Позволь тебя не разлюбить (СИ) - Лабрус Елена. Страница 34

— Нет, я не ты, — спокойно ответила я. — Так что бы ты сделала с землёй ради него?

— Позволила бы снова себя изнасиловать. Отрубила бы руку. Привязала себя к кресту на церкви, но землю бы не отдала.

«И как ему поможет привязывание к кресту?» — подумала я прагматично, но промолчала.

— Я знала, что ты меня снова спросишь про землю, поэтому кое-что тебе принесла. Вот, — протянула она копию какого-то старого документа.

Судя по грифу «секретно», незамысловатому названию организации типа «совсбыт» (неразборчиво) и дате, составлена она была в семидесятых годах двадцатого века и сообщала о перемещении какого-то груза, обозначенного номером.

Единственное, что можно было понять: груз был перемещён из пункта А в пункт Б. Ни, что за груз, ни откуда и куда его перемещали, понять не представлялось возможным.

Я посмотрела на Катю вопросительно.

— Я знаю не больше, но видела, как радовался Илья, когда ему прислали эту бумагу, — ответила она, зубами стягивая со шпажки оливку. — Если хочешь знать больше, спроси Рябцева.

— И эту бумагу можно ему показать?

— Что тебе делать с этой землёй, тоже можешь спросить у него.

— И что он мне ответит? — усмехнулась я. Ни первое, ни второе я делать не собиралась.

— Что Андрей очень расстроится.

Возможно, эта странная бумага что-то и значила, и я не зря тащилась в кафе и тратила силы и время на общение с Катей, но мне её ценность виделась сомнительной.

И перспектива, что нарисовал Епископ, совсем не воодушевляла, но к концу недели я не поехала в его приёмную. И к концу следующей тоже.

Не потому, что была такой бесстрашной, или у меня резко отказали мозги.

У меня были причины.

Девочка, которую главбух уговорила устроиться на работу в епархию вместо меня, вдохновенно поглощая печенье на моей кухне как раз накануне истекающего срока, поставленного мне Епископом, приехала меня проведать. От неё я и узнала, что в епархии что-то происходит, и епископу уже не до меня.

— Меня даже тайно вызывали в Следственный комитет, — шёпотом сообщила она. — Только я в бухгалтерии епархии человек новый, поэтому сказать мне было нечего, но Ви, клянусь, там творится что-то хреновое. И это как-то связано с епископом, — оглядывалась она, словно нас могут подслушать.

Я порадовалась, что она согласилась на эту работу и у меня был в епархии «свой человечек». Но ещё больше тому, что Андрей, конечно, не сидел сложа руки всё это время. Что работа шла, под епископа копали. И я очень надеялась, что мой Король собрал достаточно доказательств, чтобы раздавить гниду.

Даже расслабилась. Даже благополучно забыла про угрозы.

В канун Нового года я сидела перед телевизором с миской салата и смеялась над шуточками женского стендапа, когда мне позвонили.

— Машка, твой дом горит, — выдохнула запыхавшаяся Виолетта. — Слава богу, что ты не там. Там пожарных понаехало, а потом, как что-то бахнет.

Глава 47

— Куда, куда, малахольная? — кричал мне вдогонку пожарный. — Да ещё с животом! Девушка, стойте!

Зимой добраться до дома можно было только по замёрзшему озеру, поэтому с озера пожарные и приехали. И я тоже.

— Стой, говорят! — всё же догнал он меня у самого пожарища.

Собирать там уже было нечего. Дом выгорел дотла, к тому же взорвался бак с соляркой, уничтожив и то, что ещё возможно было спасти — мой катер.

— Это мой, мой дом, — плакала я, размазывая слёзы.

На пепелище среди обгоревших балок гордо возвышался бронзовый штурвал ледокола.

— И что, хочешь лечь тут рядом с ним? В доме кто-то был? — спросил он строго. — Люди, животные?

— Нет, — вытирала я варежкой нос.

— Поди забыла что-нибудь выключить? Электрокамин? Обогреватель? Возгорание началось изнутри, — сказал он всё таким же строгим голосом.

— Ничего я не забыла выключить, — всхлипывала я.

Отопление на зиму действительно не выключалось, иначе дом бы давно отсырел, сгнил и развалился, ставилось на минимум. Но говорить, что оно исправно работало много лет, явно было бесполезно.

