Позволь тебя не разлюбить (СИ) - Лабрус Елена. Страница 39

Нам так много всего надо было друг другу сказать, что я даже не знала, с чего начать.

— Может, нам и правда пожениться? — улыбнулся Андрей, глядя на спящего у меня на плече Макса.

— Э-э-э… есть проблема, — сказала я.

— От чёрт! Да, ты же Мария Езерская. Ты всё же вышла замуж за своего адвокатишку?

Как же мне было сложно ответить на этот вопрос.

— Ты живёшь с ним? — как ни хотел казаться спокойным, скорее допрашивал с пристрастием, чем спрашивал Кирсанов. — Только не подумай, что я осуждаю, я всё понимаю, шесть лет прошло.

— Но ты же тоже, наверное, живёшь не один, — пожала я плечами.

— Сейчас ты всё увидишь, как я живу, — кивнул он по направлению к своему дому.

Я уложила Максима на кровать. Андрей уложил в той же комнате на детский диван Анфису.

Дети набегались и спали без задних ног.

— Вы что, недавно переехали? — удивилась я осматриваясь.

— Месяц назад. Но у меня столько работы, что я едва успеваю почитать ему на ночь сказку. Он сидит с няней. И она ему не нравится.

— Кому может понравиться няня, — вздохнула я.

— Мы живём вдвоём, Ви, — вздохнул Андрей и подтянул меня к себе. — Шесть лет вдвоём. Потому что никто, кроме тебя, нам был не нужен.

Я не стала спрашивать, были ли у него женщины. Это очевидно. Я видела в сети фото, где он обнимал не только Лялю. Видела, что получил какую-то престижную награду как успешный инвестор. Читала, что он продюсировал один из самых успешных стартапов, который купили за баснословные деньги. Он был небедным, неглупым и чертовски привлекательным мужиком.

Чертовски…

Я остановила его руки, что становились слишком настойчивыми.

Глава 5

— Понял. Ты замужем, — Кирсанов демонстративно поднял руки ладонями вперёд. — У Анфисы фамилия Езерская?

— У Анфисы фамилия Штерн.

Я посмотрела на часы.

— Я могу вас отвезти. Или позвонишь и тебя заберёт муж? — всё так же слышались в его голосе ревнивые нотки.

— Я позвоню, но нас заберёт мой папа. Я живу с родителями.

— Они вернулись с Полюса? — удивился Кирсанов.

— Сначала мама. Потом папа. За мной надо было ухаживать — я сломала руку и позвоночник, Анфиса месяц пролежала в боксе. И Езерский за всё это платил, — сказала я жёстко.

Говорить о том, что у нас скорее фиктивный брак не хотелось совсем.

Я так была перед ним виновата. Перед ними. Перед Вадимом. Перед Наташей…

— Ты знаешь, я всё понимаю, — сказала она мне в больнице. — Понимаю, почему он был первым, кто приехал, когда с тобой случилась беда. Понимаю, почему он перевёз тебя в эту клинику. Понимаю, почему за всё платит и практически не отходит от твоей постели. Я понимаю, зачем он на тебе женился. Но я не понимаю, — подняла она руку, когда я попыталась ответить. — Зачем ты позволила ему это сделать? Ты же теперь… — она скользнула глазами по моему прикрытому простыней телу. Врачи не знали, встану ли я, смогу ли ходить.

— Кто? — усмехнулась я. — Инвалид?

— Вряд ли он об этом подумал, он тебя любит. Он любит, а ты пользуешься. Вот что хуже всего.

— Я не просила его на мне жениться, он сам так решил.

— Да, он не отец ребёнка, ему нужны были основания решать за тебя на законных основаниях и удочерить твою девочку, если что. Но знаешь, это был всего лишь предлог. И ты прекрасно это знала, но его не остановила.

Хуже всего, что она была права. Мне было так страшно за себя, за своего ребёнка, одного, оставшегося у меня ребёнка, такого крошечного и такого беззащитного, что я ничего не сделала — молча поставила свою подпись.

И Наташа ушла.

Единственная женщина, которой был нужен не блестящий адвокат, не богатый, красивый мужик и отец для её детей, а Вадим Езерский, таким ,как он есть. Погладила его по плечу и ушла.

И в этом была виновата я.

В этом и в том, что ничего у нас не получилось.

В том, что он беспробудно пил.

