшно нравится, когда все взрывается и дымит.

– А Рук не против, что он путается под ногами? Да еще с телохранителями?

– Я знаю Рука – Пеллу точно загрузили работой. И его телохранителей тоже.

– Ворога только помяни.

На колокольню без приглашения взобрался Мадук. В последнее время показывался он редко.

– Мой господин, послание от городского совета. Спрашивают, можно ли принимать тех, кто желает сдаться в плен.

– Напомните им, что арнгендцы – наши. А так – пожалуйста. Покончим с этим. Я хочу домой не меньше вашего. – Мадук вышел, и Хект спросил у Титуса: – Он вроде как-то изменился?

– Именно.

– Как? И почему?

– Теперь он выполняет свою работу не ради вас, а потому, что так хочет Братство.

Хект что-то проворчал. Кейт Рук снова затеял светопреставление на западном берегу. Зачем? На него никто не нападает. Зачем тратить понапрасну драгоценный огненный порошок, когда кучку фанатичных церковников можно просто перестрелять из луков и арбалетов?

– Я все испортил? С Мадуком?

– Да. Но так все равно случилось бы рано или поздно, ведь вы – это вы, а он – это он. Игра не проиграна полностью. Он все еще питает к вам уважение. Обязательно выкажите ему свое.

– Проклятие, что затеял Рук?

– Наверняка демонстрирует силу. Теперь стреляет лишь один фальконет. И притом неторопливо.

– Ага, ладно. Понял. Видимо, дал поиграться Пелле. А мишень у них – братья из Конгрегации.

Далеко за мостом показалось облако пыли. Вероятно, явился граф Реймон.

Главный зал во Дворце Королей был полон. Прибыли вискесментские вельможи, приближенные главнокомандующего, Бернардин Амбершель, супруга графа Реймона госпожа Сочия и графская свита, а еще военачальники неудавшегося священного похода – кого-то одолевало отчаяние, кто-то радовался. В зале не было ни одного из священников, собиравшихся вторгнуться в Коннек. Тех немногих, кто уцелел, забрал Бернардин Амбершель. Главнокомандующий отдал ему всех, включая епископов. Коннектенцы потребуют за них выкуп. Или не потребуют.

Титус Консент подвел к почетному, расположенному на возвышении столу Мадука и усадил по левую руку от главнокомандующего.

– Мадук готов к докладу.

– А, прекрасно, – отозвался Хект и тихим голосом спросил: – Что скажете, Мадук?

– Погибло семнадцать священников, мой господин. И ранено больше сотни. Среди них два епископа, один точно умрет – ему разворотило кишки.

– Могло быть и хуже, учитывая, сколько палил Рук.

– Рисовался он, – неодобрительно отозвался глава телохранителей. – Ранено лишь двое арнгендских рыцарей. Незначительно пострадали пехотинцы из арьергарда: пытались сбежать. Один погиб. Упал и стукнулся головой.

– Хорошо. Городской совет заставит пленников хорошенько потрудиться. Итак, что с казной? И гролсачцами?

– Казну удалось захватить, но там меньше, чем вы надеялись. Епископы собирались покрыть свои расходы дней через пятьдесят за счет награбленного. А в Гролсач пойдут неутешительные вести. В который уже раз.

– Там вообще хоть кто-нибудь еще остался?

– Будет меньше соперничества из-за ресурсов.

Суровая, но правда. Граф Реймон и его головорезы отправились на север – пересечь Дешар и перехватить сбежавших гролсачцев. Реймон твердо вознамерился помешать этим людям вторгнуться в Коннек, даже если для этого придется истребить всех в Гролсаче.

К арнгендцам он питал не менее теплые чувства.

– Мадук, вы уже строили планы на будущее?

– В каком смысле, мой господин? – В голосе главы телохранителей прозвучало искреннее удивление.

– Мы почти все здесь закончили. Непримиримый хворает…

– Непримиримый умер, мой господин. Пока об этом еще не все знают, но больше это не тайна.

Хект задумчиво оглядел толпу. Как обычно, рыцари из двух враждебных лагерей болтали с обнаружившейся среди врагов родней. Арнгендцы испытывали облегчение: не придется теперь угождать властолюбию Анны Менандской.

– Хорошо. Но мой вопрос все еще в силе. Более чем в силе.

– Я принадлежу к священному ордену и поступлю так, как велят вышестоящие.

– Разумеется, как и все мы. Надеюсь, вас достойно вознаградят. Хотя я всегда ощущал себя взаперти, вы превосходно делали свою работу.

– Благодарю вас, мой господин, – почти равнодушно отозвался Мадук.

Да, Мадука Хект потерял. И напрасно усадил его сегодня на почетное место подле себя.

– Надеюсь получить назначение в Святые Земли, – чуть более дружелюбно продолжал глава телохранителей. – Во время нашей последней беседы в Броте Аддам Хоф меня обнадежил.

– Быть может, снова повстречаемся в тех краях.

– Вот как?

– Да нет, вряд ли. Хватит с меня священных походов. Подумываю прикупить землицы где-нибудь в деревне и уйти в отставку. Встречу старость с Анной, буду вино делать для полковника Горта.

На упоминание Пинкуса Горта Мадук никак не отреагировал. Значит, ему все равно. Или не знает.

– Когда мы закончим здесь, – сказал Хект, – мне нужно будет побеседовать наедине с виконтом Дюмейном.

– Да, мой господин.

Остаток вечера Пайпер посвятил наблюдениям. В частности, присматривал за Пеллой.

Все-таки Анна вбила в мальчишку кое-какие манеры.

Когда главнокомандующий встретился с виконтом, Мадук не ушел. Хотя для разговора они воспользовались самой большой тихой комнатой во всем дворце, она была все же не так велика, чтобы главе телохранителей не составило труда услышать их беседу. В последнее время Мадук уже не так упорно избегал главнокомандующего.

– Что вам угодно? – спросил виконт, который прекрасно осознавал, что находится в плену, но все еще не желал поступиться аристократической гордостью.

– Присядьте. Выпейте со мной кофе. И расскажите о Вэли Дюмейн.

Виконт охотно присел и, не скрывая удовольствия, отведал редкого драгоценного напитка. А вот с рассказом вышла заминка.

– Вэли Дюмейн – моя сестра, – сказал рыцарь, помолчав. – Графиня Блю. Почему вы спрашиваете?

– Хочу все выяснить. Ваши слова отчасти подтверждают то, что я и так знаю. Я думал, она – ваша жена, и не понял, почему жена у вас – графиня Блю, а вы сами – виконт… где?