— Я думаю, это поджог, — запахнула я пуховик. Он на мне едва сходился, но я сделала это машинально, не чувствуя холода.

— Ну, вы можете думать что хотите, а мы в акте напишем, что видим, — ответил пожарный. Оценил мой живот в его неполные семь месяцев. — Хорошо, что вас не было в доме, вот что действительно важно, — решил он меня, видимо, поддержать. — А это всё, — он махнул рукой, наживное…

Перепачканная сажей и провонявшаяся дымом, я приехала к Езерскому прямо с пепелища.

— Дом сожгли, — села я на кушетку в коридоре и расплакалась.

Он сел передо мной на пол. Сжал руку.

Слова были лишними.

Я и не хотела никаких слов.

— Пойдём. Чем-нибудь тебя напою, — помог мне Езерский разуться, снять пуховик.

Зачем-то плотно закрыл за нами кухонную дверь.

Но мне было не до разгадывания шарад.

После двух глотков чая мне стало легче, и я даже нашла в себе силы рассказать про разговор с пожарными. Но потом снова расплакалась.

— Поедем с тобой, когда остынет, посмотрим, может, что-то и удастся спасти, — успокаивал меня Езерский.

— Всё сгорело, Вадим, — вытерла я слёзы и даже немного онемела, когда дверь открылась и вошла девушка.

В рубашке Езерского, в его тапках сорок пятого размера.

— Вы чего пустой чай-то? — оценила она нашу скромную трапезу. — Там же торт, и бутерброды можно сделать, — открыла она холодильник. — Могу картошку погреть. Я с мясом вчера потушила. Будешь картошку? — посмотрела на меня заботливо.

— Да ничего не надо, Наташ, — прочистил горло Вадик. — У Вивьен дом сожгли.

— Да ты что? — ужаснулась она, так и держась за дверь холодильника.

Из него так приятно пахло едой.

— Что ты там сказала про картошку? — я вытерла нос. — Я буду.

— Вот это правильно, — одобрила она.

Наташа стала суетиться с тарелками и кастрюлями.

Я вопросительно посмотрела на Езерского.

Но что он мог мне ответить? Всё и так было понятно.

Уже потом, когда я наелась и даже повеселела, а Наташа вышла по каким-то делам, он виновато пожал плечами:

— Мы работали вместе над одним делом, ну и как-то незаметно закрутилось. Я рассказал ей про тебя, кстати. Она в курсе.

— Она тебе нравится? — улыбнулась я.

— Ну, так, — смутился Езерский, даже покраснел.

Я похлопала его по коленке.

— Очень рада за тебя. Честно.

— А ты?

— Я справлюсь, — вздохнула я.

— Слушай, а что мы в сухомятку-то? — вернулась Наташа. — Надо хоть шампанское допить, — достала она початую бутылку из холодильника.

— Вы что-то праздновали?

— Да, дело выиграли, — ответил Вадим.

И уже потом, когда он ушёл, а мы с пьяненькой Наташей остались на кухне вдвоём, разговор как-то плавно снова перешёл на меня.

— Ты знаешь, я всё думаю о твоём Кирсанове, — подпёрла она кулаком щёку. — Тебе не кажется, что он появился в твоём доме не случайно? Ну то есть не то чтобы он сам подстроил свою аварию. Но смотри, они с Рябцевым друзья и не ссорились. Значит, если Рябцев знал про твою землю, знал и Кирсанов.

— Думаешь, он знал кто я, когда оказался в моём доме?

— Думаю, не случись авария, он бы так или иначе, всё равно появился на твоём горизонте. А тут просто стечение обстоятельств. Может, они с Рябцевым даже ни о чём и не договаривались, каждый шёл своим путём, но интерес и к тебе, и к этой земле у них был общий.

Уже вернувшись домой, я достала документы, что однажды дал мне в ресторане Роман.

Вспомнила, как психовал мой Король, когда увидел его с цветами.

Вспомнила, что в койку он меня затащил именно после того, как увидел Рябцева, словно торопился его опередить.

Как ревновал. Как буквально прямым текстом заявил о его не самых невинных планах.

И как расслабился и даже отпустил меня на свидание, словно между существовал уговор и негласный кодекс чести: кто первый — того и девчонка. Вручил железку, словно хотел Рябцева подразнить и ушёл.