Даже в том, что мы до сих пор не развелись, потому что теперь его не могла бросить я.

Мой дед говорил: жизнь прожить — не поле перейти.

И мы жили, как могли.

— Ладно, нам и правда пора, Андрей, — достала я телефон. — Мне завтра на работу.

— Я же сказал, отвезу, — отнял он телефон и засунул обратно в мой карман. — Лучше скажи, что мы теперь будем делать?

— Если бы я знала, — села я рядом с Максимом.

Мой славный мальчик так крепко и так сладко спал.

Как часто я представляла его лицо, думала, каким бы он вырос, какую любил еду, в какие играл игрушки.

— Расскажи мне о нём, — поправила я спутанные волосёнки.

— Ему трудно, но мы справляемся, — вздохнул Андрей.

— И ты оставишь его одного? — удивилась я, когда он взял ключи.

— Да, он привык, — сказал Кирсанов коротко.

— Привык сидеть один, когда ты развлекаешься? Пятилетний мальчик? — всплеснула я руками.

— Няню найти не так просто, как кажется, да, иногда он сидит один, и я сейчас скажу страшное для такой примерной матери, как ты, иногда он даже смотрит целыми днями мультики и ест чипсы, но мы… мы справляемся… — посмотрел он на меня жёстко, даже с неприязнью.

И он имел право злиться. Я вышла замуж, а он так и не женился. Я знала где он и думала, что знала, как живёт, а он даже не знал, что я жива.

— Макс… ему нужен логопед, — вышла я из детской за Кирсановым, когда он пошёл обуваться.

— Да, я знаю, это стоит первым пунктом в списке моих дел — найти логопеда. А ещё он плохо спит, хочет собаку, не ест рыбу, потому что однажды подавился косточкой, и боится клоунов. Это мой сын, я знаю о нём всё, и не надо мне читать лекции, что я как-то не так его воспитываю. Как могу, Вивьен, — развернулся он ко мне. — Или как там тебя теперь зовут? Маша?

— Прости, — выдохнула я.

— Не извиняйся, — открыл он входную дверь, а потом пошёл в комнату и вышел с Анфисой на руках. — Просто захлопни, — сказал он мне.

Ещё никогда я не закрывала дверь с таким тяжёлым сердцем.

Слава богу, хоть ехать было недалеко.

— Привет, мам, — чмокнула я в щеку маму, что открыла нам дверь. — Потом всё объясню. Туда, — показала Андрею, куда нести Анфису.

— Я уж испереживалась вся, где вы.

— Всё хорошо. Это… Андрей, — представила я. — Андрей Кирсанов.

— Очень приятно, — машинально кивнула мама. — Вива, там звонила соседка.

— Что опять? — выдохнула я.

Она покосилась на Андрея: в нашей семье было не принято выносить сор из избы.

— Ладно, я съезжу, — ответила я и пошла провожать Кирсанова.

— Увидимся? — спросил он меня у машины.

— Увидимся, Андрей, — ткнулась я в его плечо.

Он обнял меня двумя руками.

— Я очень виноват перед твоими родителями.

— Не представляю, как им сказать.

— Я сам всё объясню. Пожалуйста, Ви, — он поднял моё лицо за подбородок. — Я знаю, о чём ты думаешь, и суд будет на твоей стороне, но, пожалуйста, не забирай у меня ребёнка. Как бы я ни был перед тобою виноват, какой бы хорошей идеей тебе это ни казалось, не забирай. Пожалуйста! Я не смогу быть воскресным папой. Он всё, что у меня есть. Всё, что было, когда я думал, что потерял тебя навсегда. Я без него не смогу, — скатилась по его щеке слеза.

— Ему пять лет, Андрей. Ему нужна мать.

— Ну прости, что я так и не женился, — выдохнул он. — Пытался, но так и не вышло.

Я взяла его за руку. Он вздохнул.

— Я всё ещё люблю тебя, Ви.

— И я тебя, мой Король, но это уже ничего не значит, — отпустила я его руку.

Глава 6

Я открыла дверь своим ключом.

Споткнулась о пакет. По полу загремели пустые бутылки.

— Чёрт тебя подери, Вадик! — выругалась я, скривилась.

Воняло перегаром, потом, несвежей едой, табачищем. И телевизор орал так, что его было слышно с площадки не только соседке.